Крестовский треугольник

Сама же Катя, не похожая на свою младшую сестру, обладала выразительной внешностью. Была выше среднего роста. Черты лица крупные, чёткие, правильные. Профиль, словно срисован со скифских ваз — красивый, ровный, с тяжеловатым для женщины подбородком. Голубые пронзительные глаза смотрят по-доброму из-под широких тёмно-русых бровей. Светлое волосы собраны на затылке. Было в её облике какое-то величие, особая стать, выделявшая из толпы прочих. Она Дашке была вместо матери. К ней Ромка сразу проникся симпатией.

Но вот самой Кате новый родственник пришёлся не по душе. Для неё было в Романе нечто настораживающее. Каким-то бабским чутьём она знала, что не будет Дашке счастья рядом с этим человеком. Пыталась даже поговорить с сестрой, понимая, что растить ребёнка без отца тоже несладко. Но об аборте речи быть не могло, Дашка всем сердцем хотела этого малыша.

***

После свадьбы жизнь завертелась по-новому. Молодая жена на сносях чувствовала себя всё хуже и требовала к себе всё большего внимания. Ромка закрутился в водовороте последних событий, не находя времени для встреч с Андреем. Но постепенно как-то всё улеглось, и к концу ноября он вспомнил о друге.

— Алло! Андрюх, привет! Как жизнь?

— Привет! Неплохо. Куда пропал?

— Дела были. Может, сходим куда-нибудь? Посидим. Я тебе последние новости расскажу. Ты вечером свободен?

— Да. Я с радостью.

Встретиться договорились у Гостинки. Роман пришёл первым. На улице уже стемнело, и фонари ярко освещали площадь. В воздухе, искрясь под желтоватым светом ламп, плыли снежинки. К запаху мороза примешивались ароматы ванили и кофе, доносившиеся из кофейни, расположенной на углу. Снег сыпал сверху, хрустел под ногами, запорашивал чёткие контуры следа, оставляемого ботинками. Пытаясь согреться, Рома решил закурить.

— Привет! — широко улыбаясь, Андрей коснулся плеча друга, пытавшегося зажечь сигарету.

— О, Андрюха! Привет! — Роман обнял юношу, похлопывая по спине. — Куда пойдём?

— Куда скажешь.

— Отлично. Предлагаю в «Таверну». Есть повод напиться!

***

Андрей смотрел в карие глаза. Его переполняла нежность, которую хотелось дарить только ему, своему Ромке. Как же он соскучился за эти несколько недель! Он ждал его каждый вечер, искал глазами в толпе прохожих возле университета. Сердце всякий раз заходилось сумасшедшим ритмом от телефонного звонка в надежде, что сейчас услышит знакомый хрипловатый голос. Андрей закрывал глаза и пытался вспомнить каждую чёрточку любимого лица, рисовал на бумаге, чертил пальцем на замёрзшем окне первую букву его имени. И когда Роман позвонил, радости не было предела. Андрей перебрал все вещи, думая, что наденет на свидание. Придирчиво разглядывал себя в зеркало, мысленно сетуя на то, что не успел вовремя сделать стрижку. Он торопился, боясь опоздать. Придя на полчаса раньше, бесцельно шатался по торговым бутикам, пытаясь скоротать время. И когда увидел Романа, ещё пять минут наблюдал из-за стеклянной двери торгового центра за тем, как тот смотрит по сторонам в ожидании.

— Ромка! Я скучал, — так захотелось прижаться к сильному плечу, взять его за руку, коснуться губами — тёплого, желанного, родного.

— Я тоже, — ухмыльнулся Роман. — Не хочешь спросить, что за повод?

— Что за повод? – повторил Андрей слова друга, расплываясь в ответной улыбке.

— Поздравь меня! Я женился! Во! — Роман снял перчатку, демонстрируя кольцо розового золота.

