Море опалённое свободой (СИ)

Пять секунд Лорени переваривал сказанное Яфси, но даже и после этого не смог произнести ни одного слова. В голове лишь всплыли отрывки крика, сдавившего мозг своими тисками: «Ты урод! Моральный, недоношенный урод! Такие как ты ценности в жизни не представляют, потому что внутри у них не душа, а гниль. Ты – Лорени-урод!»

- Мне надоело бегать за Цурбусом по твоей наводке, – Яфси хмыкнул и выбросил остатки мороженого в стоящую недалеко урну. Не попал. Шарики вывалились из вафельного рожка и вместе с ним упали рядом с корзиной. – Я лучше по-своему завоюю этого красавчика. И когда он мне вставит свой большой и толстенький, я тебе об этом не скажу.

Развернувшись, он пошёл прочь, оставив Лорени со своими мыслями наедине. Несколько минут Иренди стоял столбом, а потом медленно пошёл в сторону общаги. Душа совсем извернулась, вывернулась и скукожилась. Потом забилась рваной тряпкой, а не птицей, в клетке, и Ло показалось, что его душа действительно полна грязи и гнили.

Как дошёл он до своей комнаты, Иренди смутно помнил. По дороге ему ещё встречались его друзья, которые поддерживали его, смеялись над Цурбусом и его вспышкой гнева, извращали его слова, полные… боли. Вставив ключ в замочную скважину, Лорени в этот момент признал только одно, всё-таки не стоило трогать его маму. Оказывается, он её тоже любил. Но мать, родившая от пирата, тоже пират и, значит, не достойна зваться человеком! Но она мать… И Бахму, кажется, тоже её любит, как Лорени любил свою маму?

Войдя в комнату, он закрылся и некоторое время стоял столбом, оглядывая просторы своего жилья. Потом закинул сумку в угол, прошёлся до ванной комнаты, открыл дверь, щёлкнул выключателем и, сделав несколько шагов, оказался возле мойки. Включил воду, плеснул в лицо прохладной воды и посмотрелся в зеркало. «Урод»! – всплыло в сознании, и он сжал зубы, шлёпнув ладонью по зеркалу, словно пытаясь скрыть от глаз своё отражение. Да, он урод, не красив, не идеален, но всем он нравится. Все вьются вокруг него, и девчонки в клубе тётки постоянно говорят, что он самый милый и сногсшибательный парень на свете!

Мысли опять запутались. Вот снова в сознании всплыли крики о его гнилой душе. Потом Яфси, ублюдок, тоже сказал это. Он, что, слышал? Ааа, наверно, тот услышал крики Цурбуса и повторил. Конечно, как такой дурачок мог додуматься до такого? А Бахму, этот пиратский ублюдок, как ему вообще взбрело в голову сказать такое.

Время бежало, и чем больше оно отсчитывало минут с того события, тем больше Лорени приходил в себя. На улице уже стемнело и потянуло прохладой, оповещая порт о том, что движется шторм. Слова и действия Бахму его раздражали всё больше и больше. Радость от того, что его арестовали окрыляла, но спокойствия не приносила. Сколько раз он просил отца выгнать пиратского ублюдка, но тот постоянно говорил, что не имеет права этого делать. А Лорени, если честно, было на это насрать! Но не он был директором, а его отец, и всё же любимый папочка не мог сделать такого подарка для любимого сыночка. Это сегодня раздражало ещё больше.

В десять часов вечера Лорени покинул комнату общежития и уверенно направился в кабинет к отцу. В последнее время он только там и пропадает. Злость юноши вновь приобрела яркий, характерный оттенок, так и хотелось напиться. Да, после того, как поговорит с отцом, надо будет отправиться к Моски, надраться до посинения и натрахаться до охренения. Да, натрахаться, женщин натрахать, потому что в отличие от некоторых – ОН МУЖИК!

Хэнги он нашёл вовсе не в кабинете, а на тренировочной площадке. Адмирал как раз закончил решать кое-какие вопросы и направлялся в свою обитель. Здесь они и столкнулись.

- Надо поговорить, – сказал, как плюнул, в лицо отцу сквозь зубы юноша, и, ничего больше не говоря, направился в его кабинет. Хэнги кивнул нескольким преподавателям, попрощался с ними и медленно направился следом за спешащим сыном.

- И что ты с ним будешь делать? – спросил с ходу Лорени, как только директор переступил порог собственного кабинета. Он осторожно прикрыл дверь.

