Крестовский треугольник

— А-а, можно я тебе помогу ужин приготовить?

Андрей, складывавший в холодильник продукты, повернулся и с удивлением посмотрел на мальчика.

— Я буду только рад, — по его лицу скользнула улыбка. — Картошку почистишь?

— Ага.

Достав из сетки несколько крупных картофелин, Андрей сложил их в металлическую миску и протянул Саньке. Мальчик взял нож в руки и принялся счищать с клубней кожуру.

Андрей, гремя посудой, достал сковороду. Поставил на плиту и аккуратно выложил на нее порезанные куски мяса. Добавив немного воды, накрыл посудину стеклянной крышкой и взялся за лук. Ловкими движениями порезав полукольцами луковицу, отправил ее к закипающему вареву. По кухне пошел сладковатый пряный аромат.

Санька возился с картошкой, то и дело поглядывая в окно, боясь пропустить машину отца. Когда к воротам подъехал черный «Рендж Ровер», от волнения в горле пересохло. Санька отложил нож в сторону и, обтерев руки о штаны, подошел ближе.

Андрей снял с плиты сковороду и потянулся к навесному шкафу, когда мальчик окликнул его:

— Андрей, — от напряжения голос стал хриплым. Сердце колотилось, отдавая пульсацией во все конечности, голова сильно закружилась. Санька тяжело дышал, глядя на светлый стриженый затылок.

Андрей обернулся. От такой близости вдруг стало не по себе.

Услышав, как отец открывает ключом дверь квартиры, Санька положил руку на пояс брюк. Пуговица легко выскочила из петли. Схватив за язычок молнии, судорожно потянул за него. Джинсы, бесшумно соскользнули вниз, собираясь у щиколоток гармошкой. Белья на нем не было.

Андрей замер, в оцепенении уставившись на обнаженные Санькины прелести.

— Что?! Что здесь происходит?! — дыхание перехватило — от представшей взору картины Роман готов был задохнуться. Дикое смешение чувств негодования, злости, страха, ревности, отвращения разом овладело им.

Андрей, увидев на пороге квартиры любовника, невольно вздрогнул. В прозрачных зеленых глазах застыл ужас.

— Рома! Рома! Ты все не так понял! Это какая-то дурацкая шутка! — Андрей подскочил к ошарашенному другу.

Лицо Романа резко побледнело, осунулось, отчего складки морщин казались более глубокими, губы стали белыми.

— Ты-ы-ы… — негодуя, зашипел он. — Ты-ы-ы…

— Нет-нет! — Андрей попытался схватить Романа за руку. — Послушай меня…

— Не прикасайся ко мне! Мразь! — резко выдернул свою кисть Роман, сверкая гневным взглядом. Его грудь тяжело вздымалась. — Саня!

Роман кинулся к сыну и, присев возле, стал тревожно разглядывать.

— Саня! Что он с тобой делал?! Саня! — мальчик посмотрел в карие глаза отца. В них было столько горечи и боли, что ему стало страшно за папку. То ли от сильного эмоционального всплеска, то ли от напряжения последних дней, внезапно брызнули слезы.

— Саня, Санечка! Прости меня, прости! — при виде дрожащих в глазах сына каплях, сердце Романа больно сжалось. Он обхватил Саньку за плечи и, прижав к груди, заскулил, словно побитая собака. — Я не прощу ему этого! Слышишь, никогда не прощу! Верь мне, Саня! Я больше никогда… слышишь! Ты только прости меня… прости…

— Папка… папа… — зашептал Саня, утыкаясь носом в его сорочку. Не хотелось ничего говорить. Он снова чувствовал его тепло. Это был его папка, такой родной, близкий. Он не позволит больше никому встать между ними.

— Рома… я ни в чем не виноват… — едва слышный голос Андрея заставил резко обернуться.

— Я посажу тебя! Ты понял, тварь?! Ты поплатишься за то, что сделал с моим сыном!

— Нет, Рома, нет! Я ни в чем…

— Заткнись и не называй меня так! — слова Романа звучали жестко, холодно, отрывисто. — Ты для меня умер! Тебя больше нет!

На миг Андрею показалось, что все это страшный сон, и он вот-вот проснется — таким нереальным и диким был разворачивающийся сюжет.

— Саня! Ну хоть ты скажи, что ничего не было! — Андрей в отчаянии закрыл лицо руками и залился истеричным смехом. — Это какой-то бред! Фарс! Саня… ну скажи хоть что-нибудь!

Санька, подтянув штаны, молча стоял и смотрел. Все получилось! Все, как он и задумывал. Разве же он теперь добровольно откажется от перспектив счастливой жизни, в которой Андрею нет места? Ни за что!

