Я ненавижу тебя, чертов Уильямс! (СИ)

— Иван Брагинский, — весьма сухо, но с обманчивой улыбкой на губах, говорит Ваня.

— А я Альфред! — вот уж кому подобная ситуация точно приходится по душе. Джонс радостно жмет протянутую руку и улыбается абсолютно искренне.

— Так вот, значит, о ком с телевидения говорил Штеф, — усмехается парень и чешет затылок. — Я Драган, и, признаться, все эти официальные встречи меня раздражают — куда приятнее было бы сидеть в кафешке и говорить в дружеской атмосфере о делах, нежели обсуждать их за столом с кислыми минами.

— Полностью согласен! — Альфред напрочь забывает про свое обещание держать язык за зубами. Ему нравится этот смуглый парень, нравится его открытая улыбка и бойкий нрав, пусть Джонс и видит его в первый раз в жизни. — Так тут есть кафешка? Я жутко голодный на самом деле! — продолжает говорить он.

— Конечно есть, — ухмылка Драгана становится шире. — И там продаются потрясающие пончики.

Альфред уже почти подрывается с места, а потом, вдруг, вспоминает, зачем он вообще здесь. В груди разрываются два желания: остаться с Ваней и пойти на скучную встречу с главным редактором или же отправиться с этим интересным Драганом и купить вкусности себе и Ване. Душевные метания прерывает сам Брагинский.

— Ты можешь пойти в кафе и потом подождать меня здесь, — Брагинский, признаться, почти молится, чтобы так все и вышло. Альфред моментально загорается и радостно кивает.

— Хорошо! Тогда я куплю пончиков и тебе! — заявляет он и сам тянет Драгана за собой, хотя толком и не знает, куда идти.

Тот смеется, но направляет излишне активного паренька, а Ваня, наконец-то, вздыхает с облегчением. Кажется небеса его все-таки услышали.

***

— Иван, я прекрасно понимаю Вашу ситуацию и, все же, данная статья будет совершенно не интересна, — так говорит Калиш и отодвигает обратно к Брагинскому предложенный договор.

Тот тяжело вздыхает. Что ж, он и не ожидал, что легко будет уговорить этого омегу, и все же искренне радуется, что рядом нет Джонса, тот бы давно не сдержался и выкинул какую-нибудь хрень, что однозначно мешало бы думать здраво. Однако его отсутствие мало помогает в продвижении дела. Калиш достаточно упрям и слишком ценит репутацию своего журнала, чтобы печатать там нечто неинтересное. А именно таковым и будет жизнь неизвестного подростка.

— И все же я прошу вас подумать, — продолжает настаивать Брагинский. — Как я уже говорил, я могу обсудить с Оливером его участие в статье или…

За дверью раздается какой-то неясный шум, а следом идет громкий смех. Смеющихся явно двое, и Ваня с ужасом осознает, что один из них точно принадлежит Альфреду.

—… Попасть прямиком на съемки, — он пытается перекрыть то, что происходит в коридоре, но голоса все нарастают и приближаются.

Калиш смотрит на дверь почти с таким же обреченным видом, как и Ваня, и та, конечно же, распахивается настежь и являет взору двух парней. Брагинский едва сдерживается, чтобы не кинуть портфелем в Джонса и не скрыть его от внимательного взгляда редактора, но увы, ауру Альфреда какой-то там портфель точно не собьет.

— Привет! — радостно здоровается Джонс. — Драган сказал, что мы совсем не помешаем, если войдем сейчас, — доверчиво сообщает он и машет перед собой пончиками в аккуратном бумажном пакете. — Мы покушать принесли.

— Драган… — Калиш пытается осадить своего работника, но не выходит. Милошевич захлопывает за собой дверь, бойко проходит внутрь кабинета и совершенно нахально приобнимает Штефана за плечи со спины.

— Я посчитал, что так будет куда приятнее сидеть, — просто говорит он и плюхается на подлокотник кресла.

— Ваня, а можно я сделаю так же? — загорается Альфред, но Брагинский кидает на него такой убийственный взгляд, что Джонс просто притихше садится рядом и раскладывает перед всеми пончики на столе. — Вы ешьте, тут всем хватит, — дружелюбно говорит он и сам тащит один к себе в рот. Драган следует его примеру, а вот омеги мешкают и переводят удивленные взгляды с одного альфы на другого.

