Крестовский треугольник

— Как думаешь, Ромка, что будет, а? Мне как-то неспокойно.

— Всё будет хорошо. А с Саней я завтра поговорю, выясню.

— Ты только не дави на него, пожалуйста. Ему и так нелегко приходиться.

— Не буду. Обещаю, — потрепав Андрея по голове, Роман улыбнулся.

***

Наутро Санька проснулся на полу в собственной комнате. Голова просто раскалывалась, во рту пересохло так, что язык ворочался с трудом. Хотелось пить. Он встал и поплёлся на кухню. Припав к крану, стал с жадностью заглатывать пахнущую тиной воду, постепенно вспоминая все события вчерашнего дня.

— Я недоволен твоим поведением. — Роман вышел из спальни и направился к Сане. — Нам надо поговорить.

Санька, оторвавшись от журчащей струи, исподлобья глянул на отца.

— О чём мне с тобой разговаривать? Об Андрее твоём?

— Не только. Мало того, что ты его вчера оскорбил, ты пришёл домой пьяным. Как это понимать?

— Как хочешь понимай! Только не лезь ко мне!

— Как ты разговариваешь с отцом? — Роман нахмурился.

— Как заслуживаешь, так и разговариваю, понял?

— Нет, не понял! Объяснись!

— Ничего не буду объяснять! Объяснять нечего… Меня от вас тошнит! — парень метнул на отца взгляд, полный злобы, и кинулся в комнату, громко хлопнув за собой дверью.

Андрей стоял и внимательно наблюдал за происходящим, скрестив на груди руки.

Опустив голову, Роман остался стоять по центру открытого пространства. Он весь сник.

— Не понимаю, что с ним происходит?

— Неспроста всё, Ром. Тебе надо поговорить с ним. Объяснить всё. Если ты не соберёшься с духом и не расскажешь, потом может быть поздно. Ты потеряешь его. Это надо сделать и как можно раньше пока за тебя не сделали другие, — Андрей подошёл и обнял любимого за плечи.

— Не знаю, — Роман замотал головой, — я не знаю, как ему объяснить. Ни тогда не знал, ни сейчас. Возможно ли вообще это объяснить ребёнку? Я не могу. Мне стыдно смотреть Саньке в глаза. Стыдно. Я не думал, что будет так сложно.

— Ты же сам говорил, что мы любим друг друга. А в любви нет ничего постыдного. Объясни ему. Он поймёт, он умный взрослый мальчик. Он должен понять.

— Всё так, Андрюша, всё правильно. Но ты же знаешь, что говорят про таких, как мы.

— Раньше ты не боялся, что скажут люди.

— Раньше не касалось моего сына, а теперь касается. И я боюсь того, что ему уже наговорили и могут ещё наговорить.

— Так опереди их. Расскажи обо всем, как ты чувствуешь. Лучше тебя никто не знает. Только не лги. Позволь ему спокойно разобраться во всём самому. Поддержи. Направь в нужное русло.

— Ты прав, Андрей.

***

Однако попытки Романа вызвать Саньку на откровенный разговор закончились ничем. Мальчик не желал ничего слушать.

Просидев до вечера в своей комнате, Сашка обдумывал, как ему теперь жить дальше. Он ненавидел любовника отца. Ему казалось, во всём, что творится с Романом, виноват только Андрей. И если его не будет в их жизни, то, возможно, папка исправится, и они заживут, как все. Слова Валерыча не выходили из головы. Их надо поссорить, да так, чтобы отец выгнал этого урода на улицу раз и навсегда. Пусть катится ко всем чертям! Не нужен он тут. И без него проживут. Санька сам будет готовить и ждать папку с работы. А потом тот, может, найдёт себе женщину и тогда никто не посмеет больше сказать, что он педик. Надо прогнать Андрея. Но как это сделать? Как Гелка? Но он ведь не девчонка, что ему показывать. Или… Или всё-таки как Гелка? Подождать пока папка уйдёт, а потом… И его внезапно осенило. Да! Именно так! Чем больше Санька думал, тем чётче становились очертания плана мести. Надо не спешить и продумать всё досконально. К концу дня план мести был проработан до мелочей. Оставалось только собраться с духом и реализовать задуманное. Но чтобы отвести от себя все подозрения он решил быть пай-мальчиком.

***

Санька глубоко вдохнул и вышел из комнаты. Андрей и папка сидели за столом.

