Крестовский треугольник

Андрей избегал всего, что напоминало бы о Романе. Постепенно он приходил в себя, даже стал улыбаться. Делал отчаянные попытки быть более открытым и общительным, и это спасало. Отношение окружающих менялось на глазах. Многие не узнавали Андрея. Из забитого тихони он превратился в весёлого и компанейского парня. Но разве кто-то мог догадаться, что стоит за этой лёгкой весёлостью? В университете и в общаге его стали любить. Приглашали в компании, зная, что с Андреем скучно быть не может. Казалось, жизнь заиграла яркими красками, и в ней нет больше места унынию. Но под конец пятого курса произошло то, что сильно отравило его существование.

Вручение дипломов было назначено на двадцать пятое июня, а двадцать третьего состоялся выпускной, который проводили в ресторане «Дали». К заказанному меню собственными силами было докуплено несколько ящиков водки и вина. Так что на празднике алкоголь лился рекой. Приглашённые на торжество преподаватели не отставали от своих подопечных, а некоторые даже показали мастер-класс по употреблению горячительных напитков, устроив соревнование, кто больше выпьет зараз. Победителем оказался декан. Солидный профессор, хорошенько взболтав содержимое бутылки вращательными движениями, лихо опрокинул его в себя. Закрученная спиралью жидкость, без лишних бульков, легко полилась в глотку именитого художника. Пол-литра за секунды исчезло в бездонной утробе.

— Ой, ё… — всхлипнул пьяный Лёха, одногруппник Андрея, глядя на известного портретиста. — Мало водки взяли!

Организм мастера всё же не справился с героизмом хозяина, и декана вырубило, уронив в тарелку с остывающим стейком. Распихав пьяных, довольных и не совсем вменяемых служителей искусства по такси, и сдав бездыханное тело мэтра на руки жене, шумной студенческой компанией было решено продолжить веселье у Руслана.

Отец Руслана был светилом в области проктологии и посему имел просторную квартиру в центре города, а также загородный дом, куда семья выезжала на лето. Шестикомнатные апартаменты с видом на реку и парк, обставленные дорогой мебелью, пришлись по душе весёлой братии. Захватив из ресторана остатки провизии и алкоголя, студенты продолжили веселье. Но танцы и дополнительные градусы сделали своё дело, и молодёжь вскоре разбрелась по углам, устраиваться на ночлег. Андрей не помнил, как он оказался на диване рядом с Русланом. Сквозь сон парень почувствовал, как его настойчиво ласкают. От выпитого голова кружилась, и он поддался внезапному порыву страсти. В какой-то момент острая резкая боль заставила его прийти в себя. Он чуть не вскрикнул, но быстро вспомнив, где находится, сумел сдержаться. Чувство боли постепенно отступало, сменяясь невнятным удовольствием.

— Андрюх, я догадывался, что ты пидор. Но что вот так дашь, не думал! — от этих слов Руслана как подкинуло. — Может, ещё отсосёшь? Говорят, вы это классно делаете.

Пьяное лицо одногруппника расплылось в язвительной ухмылке. Вдруг Андрею стало противно. Он вскочил, судорожно пытаясь застегнуть ремень на джинсах.

— Опа! Чё это вы тут? Трахаетесь, что ли? — прохрипел проснувшийся Лёха, едва разлепляя глаза. — То-то, чую, меня покачивает… Ну, и кто кого?

— Андрюха очко своё подставил. Я ему спьяну присунул, думал, Ленка!

Лёха вытаращился на Андрея нетрезвыми глазами:

— Ты пидр?! Ни хера се!

От стыда Андрею хотелось провалиться сквозь землю. Он выскочил из квартиры как ошпаренный. Раннее утро встретило прохладой, обдав с крыльца запахами дорожной пыли и распустившихся на газоне жёлтых ирисов. Солнце поднималось над городом, отражаясь золотисто-розовыми бликами от окон, скользя светящимися полосами по стенам, забираясь в арки, рисовало яркие следы на асфальте. Тополя шелестели над головой сочной зеленью, окутывая тёплым медово-терпким ароматом. Небесная синь уходила ввысь, пестрея небрежными штрихами перистых облаков.

