Соулмейт для джедая (СИ)

Хорош же он будет, Герой-Без-Страха! Энакин усмехается таким мыслям и отгоняет их прочь от себя. Иногда приходится быть тем, кем тебя считают совершенно незаслуженно: героем, спасителем мира, своего рода гением и даже Избранным — неважно. Если потребуется, он будет. Ради Оби-Вана.

***

Оби-Ван Кеноби сидит в одиночной камере тюрьмы Мандалора. Он знает, что в соседней находится его жена Сатин. С политзаключенными тут не возятся так, как это было бы на Набу.

«Могло быть хуже, - утешает себя сенатор, в который раз обходя свою камеру, на что ушло два широких шага. - Например, как это было на Джеонозисе. А где-нибудь на Татуине нас скормили бы Сарлакку.»

Татуин… Он пытается представить себе неуютную и неприветливую песчаную планету, но в мозгу всплывает образ самого прекрасного дитя, какое она могла породить. Эни обиделся бы подобной ассоциации.

Сквозь прозрачную дверь, превращающую его из заключенного в какой-то экспонат, экзотическую зверушку, Оби-Ван наблюдает, как к камере подходит очередной мандалорец. Наверное, этот тоже решил почесать с ним за жизнь, лишний раз намекнув на собственное превосходство. Кеноби со вздохом садится на жесткую неудобную койку.

- На вашем месте, я бы накатал жалобу за такие условия размещения, господин сенатор, - слышится неожиданно знакомый голос из-под шлема.

Оби-Ван уже решает, что у него развивается паранойя со звуковыми галлюцинациями в качестве бонуса, но дверь раскрывается, а некто, шагнувший в камеру, тут же оказавшись рядом с ним, снимает шлем. Русые волосы, которые успели отрасти и теперь больше не торчали во все стороны так, что Оби-Вану постоянно хотелось их пригладить, спадают красивыми волнами, едва касаясь кончиками плеч.

- Эни!? - Оби-Вану не верится, что после всего, после их ужасно горького расставания и окончательного разрыва, этот мальчишка пришел за ним.

Он обнимает Энакина и замечает, что его юношеская, почти подростковая угловатость исчезла. По-прежнему стройный, даже немного худощавый, но никак не хрупкий. Война превратила его из мальчика в красивого молодого мужчину, и Оби-Ван не может понять, нравятся ему эти перемены на самом деле или нет.

- Я скучал, я очень скучал, - шепчет Скайуокер, сжимая его в объятиях в ответ, - Но сейчас нам надо отсюда уходить. - он хватает его за руку и тащит прочь из камеры.

- Постой, а… Сатин, - напоминает Оби-Ван, и Энакин останавливается, понимающе кивая.

- Да, конечно.

Как только они освобождают девушку из ее камеры, та, видимо от избытка чувств, резко виснет на шее Кеноби. Энакин слабо кривится, как от зубной боли, стараясь не смотреть на парочку, и Оби-Вану делается неловко. Сатин его жена и им нечего скрывать чувств, но ведь Энакин явился сюда ради него, рискуя всем, а он…

- Не время, ваша светлость! - видимо, не выдерживают нервы у Скайуокера, и он в достаточно резкой форме решает напомнить герцогине, где они находятся, торопя парочку к выходу, пропуская их вперед себя и надевая обратно шлем, что оказывается очень ко времени, поскольку навстречу им попадаются тюремщики.

Оби-Ван чувствует, как Скайуокер, вошедший в роль, толкает его прикладом в плечо, и ощущает, что тот будто бы уже давно хотел это сделать, да только сейчас выдалась возможность.

Оказавшись на улице, Энакин выдыхает и скидывает с себя надоевший шлем:

- И как они их сутками носят? Это ж сдохнуть можно! - ворчит он, подбегая к спидеру и кивая за свою спину. - Приготовьтесь к самой весёлой поездке в вашей жизни.

Оби-Вану не нравится то, как звучат эти слова, но позади слышатся голоса охраны, дающие понять, что их заметили, и все, что остается —забраться в спидер и надеяться на лучшее. Впрочем, все надежды улетучиваются, стоит Скайуокеру тронуться с места. Ну конечно, связался с гонщиком на свою голову! В другой ситуации сенатор точно предпочел бы сменить водителя, но сейчас выбирать не приходится.