— Андрей, прости меня, — он наигранно опустил голову, будто раскаиваясь.

— Ничего. Я уже всё забыл, — парень улыбнулся краешками губ.

— Саня, — по голосу стало ясно, отец был рад таким переменам. — Ужинать будешь?

В животе урчало, Санька не ел со вчерашнего утра, если не считать чипсов, купленных Валерычем к пиву.

— Угу, — мальчик покорно кивнул. — Только руки помою.

Когда Санька ушёл в ванную, Андрей повернулся к Роману.

— Кажется, он немного остыл. Может, попробуешь сейчас?

— Не стоит так спешить. Один день ничего не решит. Давай завтра вечером все втроём сядем и спокойно поговорим, — поведение сына успокаивало. Роман даже малодушно подумал о том, что момент истины можно отодвинуть на более поздний срок.

— Тебе решать, — Андрей согласно покачал головой, но какое-то непонятное тревожное чувство не покидало его.

Ужин прошёл в спокойной обстановке. Санька старался вести себя как обычно, даже пытался шутить. Но в его поведении сквозила фальшь, не заметить которой Андрей не мог.

***

Утро директора школы-лицея началось со звонка. Никитин взял трубку. Кто бы это мог быть в такую рань, да ещё в понедельник?

— Да!

— Привет, Сергей Петрович! Узнал?! – низкий мужской голос хрипло засмеялся из динамика.

— Лёвка? Лёвка Петров! Здорово!

— Точно! Он самый, собственной персоной!

— Слушай, говорят, что тебя прочат на место Иванова в администрацию.

— Ну, это ещё на воде вилами…

— Не скромничай, все уже знают. Дело у меня к тебе.

— Выкладывай.

— Не по телефону. Давай встретимся, обсудим. Ты как после трудового дня?

— Нормально.

— Вот и отлично. Значит, договорились. Ну, давай, пока!

— Пока!

Лёвка Петров, одноклассник Никитина, был человеком не столько приятным, сколько полезным. Сергей Петрович поддерживал с ним связь на случай непредвиденных обстоятельств. Однако обстоятельств для использования этого знакомства пока не случалось, что не сильно огорчало. А школьный товарищ дружбой с Никитиным пользовался, хотя и нечасто. Звонок Лёвки, скорее всего, был связан с очередной выходкой сына-шалопая, которого, несмотря на папины чины, выгоняли то из одной, то из другой школы. В рядовую СОШ Лёвка отдавать его не хотел, а в лицеи и школы со спецуклоном парня брать не особо стремились. Вот и звонил он своему школьному товарищу с завидной периодичностью. Среди коллег Никитин был человеком уважаемым и знал многих.

Сергей Петрович выглянул в приёмную и обратился к сидящей за компьютером даме.

— Люда, будьте добры, чаю мне принесите!

— Конечно, Сергей Петрович! Одну минуту! — секретарша встала из-за стола, взяла с тумбочки чайник и хотела уже наполнить его водой из примостившегося возле окна кулера, как дверь распахнулась и в приёмную влетела запыхавшаяся дородная тётка с ярко-красной помадой на губах. Меховая шапка, похожая на стог, лезла длинным ворсом в глаза, отчего она, смешно выпячивая нижнюю губу, дула наверх, пытаясь убрать щекочущие веки кончики.

— Директор на месте?!

— Да! А что вам нужно? — но посетительница уже не слушала Люду. Она рывком открыла дверь в кабинет.

— Здравствуйте! — звонкий голос, отражаясь от полупустых стен, застал Никитина врасплох.

— Здравствуйте! Чем обязан?

— Я хочу узнать, что у вас тут такое творится?!

— Простите, не понял вашего вопроса.

— Моего ребёнка избили, а вы делаете вид, что ничего не знаете! Что за школа такая, я не понимаю?!

— Так, спокойнее, а вот с этого момента поподробнее.

— Мой сын Иван Киселёв пришёл в субботу с разбитым носом. Ребёнку сломали нос! Это же ужас, а не школа! Рассадник малолетних преступников! Нет, вы знаете, я буду писать на вас в прокуратуру!

— Подождите, ради бога! Давайте сначала разберёмся. Вы сказали, это было в субботу. Так?

— Да! — раздражённо выпалила женщина.

— В какое время?

— После первого урока.

— Хорошо. Кто его ударил, знаете?

— Это ненормальный ребёнок! Нормальные дети на такую жестокость неспособны!