- С ним, это с кем? – тихо и спокойно спросил Хэнги, проходя к своему столу.

- С этим ублюдком, – выплюнул противное слово Лорени. – Его надо выкинуть из Академии, либо запереть за решёткой. Он приставал к Яфси. Он оскорбил меня. Он на меня набросился…

- А бил его ты, – закончил за сына адмирал и посмотрел тяжёлым взглядом на юношу. Как и предполагалось, Лорени затрясло.

- Я защищался!

- Ло, – спокойно и даже ласково проговорил мужчина. – Перестань. Хватит трогать этого парня. Не пойму, почему ты его так ненавидишь?

- Он убийца! Он сын убийцы! – кричал Лорени, размахивая руками, словно пытаясь разрезать ими воздух. – Они убили маму!

- Её никто не убивал, – успокоительным тоном произнёс Хэнги, понимая, что не стоило задавать этот вопрос, когда Лорени был в таком состоянии. – Она умерла от…

- Да! Умерла! А почему?! Потому что потратила все нервы, дожидаясь тебя с той злосчастной войны! Вот почему! Пираты – это зло, это дерьмо, это…

Хэнги со всего размаху обрушил ладонь на столешницу, прекратив бесполезные, не имеющие основания, выкрики сына. На полного злости и гнева Лорени было жалко смотреть. Адмирал никогда бы не подумал, что его сын станет таким ненавистником пиратов.

- Перестань, – спокойно попросил его директор, но Лорени затряс головой, зарычал и бросился прочь из кабинета.

- Ло! – крикнул ему в след Хэнги и уже готов был последовать за юношей, но дверь, ведущая в спальню, открылась. Адмирал повернул голову в сторону, почти успев добежать до двери, ведущей из кабинета. Удивлению его не было предела, когда он увидел на пороге в другую комнату, стоявшего Данки. Он, вальяжно опираясь на косяк, смотрел своими насмешливыми глазами на Хэнги.

- Какое ничтожество всё же твой сын, – озвучил он то, что на самом деле являлось правдой. – Это ты его вырастил таким.

Волна негодования накрыла Хэнги с невероятной силой. Он протянул руку к открытой створке двери и захлопнул её с такой силой, что могли бы задребезжать стёкла в окнах, если были бы слабо вставлены в рамы.

- Ты что здесь делаешь? – зашипел противно Иренди, оставшись, однако, стоять на месте.

- Жду тебя, – проговорил Данки и принялся медленно расстёгивать камзол, расшитый разноцветными жемчугами. Правда жемчуг этот был не так уж и дорог, потому что являлся лёгкой имитацией морского камешка. Но об этом знал только Данки и портной, у которого он заказывал эту одежду.

- И чего же ты хочешь?

- Боже, Хэнги, – хмыкнул юноша. – Ты отупел или та встряска, что устроил тебе сыночек, осушила твой мозг? Я пришёл получить порцию своего наслаждения.

- Убирайся. У меня нет сегодня настроения на твои порции.

- Ммм, – протянул Данки и скинул камзол на пол, тут же потянул кончик галстука-банта. – У тебя нет, а у меня есть. Давай же, Хэнги, мой необузданный раб, вынимай свою извращённую душу на свет божий и трахни меня, как ты это делал последние два года.

Негодование упало так резко, что Иренди сам подивился такому состоянию. Его глаза теперь следили за движениями Данки, за тем, как он развязывает этот… голубой бант, кидает его на пол и принимается за шнуровку блузы.

- Данки, – пробормотал Хэнги, стараясь совладать со своим рассудком. Да, секса у них не было ровно семь дней. Иренди вынужден был отбыть на шестеро суток на материк. И теперь организм, неожиданно соскучившись за ласками, взывал о сострадании. Хэнги удивлялся себе, раздражался и не мог противиться Данки… – Уходи.

- Боже, Хэнги, как ты жесток. Я пришёл к тебе, чтобы снять напряжение, чтобы утолить свой голод. Где это видано, чтобы раб, так обращался со своим господином?! Или может, ты хочешь раздвинуть ножки своему сыночку?

- Заткнись! – рявкнул Иренди и сделал шаг в сторону Данки. Злость поднялась быстро, так же, как отступило негодование. Но в следующую минуту переросла во что-то иное. Муар откинулся спиной на косяк и, высвободив полы блузы из-под пояса брюк, скользнул ладонью под неё, лаская свою грудь.