“Самая веселая поездка в жизни” длится, на счастье, чуть больше минуты:

- Мы почти на месте! - оповещает Энакин, спрыгивая на землю, пока Оби-Ван, неловко вылезая из машины, поскольку в ушах все еще свистит ветер, а ноги едва чувствуют под собой почву, подает руку Сатин, и они бегут к кораблю Скайуокера.

- Засада! - кричит тот, резко останавливаясь и выхватывая световой меч, который припрятал в кобуре, и выставляет в сторону руку, дабы его спасенные заложники не двигались с места.

На их пути появляется Дозор Смерти, во главе которого — уже знакомый Оби-Вану Визсла со своим черным клинком наготове, и еще не знакомая высокая и худая девушка с идеально гладким безволосым черепом, одетая в черное платье с закрытым горлом, которая активирует разом два алых световых меча. Впрочем, кажется, Энакину, в отличие от него, эта леди знакома.

- Так-так, кто у нас тут? Малыш Скайуокер! Так даже неинтересно, я ожидала, что и магистр Амидала за компанию явилась спасать старых друзей. Мне всегда было интереснее сражаться с дамами, мужики — слишком предсказуемы… Прости, Визсла, - небрежно бросает она через плечо.

- О, я непременно передам магистру Амидале твои слова, Вентресс! Но боюсь, сегодня твой выбор невелик, - едким тоном отвечает Энакин, бросая взгляд через плечо. - Я беру их на себя, а вы бегите, не оборачиваясь, на борт, и улетайте отсюда поживее. Я прикрою.

- Но Энакин, я не могу… - возражает было Оби-Ван.

- Все ты можешь, - улыбается. Кеноби не видит лица Энакина, но точно знает, что он улыбается, неглядя кидая в его руки бластер.

- Как трогательно! - комментирует та, чье имя, похоже, Вентресс.

Активировав световой меч, Скайуокер вступает в схватку с Вентресс и Визслой одновременно. Один клинок против трех. И еще с десяток человек, которые никуда не делись, и которых джедай вынужден отвлекать от супружеской четы.

Это безумие.

- Пошли, живее! - кричит Сатин, хватая Оби-Вана за руку, и тащит его к кораблю.

- Я его не оставлю, Сатин! Его же на клочки разорвут! - подстрелив одного из Дозора, загородив жену от выстрелов, он толкает ее в сторону корабля. Теперь внимание солдат приковано к сенатору.

- Как мило, я сейчас расплачусь! - восклицает на это Вентресс, парируя выпад Энакина, выбивая его световой меч из рук и прежде, чем тот успевает откатиться, останавливает его каблуком, деактивируя свои. - Этот трофей — мой. А этот — твой, - кивает она на джедая, к шее которого глава Дозора подносит свой меч.

- Пошли, Дуку сказал — брать живьем, - отдает он команду своим людям, обступившим Оби-Вана и Сатин, которую тот прижал к себе, загородив.

Сперва Оби-Ван решает, что их снова сопроводят обратно в тюрьму. Но вопреки ожиданиям, всю троицу приводят к тронный зал, где уже ждет Дуку, вальяжно расположившийся на троне.

- Прекрасно справились, можете идти, - небрежно бросает он в сторону Визслы и его Дозора. - Я боюсь, это спектакль для одного зрителя.

Вентресс пропускает их, стоя, облокотившись о дверной проем.

Энакин, которого больше никто и ничто не сковывало, кидается в сторону графа:

- Ублюдок! - шипит он.

Лидер сепаратистов, усмехнувшись, выставляет перед собой ладонь, выпуская в сторону джедая несколько молний, отбросив на пол, припечатав к нему нехилым разрядом.

- Энакин! - Оби-Ван, оказавшийся просто не в силах смотреть на мучения любимого — да, все еще любимого —

кидается к Скайуокеру, склоняясь над ним. Что толку теперь скрываться, если им обоим, а вернее — троим, суждено умереть здесь?

- Да, любопытно… - протягивает Дуку, наблюдая за Энакином, приходящим в себя на коленях у сенатора, и переводит взгляд на свою, как видно, ученицу. - Вентресс, дорогуша, когда я говорил, что вы можете идти, тебя это тоже касалось. Только, пожалуйста, будь добра, верни этому благородному рыцарю его оружие, оно ему пригодится.

Девушка раздраженно закатывает глаза, неохотно швырнув на пол металлический цилиндр, так, что тот подкатился прямиком к Энакину, и уходит. Очнувшийся джедай, нащупав оружие, пошатываясь, поднимается на ноги: