Счастливой тебе охоты (СИ)

Он не раз видал, как еблись другие, до определенного возраста он любил смотреть. Это было торопливо-неспешно-вынужденно-похотливо-слюняво-слезливо-жестко-слащаво-сухо. Он раз дал Русе выебать себя. Это было больно и недолго, но ниче так, можно было попробовать. Он ебал сам, хорошо и сочно, без особого интереса и с безграничным интересом, насасываясь красным молоком из низко висящих или торчащих сосками между ребер грудей, предпочитая покопаться ножом в свежем склизком мясе и натереть солью то, что посуше, – главное, всегда жарить его с кровью.

Рамси не видел раньше, как от похоти тает снег. Как слезами и потом сходит лед, как с хрустом в пояснице прогибается оголодавший в снегах волк, как из сухой пасти тянет скопившейся за месяцы слюной. Джон бросается на него рывками, скользя когтистой лапой по груди, причиняя холодную, зимнюю боль, не жалея, и запах горячего семени жжет ноздри сочной прослойкой между двумя замерзшими и возбужденными до боли людьми. Слюна, смазка и пот сбиваются членом Джона во что-то, похожее на сукровицу, не первый день уже подтекающую из стертых грязных ног, и его возбуждает этот запах. Ему нравится держать руку на груди Рамси, мягкой, как у женщины, поверху и такой твердой под сочным слоем жира. Джон путает пальцы в густых кучерявых волосах и чувствует глубокий пульс, отдающий ему в запястье – не только в запястье, не ври.

Кровь бьется тугим ритмом, глаза Джона опять слезятся, теперь от того, что веки насмерть высыхают, но и закрыть – невозможно: желтые зубы Рамси, залитые кровью, блестят в едва видной полосе света, а маленькие глаза блестят еще ярче. Когда Рамси слабо приподнимается, ладонь Джона невольно соскальзывает в его потную волосатую подмышку и дальше – за спину. Он необдуманно тянет Рамси к себе, и тот подается, садится и мокро, с металлом выдыхает Джону в сухой рот. Ноги невольно разъезжаются под его весом, и Джон слегка заваливается назад, шлепаясь задницей на собственные пятки. Рамси неожиданно и низко – так грязно – стонет на выдохе, прижимаясь грудью к груди Джона, обтираясь колючими волосами через футболку, и охватывает мощными ногами за поясницу, садясь на его член по самые поджатые яйца.

– Заебись хер у тебя, Джон Сноу, – он и говорит теперь низко, дыша кровью на щеку и смотря в глаза. Бока под ребрами почти конвульсивно сводит от этого и того, как Рамси решительно пару раз объезжает его вперед-назад. – По самой, сука, по ней, родной, – он похабно смеется, и в его горле с хрипом булькает кровь.

У Джона снова от всего слезятся глаза, и он никак не может вдохнуть, когда Рамси сам ездит на его члене, то и дело шлепаясь выпирающим животом о его уже насквозь мокрую футболку. Рамси любит хорошую еблю и всегда здорово выкладывается для нее. Он переживает ее как единственный настоящий момент – и просто переживает ее, – с довольством удовлетворяя себя о сочную, хлюпающую вагину или член, натирающий простату. Может быть, ему стоит задуматься о последнем пункте, но сейчас он думает только о Джоне.

О Джоне, который наконец справляется со своим ступором и откидывается назад, опираясь на вытянутую руку. Его холодный зад трется о сведенные ноги Рамси, футболка задралась на плоском животе, и тонкая витая дорожка черных волос сбегает к пылающему месиву, где он ебет Рамси, резко поднимая бедра и закусив нижнюю губу. Ритм не совпадает, но Рамси контролирует это, без труда откидываясь сам, на обе руки, и продолжая двигаться вперед-назад. Вперед он и вверх Джон – входит нахер так глубоко, скользко и без боли, что глаза опять готовы закатиться, назад и вниз – и головка сочно давит на набухшую простату. Быстрее, быстрее, быстрее!

Рамси не ожидает, но правая рука дрожит крупной дрожью, когда он обхватывает левой свой член, принимаясь крепко надрачивать, хлюпая смазкой под отходящей шкуркой, оттягивая темный толстый ствол. Рамси насаживается на член Джона, вбиваясь в свой кулак с каждым движением вперед, и сухо дышит через рот. Кажется, у него по щекам тоже пошел румянец, и в ушах гулко, сладко шумит.