— Рома! Рома! — из глаз Андрея заструились слезы. — Почему ты не веришь мне?! Рома, поверь!

Он упал перед Крестовским на колени, хватая за бедра.

— Ты мне противен! — процедил сквозь зубы Роман. Брезгливо отталкивая любовника, он достал из кармана куртки телефон и стал набирать номер.

— Куда ты звонишь, Рома? – не унимался Андрей, рыдая в голос.

— Алло, милиция? Я хочу заявить об изнасиловании…

— Рома, ты с ума сошел! Ничего не было! Услышь меня, Рома! Я прошу…

— …у меня на квартире моего сына изнасиловал мой… мой… друг… да… хорошо… записывайте адрес…

— Рома… — Андрей всхлипывал, сидя на коленях посреди гостиной. — …Саня…

Неожиданно Роман вспомнил разговор с одной из родительниц. Ее слова всплыли в голове зловещим шепотом: «…в последнее время за вашим сыном часто приезжает мужчина… я не хочу строить никаких догадок, но выглядит это все весьма подозрительно…».

От досады Роман замычал. Какой же он был дурак, не видел очевидного! Возможно, Андрей уже давно совращает Саньку. Как же не хотелось верить в происходящее. Ведь он любил этого человека, которого, как оказалось, совсем не знает. Человека, с которым хотел прожить всю свою жизнь, делить радости и горе, вместе воспитывать сына. Сына! При мысли о Саньке в груди больно сдавило. Ведь ему еще нет и четырнадцати. Как же он мог, подонок! Делать это с ребенком... О том, чем Андрей заставлял заниматься Саньку, думать не хотелось. Было страшно и противно одновременно.

Сложившийся втрое на полу, поскуливавший, Андрей вызвал только чувство злого омерзения. Вся любовь, нежность, страсть вмиг исчезли. Их больше не было. Роману не хотелось даже смотреть в сторону бывшего любовника. Но что будет теперь с Санькой? Неужто он тоже будет таким? Но ведь Роман пошел на этот шаг сознательно, в зрелом возрасте. А Санька совсем ребенок, он еще не может разобраться в своих желаниях. Конечно, есть надежда, что все образуется, но этот первый грязный опыт навсегда останется с ним. И, возможно, повлияет на его судьбу. Сможет ли он простить отца за такое, когда подрастет? Ведь если бы не его союз с Андреем… Он виноват, виноват во всем. Виноват в том, что Санька долгое время рос без отца, виноват в том, что сломал жизнь Дашке, виноват в том, что пошел на поводу своих желаний, глупо полагая, что между ним и Андреем какое-то особое неземное чувство. А все оказалось до пошлости банальным. Ничего этого нет. Одна тупая извращенная похоть и грязь!

Роман кое-как удерживался от желания избить Андрея, понимая, что если начнет, то вряд ли сможет остановиться. Внутри все тряслось. Он подошел к сыну и заглянул в лицо. Мальчик уже не плакал. Он молча стоял возле кухонного стола, опустив глаза в пол.

— Садись, — отец ласково погладил Саню по спине, на глаза навернулись слезы. — Саня, сейчас приедет следователь. Ты ему расскажи, чем вы с Андреем занимались. Ничего не скрывай и не стесняйся. Хорошо? Если что-то было до сегодняшнего дня, то это тоже надо будет сообщить.

— Ты сошел с ума! — захлебываясь слезами, заорал Андрей. — Я люблю тебя… я никогда… никогда… Слышишь! …никогда… Рома…

***

Санька будто остолбенел от происходящего вокруг. Сидящий на полу в отрешенном состоянии Андрей с покрасневшими от слез глазами, расстроенный бледный отец, говоривший со следователем, сотрудники милиции в их квартире. Он будто был участником нелепой криминальной постановки, пугающей своей реалистичностью. Боясь лишний раз пошевелиться, он только кивал в ответ на задаваемые вопросы, не до конца понимая того, о чем его спрашивают.

Что теперь будет? Андрея заберут в тюрьму? Несмотря на свою нелюбовь к парню, Саня не хотел этого. Андрей виноват в его несчастьях, но разве он заслуживает того, чтобы его посадили? Ведь тот с Санькой ничего не делал, даже и не думал, а он наврал, обвинил бог знает в чем. Но как же страшно признаться! А вдруг за клевету Саньку отругают или еще хуже — отправят в колонию для несовершеннолетних преступников? Он не ожидал, что отец сообщит в милицию. Это в его план не входило. И что же теперь делать? Молчать, может, не все так страшно. В милиции поймут, что Андрей ни в чем не виноват и отпустят.