У Андрея потемнело в глазах. Земля будто ускользала из-под ног, вынуждая терять равновесие. Тело точно погрузилось в невесомость, словно гравитации больше не было, и вокруг разом образовалась зияющая пустота. Казалось, ещё немного, и он упадёт, провалится в никуда, поглощаемый этим ненасытным вакуумом, где нет ни этой площади, ни неба, ни домов, ни деревьев, ни людей. Мир вокруг потускнел, замер, застыл в жутком холоде, не оставляя надежды. Все его мечты разом потеряли смысл, растворились, превращаясь в жуткую, давящую болью, не позволяющую сделать вдох, остро впивающуюся в сердце. Внутри будто онемело, заставив кровь отхлынуть от лица. Губы побелели, глаза словно подёрнуло коркой льда.

— Андрюх, ты чего? — такая резкая перемена не на шутку испугала. Роман с тревогой посмотрел на внезапно побледневшего друга. И вдруг его осенило, какую жестокость он сейчас совершил.

— Андрей, я…

— Да пошёл ты! Козёл! — Андрей резко развернулся и быстро зашагал прочь.

— Андрей! — донёсся из-за спины голос Романа, но Андрей больше не хотел ни видеть, ни слышать его.

Зачем Ромка так поступил? Он ведь всё знал. Лучше бы он оскорбил, ударил, избил до полусмерти, чем вот так. К чему было давать надежду? Разве Роман не понимал, что между ними происходит? Это же было так очевидно, так явственно. Чего он добивался? Зачем приходил? Хотел посмеяться? Сделать больнее? Или что? Пожалел? Решил поиграть в благородство, показать, что не такой, как все? Влюбил в себя, а потом безжалостно растоптал возникшее чувство. Дал понять, что Андрею не место в его сердце.

Обида душила, ранила нестерпимой мукой. Андрей только крепче сжимал кулаки, стараясь сдержать внезапно подступившие слезы. А чего он ждал? Что Роман ради него захочет изменить свою жизнь, решит стать таким как он? Жить в вечном страхе, бояться, что кто-то узнает, осудит, унизит? Зачем ему это? Не стоит Андрей таких жертв. От этих мыслей становилось ещё горше.

Но, может, оно и к лучшему, что все так случилось. Ведь Андрей любит Рому и не хочет сломать его судьбу. Пусть Роман будет счастлив, пусть у него будет настоящая семья. Наверное, так правильно. А он, Андрей, пронесёт свою первую любовь через всю жизнь, бережно храня воспоминания о майском ливне и той их осени, одной на двоих, с дождём из жёлтых осыпающихся листьев. И пусть это навсегда останется самым светлым, самым чистым воспоминанием в его сердце. Андрею будет достаточно просто знать, что где-то там живёт Ромка и у того все хорошо, его любят, понимают и ждут.

Но почему так нестерпимо больно?! Ручейки слёз текли по щекам, оставляя на коже холодные следы.

***

После того, что произошло, Андрей замкнулся. Ему не хотелось ни с кем разговаривать, ни встречаться. Он с головой ушёл в учёбу. Только рисуя, мог не вспоминать, не думать. Рана была ещё слишком свежей. Веки горели от слёз, которые то и дело наворачивались на глаз. Но он терпел, не позволяя себе разрыдаться у всех на виду. Когда подкатывавший к горлу ком сдавливал так, что невозможно было вдохнуть, Андрей до крови прикусывал губы, стараясь отвлечься от этой недостойной сырости.

Если во время занятий ему ещё как-то удавалось справляться, то оставшись наедине со своими мыслями, жалость к себе побеждала. В такие моменты Андрей подходил к окну в дальнем конце коридора и смотрел на происходящее по ту сторону стекла равнодушным взглядом. Из распахнутых глаз одна за другой катились крупные капли, скользили по лицу, беззвучно падая на подоконник. Он молча стоял и смотрел, боясь пошевелиться, лишь изредка вытирая их запястьем. Не было слышно ни вздохов, ни всхлипываний. Со стороны всё выглядело так, будто парень внимательно следит за тем, что происходит на улице.

Андрей ждал, когда пройдёт время, надеясь, что его боль исчезнет, утихнет, но этого не случилось. Владевшая им целиком, она стала сжиматься в одну точку, концентрируясь где-то в самом отдалённом уголке сердца. Теперь её можно было спрятать, засунуть подальше, чтобы продолжать жить. Но она навсегда осталась с ним. Стоило лишь задеть воспоминанием, как тут же с утроенной силой она впивалась острым шипом в грудь, пронзая насквозь чудовищной мукой.