Джон вбивается в его зад остервенело, как намертво заевший механизм, у него, кажется, даже стекленеют глаза, и он только подается вперед, схватившись за бок Рамси, жадно скользя пальцами по потной складке над бедром. Рамси хрипло смеется над ним, скользящим движением оттягивая свои ноющие яйца и снова возвращаясь грубую ладонь на член. У него перед глазами все приятно и легко плывет, когда у Джона крупно вздрагивают ноги и все тело, когда он широко раскрывает глаза, невольно еще подаваясь вперед – как глубоко, сука, – и впиваясь рукой в прыщавое бедро. Он кончает, конвульсивно вздрагивая и шумно дыша, еще несколько раз въезжая по собственной сперме на полную, и Рамси приязненно жмурится, натирая свою снова потекшую головку большим пальцем до искр по нервным окончаниям. И отдрачивает себе резко и рвано, запрокинув голову и еще выдаивая подрагивающий член Джона. Подтекающая сперма оглушающе хлюпает, качающаяся сережка холодно задевает шею, шкурка болезненно скользит по головке, горячий ствол скользит в потном кулаке. Рамси кончает с хриплым рыком, заливая густой спермой футболку Джона, свои грудь и живот. Он рычит еще, натирая член, пока сперма не перестает брызгать сильными струйками. Только когда она уже течет на пальцы, течет по еще твердому стволу, Рамси наконец пьяно смотрит на Джона. Тот прикрыл глаза и дышит через рот; у него дрожат руки.

В пропотевшей футболке очень мокро и жарко. Джон думает, что ему и ей надо бы просохнуть. Есть риск простудиться, конечно, но с такой же вероятностью, как если он останется в мокром. Рамси подается вперед, елозя задом на опадающем члене, кладет тяжелые ладони куда-то на бока. Джон вздрагивает от неожиданности. Старается игнорировать. Берет футболку за низ и мельком думает, что если он еще раз умрет, то всем будет очень неловко раздеть его и увидеть эти длинные белесые потеки спермы на черной ткани. Джон не думает, что еще раз умрет.

Вяло стянув футболку через голову, Джон заваливается назад, давая мягкому члену выскользнуть из мокрого зада. Это отдается вздрогнувшими бедрами, но после он снова расслабляется. Голова ужасающе пустая и хочется только найти сигареты. Джон вспоминает, что они лежат почти под рукой, должны были остаться валяющимися в изголовье кровати. Рамси нависает над ним.

– Знаешь, что я люблю после хорошего траха? – он спрашивает все еще низко, опираясь мощной рукой по правую сторону от лица Джона, явно не расстраиваясь от того, как невежливо тот избежал его объятий. Джон медленно смаргивает и не спрашивает. Рамси проводит себе по груди, собирая собственную сперму на пальцы и задумчиво оглядывая их. – Чтобы хорошенькая девчонка еще отсосала мне, чтобы сосала уже мягкий, пока все не выйдет, – чтобы надрезать ей еще щеки. По зарубке за каждую царапину зубами. Хах, как будто у нее еще будут зубы в этот момент. Ну да причина порезать завсегда найдется.

– Я не девчонка, – безэмоционально отвечает Джон, все еще медленно моргая и потягиваясь за сигаретами.

– А я тебе предлагаю, что ли? – смеется Рамси, сам довольно и сочно облизывая густые потеки со своих пальцев. – Я из вежливости, разговор поддержать, – он говорит невнятно и глотает, косо смотря на Джона. Джон глядит на него без чувств, прикуривая и глубоко затягиваясь. Рамси ложится рядом на бок, вытягиваясь и щекотнув руку Джона волосами на груди. И не стесняется обтереть еще член, поправить яйца и сунуть руку между толстых бедер, подтираясь пальцами. Джон никак не реагирует, смотря в потолок, даже когда Рамси не глядя вытирает руку о матрас рядом с его бедром.

– Я не знаю, – говорит наконец Джон, докуривая до середины.

– Че не знаешь? – Рамси не слишком, но разморен, и его тон ленивый, довольный, как протяжное мурчание.

– Ничего, – Джон сглатывает, едва выдохнув и сразу снова почти насильно затягиваясь.

– А кто че-то ваще знает? – фыркает Рамси. – Вон Русе думал, что знает все, блядь, на свете. И где он щас? Хе, – он удовлетворенно фыркает еще раз, укладываясь удобнее и прикрывая глаза.