Соулмейт для джедая (СИ)

- Ты хочешь, чтобы я дрался с тобой?

- О, ни в коем случае, - Дуку поднимается со своего (а точнее, вовсе не своего) трона, делая шаг навстречу, как кажется, Скайуокеру. Но стоит ему вытянуть руку перед собой, Оби-Ван ощущает, как его горло словно стискивают стальные пальцы, и чувствует, как что-то, помимо его воли, притягивает его в сторону графа. Сенатора даже чуть приподнимает от пола, которого он касается лишь носками сапог, которыми пытается неумело в него упереться и затормозить.

- Оби-Ван! - кричит Сатин, бросаясь к нему. Еще раньше с места срывается Скайуокер.

- Стоять! - неожиданно прогремевший голос Дуку заставляет их застыть на месте, словно вкопанных. Железные тиски отпускают Оби-Вана, но теперь в опасной близости от его шеи оказывается алый клинок светового меча, почти касаясь кожи. - Если кто-то из вас, а особенно ты, Скайуокер, сделает еще одно неверное движение, я перережу ему горло.

Энакин тяжело дышит, ненавидящим взором уставившись на Дуку, но остается на месте.

- Знаете, меня всегда интересовало, способен ли человек, воспитанный в определенных моральных устоях, принести невинную жертву во имя любви, - последнее слово он будто выплевывает. - Поэтому, Скайуокер, я предлагаю тебе самую честную сделку. Жизнь сенатора — в обмен на жизнь его жены.

Энакин сжимает челюсть так, что на лице его играют желваки. Механические пальцы сильно, до скрежета, стискивают рукоять светового меча.

- Энакин, нет!

========== Часть 17 ==========

Энакин вплотную упирает рукоять светового меча в грудную клетку девушки, но не активирует его. Рука юноши дрожит мелкой нервной дрожью, и он удивляется, как же так может сводить механические пальцы, не имеющие нервных окончаний. Ответ оказывается до банальности прост: дрожит не рука — дрожит все тело.

Ситх объявляет, что времени у него — пять минут. И это отнюдь не прибавляет Энакину энтузиазма. Будь у него, к примеру, полминуты, он действовал бы быстро, без промедления, по первому велению глупого сердца. Будь у него хотя бы полчаса, он успел бы придумать что-нибудь. Но у него пять минут, не дающие ровным счетом ничего.

- Эни… Не делай этого, - в голосе Оби-Вана он слышит слезы и мольбу. - Если кто и должен умереть, то только я, я виноват, прошу, Энакин!

Энакин думает, что бы сказала Падме. Наверное, что-то вроде “не нам вершить чужую судьбу, на все воля Силы”. Он даже представляет ее интонацию и выражение лица, с которым она произнесла бы это. А что сказал бы Квай-Гон?.. Энакин пытается напрячь извилины и попытаться представить, но ничего не выходит.

Рыцарь-джедай неспособен совершить убийство невинного человека. Мальчик Энакин не простит себе, если потеряет любимого, позволив ему умереть. А генерал Скайуокер как всегда хочет спасти абсолютно всех. Но на этот раз так не получится.

- Ответь мне, Энакин, ты правда любишь Оби-Вана? - тихо спрашивает Сатин, почти на ушко, положив изящные тонкие пальцы поверх металлических пальцев Энакина, сжимавших деактивированный световой меч.

- Люблю. Больше жизни, - хриплым шепотом отвечает Скайуокер.

- Тогда спаси его, - уверенно произносит девушка, словно не понимает, что это будет значить для нее.

- Я… Я не могу, - запинаясь произносит Энакин, глотая собственные слезы с каждым произнесенным словом. - Я джедай, а не убийца.

- А разве вы, джедаи, не убиваете одних для того, чтобы спасти других? - мягко улыбается герцогиня. - Между прочим, этим вы мне всегда и не нравились. Я еще подростком, помню, с твоим учителем спорила. Но сейчас я спорить не буду.

Энакин не находит, что ответить. Год назад, он убил бы, не задумываясь. Тогда он ненавидел эту девушку за то, что она отняла у него любимого, предназначенного ему самой Силой. Но теперь, повзрослевший Энакин видел в ней лишь человека, который точно так же, как и он, любит Оби-Вана, и точно так же стремится защитить его. Даже ценой собственной жизни.