— Драган, что все это значит? — Штефан пытается быть серьезным, но выходит скорее удивленно и потерянно, он явно не понимает, что за хрень творится.

— Все просто, сворачивай всю эту болтовню и подписывай договор, я уже взял у этого парнишки интервью, — хмыкает Милошевич, как ни в чем не бывало и зажевывает ярко-фиолетовый пончик с черникой.

— Ты что?! — Штефан пытается поймать свою челюсть, но ту тянет к полу неземным притяжением. Сам Альфред, кажется, тоже не догоняет, что происходит, но во всяком случае, понимает теперь, к чему были все эти странные вопросы по дороге к кафешке и обратно.

— Что слышал, — Драган выкладывает на стол диктофон. — Этот малой весьма и весьма занимательный, а еще он единственный сын Хенрика Хансена, так что материал будет что надо.

— Ты… — Калиш хватает ртом воздух, а потом вдруг смеется и разом забирает у афигевшего Брагинского бумаги и ставит в них свою причудливую подпись. — Раз уж такое дело, и наш разговор закончился так быстро, предлагаю последовать совету вашего товарища и просто поесть пончиков, — не переставая смеяться, говорит он.

Драган подмигивает Альфреду и Ване, и тянет к себе Штефана, откусывая и от его пончика кусочек. Брагинский неверяще смотрит то на бумаги в своих руках, то на довольного Альфреда, который уже спешит познакомиться с Калишем. Его излишняя болтливость только что буквально спасла всю ситуацию, и Ваня до сих пор не может это осознать, но все же прячет бумаги в портфель и тянется за малиновым пончиком.

Он жует и не чувствует вкуса, зато впервые осознает, что Альфред и правда очень сильно притягивает к себе людей и, возможно, считать его просто навязчивым ребенком не совсем правильно.

***

— Господи, как тебе это удалось?

Ваня спрашивает это, когда они уже садятся в машину, а водитель, уставший за день безделья, наконец выворачивает с парковки. За окном уже совсем темно, хотя они приезжали еще в обеденное время, и Ваня только теперь осознает, сколько часов на самом деле прошло.

Несмотря на то, что официальная часть завершилась весьма быстро, хоть и очень спонтанно, Штефан предложил им отдохнуть и посидеть еще немного. Ваня просто не успел отказаться, вперед него вылез Альфред со своим радостным согласием. Чем больше они говорили, тем менее формальной становилась обстановка. Калиш оказался весьма неплохим парнем, а с Драганом, которого Ваня поначалу ошибочно посчитал копией Альфреда, у них нашлось нескончаемое множество тем для разговора. Милошевич даже на прощание оставил свой номер Ване и пообещал как-нибудь встретиться и просто поговорить за рюмочкой чего покрепче. Брагинский с радостью согласился, хотя ревнивый взгляд Альфреда буквально сверлил в нем очередную дырку.

Но все это осталось в бизнес-центре, а теперь за окном мелькал темный осенний город с голыми деревьями и слякотью на асфальте. Общество Альфреда больше даже не раздражало, что было весьма и весьма странным. Или же Ваня просто успел вымотаться за день и больше не обращал на такие мелочи внимания.

— Да сам не знаю. Мы просто разговорились с Драганом, и оно само собой сложилось, — пожимает плечами Джонс.

— Не думал, что скажу это, но ты молодец, — искренне хвалит его Брагинский. — Признаться, до твоего прихода Калиш уже готов был отказаться от сделки.

Альфред за секунду буквально зажигается радостью и оптимизмом. Осознание, что его хвалит Ваня, действует лучше любого энергетика, и Джонс, не помня себя от радости, вдруг бросается к тому и крепко обнимает.

— Я рад! — объятия длятся всего секунду, а светлый ураган уже радостно смотрит в окно и широко улыбается.

Ваня точно слишком сильно устает за этот день, потому как у него даже нет желания обматерить наглого альфу и влепить тому оплеуху. Вместо этого он смотрит на яркие огни за окном и отрешенно думает, что Джонс порой слишком похож на них.

Комментарий к Глава 8. Не ребенок

https://vk.com/wall-141841134_119

========== Глава 9. Непогода ==========