Клацая механизмом и цепляясь штангами за провода, по пустой дороге медленно проехал троллейбус, и накренившись на правый бок, с шумом распахнул двери. Андрей, добежав до остановки, заскочил на заднюю площадку. Чувство саднящего, распирающего жжения не проходило, вынуждая морщиться. Вспоминая момент своего позора, он все ещё надеялся, что, может, обойдётся, и парни не станут никому рассказывать. Но не обошлось.

Весть о том, что Вересов — гей, разнеслась по университету в мгновение ока, дойдя и до общаги. Альберт и Стас, пользуясь хорошей погодой, старались как можно реже заходить в комнату, брезгливо поглядывая на соседа. Многие сокурсники перестали просто здороваться, не говоря уже о том, чтобы пожать руку. Андрей частенько стал ловить на себе неприязненные взгляды, слышать, как шушукаются за его спиной, пересказывая незамысловатый сюжет. Андрей понимал, что долго не выдержит такого давления. Хорошо, что до вручения диплома оставалось совсем мало времени. На торжественную церемонию он не пошёл. На следующий день, стараясь не сталкиваться ни с кем из знакомых, добрался до кафедры и забрал свою корочку у секретаря. На её вопрос, почему не пришёл на вручение, ответил какой-то невнятной отговоркой.

***

Купив на родительские деньги комнату неподалёку от центра, Андрей устроился работать в театр художником по декорациям. Выбрал именно театр, зная, что там отношение будет не таким, каким могло быть в другом месте. Правда, и в миллионном городе что-то сложно утаить, тем более что богемная среда здесь небольшая, все как на ладони. О том, что он «не такой» скоро узнали и в театре. Андрей замечал, что некоторые из балетных мальчиков с интересом поглядывают на него. Но изучив изнутри всю эту театральную кухню, решил не связываться ни с кем из танцовщиков, зная, что здесь, скорее, можно подцепить какую-нибудь экзотическую заразу, нежели найти хоть сколько-нибудь серьёзные отношения. По мелочам растрачивать себя не хотелось.

Время шло. Интерес к его персоне потихоньку иссяк. Даже стали поговаривать о том, что у Вересова есть любовник из министерства культуры. Такие слухи играли Андрею только на руку. Его стали частенько брать на гастроли. За два года работы в театре Андрей успел объездить половину Европы, побывать в Мексике и даже в Австралии.

Но все эти поездки были такими, что красоты мира он видел лишь из окна автобуса, перевозившего труппу из одного города в другой. Его основной задачей было следить за декорациями, их целостностью. И, в случае непредвиденных обстоятельств, принимать действия по восстановлению утраченного или испорченного при транспортировке реквизита.

По работе большей частью Андрей общался с монтёрами и осветителями. Но в том, что касалось отдыха и проживания, его опекали балетные девочки. В отличие от многих они с каким-то трепетом относились к парню. Когда выдавались свободные дни, то брали его за покупками. А на весёлых вечеринках старались вытащить танцевать. Конечно, он чувствовал себя неловко в окружении этих пластичных граций, идеально владеющих своим телом. Но девчонки не отставали, тащили за собой. Ему казалось, что он нашёл то место, где его принимают таким, какой он есть.

Но чувство одиночества не покидало Андрея. Особенно остро оно ощущалось, когда он возвращался после поездок в свою комнату. Соседкой по квартире была старая одинокая бабка, постоянно грозившая вызвать участкового в случае, если парень надумает устраивать шалман. Но Андрей дома бывал редко, в основном приходил только ночевать. И бабка потихоньку успокоилась, даже, кажется, полюбила его.

***

На новогодние каникулы Андрей старался всегда уезжать к родителям, которые жили далеко от города в небольшом посёлке. Но в этот раз обстоятельства сложились так, что на обратном пути с гастролей труппа задержалась во Франкфурте в связи с нелётной погодой. И купленный Андреем заранее билет пропал. Обменять его на другой рейс было невозможно, так как многие стремились на праздники уехать из города.