Соулмейт для джедая (СИ)

========== Часть 1 ==========

Впервые за долгое время Энакин был действительно рад своему пребыванию на Корусанте. Когда-то, десять стандартных лет назад, когда его учитель — вернее, на тот момент еще не учитель — Квай-Гон доставил его сюда девятилетним ребенком с его родной, но так и не ставшей по-настоящему домом, пустынной планеты Татуин, он был глубоко восхищен планетой-городом, поражен контрастом переливающегося холодным серебряно-металлическим сиянием Корусанта и Татуина, чуть менее, чем полностью, покрытого грубым темным песком. Но скоро, очень скоро, подросток осознал и без особого труда принял, как истину, что Корусант и этот пресловутый Храм Джедаев не станут для него домом, а Орден — семьей. Разумеется, этими наблюдениями он не делился даже со своим мастером, пусть и, будучи свидетелем многих и многих препирательств учителя с членами Совета, был более, чем уверен, что Квай-Гон в душе полностью разделяет его чувства, и уж подавно — с Падме, которая поспорила с ними однажды, что получит звание магистра раньше, чем ей исполнится тридцать лет.

Однако, в первую очередь благодаря именно этим двоим людям, Энакин и не чувствовал себя одиноким и неприкаянным, оказавшись вдали от материнской заботы. В каком-то смысле они стали его новой семьей. Квай-Гон — порой строгий и требовательный, но добрый отец, и старшая сестричка Падме, которая, когда нужно, и пожалеет, и спасительного морального пенделя тоже даст. Кажется, даже их общий учитель порой побаивался эту волевую девушку.

Строго говоря, Падме уже не была ученицей Квай-Гона. Правила запрещали мастерам брать на воспитание более, чем одного падавана. По этой причине, с появлением кандидатуры Энакина на роль нового ученика, девушке пришлось досрочно, как многие думали из-за ее раннего, всего лишь восемнадцатилетнего, возраста, пройти испытание на звание рыцаря-джедая. Энакин, совсем ребенок на тот момент, не мог отделаться от чувства вины перед ней за это. Ему было по-настоящему стыдно за одно лишь свое появление на корабле, куда привел его Квай-Гон, и где он впервые повстречал его ученицу. Какое право он, мальчишка-раб, имел на то, чтобы вторгаться в чужую жизнь, падая, словно снег на голову, нарушать привычный ее уклад, да еще и фактически отбирать наставника и друга?

Но на счастье, Падме оказалась не ревнивой, и восприняла появление нового падавана, как шанс обрести самостоятельность, к которой она стремилась с ранних лет. С самого начала обучения Энакина, девушка прониклась искренним интересом, с которым наблюдала за дальнейшей его судьбой и следила за обучением у ее бывшего мастера. Она по-прежнему во всем прислушивалась к советам учителя, но и сам Квай-Гон частенько советовался с ней касательно обучения Энакина, как с человеком, который и сам не столь давно закончил учиться, находясь в этом куда ближе к юному Скайуокеру, но в то же время для своих лет обладал мудростью достаточной, чтобы самому стать чьим-то учителем, о чем не раз прозрачно намекал в разговорах с Падме.

Да, Энакин прекрасно помнит те дни, когда джедаи появились в его жизни, круто ее изменив. Самые значимые в его жизни не только потому что он узнал о своем предназначении, сделал самый сложный в жизни выбор, обретя свободу и новую жизнь, и не только потому что встретил самых дорогих — после матери — людей. Было и еще кое-что, а вернее — кое-кто.

- Я не видел его десять лет… - бормочет Энакин, заходя в кабинку турболифта. Вся его решительность в мгновение куда-то улетучивается, а радость предстоящей встречи окрашивает волнение, ровно так же, как и щеки самого Скайуокера, о чем тот отмечает с явным неудовольствием, ощутив жар возле своего лица. Не хватает еще предстать перед принцем краснеющим мальчишкой! Отличненькое начало, ничего не скажешь.

- Энакин, - мягко произносит мастер Джинн, вначале ощутив перемены, произошедшие с учеником, в Силе, затем услышав сбитое дыхание, и только после повернув голову к юноше. - Ты чем-то обеспокоен?