Палец Энакина неуверенно ложится на кнопку активации светового меча. По лбу, к которому буквально прилипли пряди волос, стекает ледяной пот. Всего лишь одно легкое движение большого пальца отделяет его от точки невозврата: он станет убийцей, окончательно потеряв Оби-Вана, но сохранив ему жизнь.

- Береги его, ладно? - дрожащими губами улыбается девушка. - Сделай его счастливым.

Энакин не успевает ответить, потому что ладонь Сатин резко сжимает его собственную, заставив активировать световой меч. Голубой клинок пронзает грудь девушки. Рука разжимается и она падает на пол.

- Впечатляюще, - Дуку деактивирует световой меч, честно исполнив свою часть уговора и отпуская Оби-Вана.

Тот, словно на ватных ногах, делает несколько шагов, отходя от врага, а после резко, словно выпав из оцепенения, срываясь с места, бежит к Сатин. Падает на колени возле девушки, уткнувшись в ее хрупкое плечико, сжав в объятиях. Энакин замечает, что он дрожит… Нет, неверное слово… Буквально трясется над телом жены. Пусть и не видит слез, но понимает, что Оби-Ван горько плачет. Подтверждение тому — полувсхлип-полустон, который эхом разносится по залу, нарушая повисшую в нем гробовую тишину.

Таким Энакин видит его впервые. Оби-Ван всегда казался ему сильной, несгибаемой личностью, образцом выдержки, которой Скайуокеру еще стоило поучиться.

«Простишь ли ты меня, любимый? Ненавидишь ли за то, что именно моим мечом, моей рукой был подписан этот смертный приговор?»

- Дуку, - сглатывает Энакин, устремляя взгляд к ситху. - Скажи, почему именно я? Ты ведь все это специально подстроил, верно?

- Я? - переспрашивает он, и в голосе слышится усмешка. - Отчасти да. Это все и впрямь безумно интересно. Но по большей части, я лишь выполняю свой долг. Да, представь себе. У нас, у ситхов, тоже есть свой долг. Почему именно ты, ты спрашиваешь? На это я не могу ответить. Как по мне, слишком много чести для рыцаря-джедая среднего уровня паршивости. Скажу лишь, что тобой заинтересовалась одна очень могущественная личность.

Дуку уходит. Вот так просто уходит, оставляя Энакина поверженным. Почти невредимым, но снова им побежденным. Наедине с безутешным Оби-Ваном и холодеющим телом Сатин.

«Я должен был быть на ее месте,» - думает Скайуокер.

Он виной случившемуся, а значит, он и должен был нести расплату. Его тело, пронзенное собственным световым мечом, сейчас должно было лежать бездыханным трупом на полу. Почему эта леди — не джедай, не генерал, а просто сильная женщина — отдала свою жизнь за их общего любимого вместо него? Разве способен он сделать кого-то счастливым? Почему еще ранее его учитель отдал свою жизнь за него? Разве способен он в принципе хоть на что-то, кроме как приносить несчастья?

«Простишь ли ты меня за то, что я остался в живых, в то время, как твоя жена мертва?»

Но Энакин знает точно, на что он способен прямо сейчас. То, ради чего он прибыл. Вытащить отсюда Оби-Вана. Увезти в безопасное место. Беречь его, как попросила герцогиня, даже если не сделать счастливым. И уж с этим он справится.

========== Часть 18 ==========

Все это до последнего момента кажется Энакину каким-то подвохом, уж очень непохожим на правду, но Дуку действительно их отпускает. По крайней мере, не препятствует, словно нарочно позволяя покинуть планету.

К собственному стыду, Энакин едва не забыл о Сатин, желая лишь поскорее убраться с Мандалора и забрать отсюда Оби-Вана… Ах да, и еще вернуть собственный корабль туда, откуда угнал его. Падме порешает своего непутевого названного братца ко всем ситхам, как только он его посадит. Ну, если ей, конечно, не воспрепятствует Асока.

О жене позаботился Оби-Ван, который, словно обезумев, вцепился в бездыханное тело Сатин, заявив, что не уйдет отсюда без нее. Энакин не стал возражать. Не в его положении. Но когда, усевшись в кресло второго пилота, Кеноби так и не выпускает супругу из своих рук, нервы Энакина не выдерживают.

- Она умерла, Оби-Ван! Сатин мертва! Перестань, умоляю! - он повышает голос, сам не замечая, насколько безжалостно звучат его слова, как сам тон его приобретает резкие, царапающие слух, металлические нотки.