- Пустяки, мастер. Всего лишь слегка…

«Всего лишь слегка до ужаса боюсь, что тот, кто десять лет не покидал мои мысли и память, попросту даже не помнит меня. Ничего серьезного, учитель.» - мысленно заканчивает фразу Энакин, но вслух говорит совсем другое.

-…взволнован перед встречей со старым другом. Не знаю, что говорить в таких ситуациях.

- Говорить буду я, идет? - едва заметно улыбается Квай-Гон прежде, чем двери лифта раскрываются, выпуская джедаев, и в его взгляде словно сквозит некое понимание. Или, быть может, Энакину просто хочется в это верить.

Мужчина, одетый в униформу набуанской придворной службы безопасности, встречает их и молча, только лишь кратко поздоровавшись, проводит в сенаторские апартаменты. Энакин, мельком успев изучить их спутника, соскальзывает взглядом с него на интерьер квартиры. В сравнении с другими апартаментами сенаторского жилого комплекса, в которых ему волей случая доводилось бывать, эти обставлены достаточно скромно (насколько это слово вообще могло быть применимо хоть к одним апартаментам в этом здании). Можно сказать — по-джедайски минималистично. Но вместе с тем, весьма стильно.

Вероятно, Энакин мог бы восхищаться дизайнерскими решениями и дальше, но его внимание отыскало объект поинтереснее. Юноша, а вернее даже, что стало неожиданностью для Энакина — молодой мужчина, с зачесанными назад пшеничными волосами, отливающими рыжим в свете заката за окном, возле которого он остановился, и красиво контрастировавшими с темным нарядом, в который он облачен, разговаривает о чем-то с его мастером, и, как понимает Скайуокер несмотря на кажущийся размеренным тон беседы — они спорят.

- Я не считаю, что подобные меры предосторожности, как появление здесь джедаев, так уж необходимы, - заявляет объект восхищения Энакина так, словно уверен, что последнее слово останется за ним.

- Совет придерживается иного мнения на этот счет, - парирует Квай-Гон.

- Мы постараемся не обременять вас нашим присутствием, принц Кеноби, - вмешивается Энакин, поравнявшись со своим учителем и теперь стоя прямо напротив старого друга. Он отмечает, что светлая аккуратная борода смотрится на его повзрослевшем лице непривычно, но все же идет ему. А также и то, что разница в их росте теперь не в пользу Кеноби, пусть и не бросается в глаза.

- Сенатор Кеноби, - мягко поправляет тот, делая ударение на первом слове, явно удивленный таким обращением, которого не слышал в течение долгих лет, и наконец, обращает внимание на Энакина, окидывая падавана взглядом и, в конце концов, нерешительно произнеся. - Эни?

- Оби-Ван? - усмехается юноша, пародируя его тон, но тут же опускает глаза под быстрым взглядом мастера.

- Надо же, так вырос… - задумчиво произносит Оби-Ван, почесывая подбородок. Теперь все его внимание приковано к Энакину.

- Мне скоро двадцать, я уже почти джедай, - юноша ощущает, как на его губах расцветает улыбка, и уходит время на то, чтобы скрыть ее.

- …но остался тем же маленьким мальчиком, - заканчивает свою мысль сенатор. Улыбка с лица Энакина резко исчезает, зато Квай-Гон явно прикладывает некоторые усилия, чтобы остаться серьезным. - Так вы беретесь за расследование?

- Я обещаю, мы обязательно найдем убийцу! - восклицает Энакин, моментально забыв про обиду.

- Мы постараемся, - произносит Квай-Гон, делая ударение на последнее слово. - Но не стоит забывать о том, что основная наша задача — ваша охрана, сенатор, - учитель говорит серьезно и будто бы уверено, но по-видимому, как и его падаван, осознает, что так просто без приключений ни одно их задание не обходится, и это, вероятно, не станет исключением.

- Что ж, - вздыхает сенатор. - Этот день был непростым, так что я, с вашего позволения, оставлю вас.

Учитель вежливо прощается с ним. Энакин же не может пересилить себя и сказать еще хоть слово. Недавняя радость встречи сменяется горьким привкусом разочарования…

Но чего он, собственно, ожидал? Кто вообще говорил, что будет просто? Когда это в своей жизни Энакин искал легкие пути, и с чего он решил, что путь к чьему-то сердцу является исключением?