Я ненавижу тебя, чертов Уильямс! (СИ)

Детство закончилось, все связи с теми мальчишками потерялись на долгие годы, а когда Родерих ступил за порог съемочной площадки и увидел двух грызущихся между собой парней, он едва ли был в состоянии удержаться от удивленного и совсем неподобающего выкрика на весь зал. Он лишь фыркнул, а вот Доминик с Гилбертом явно не стеснялись своих чувств и поспешили возвестить о них дружескими хлопками по плечу и крепкими рукопожатиями.

Теперь Людвиг мог наблюдать на столе мелкие вещички, оставшиеся от мужчин. Например, футляр для очков, который был совсем не во вкусе Эдельштайна, но был подарен Гилбертом, или личная кружка для кофе, которая досталась от Доминика. Людвиг только посмеивался, глядя на них, Эдельштайн постоянно кривил губы и отворачивался.

— Так долго это будет еще продолжаться? — Людвиг кивает в сторону кружки с футляром и смотрит с интересом на замешкавшегося брата. Тот, на удивление, не раздражается. — Может хватит уже использовать парней?

— А я их разве использую? — вскидывает брови Родерих. — Они сами решили увязаться за мной, так зачем мне мешать желаниям людей? — в его глазах едва заметно проскальзывают хитрые искры.

— Вот что, если они тебе не нравятся, лучше скажи об этом сразу, чем давай ложные надежды, — Людвиг со вздохом встает со своего места, собираясь уходить.

— А кто сказал, что они мне не нравятся? — слышится довольный голос Эдельштайна. — Но пусть еще немного покарячатся, — усмехается он.

Людвиг так и замирает от услышанного. Родерих впервые говорит, что ему кто-то нравится. Это и в правду удивляет.

— Ну ты и зараза иногда… — выдыхает он, хватаясь за дверную ручку.

— Так считаешь только ты, — ухмыляется в ответ Эдельштайн.

Комментарий к Глава 7. Надежды

https://vk.com/wall-141841134_113

========== Глава 8. Не ребенок ==========

Иван нервно теребит в руках ручку и старается вообще не смотреть в сторону. Рядом с ним, просто излучая восторг и жизнерадостность, сидит Джонс. Ну как сидит… шило в одном месте не дает ему удерживаться ровно в пространстве, поэтому Альфред вертится из стороны в сторону, смотрит то в окно служебного автомобиля, то, что еще хуже, на самого Ваню. Брагинский этого взгляда будто не замечает. Его взор намертво прикован к ручке в руках, потому как во всех иных направлениях его преследует чертов Джонс. Его силуэт отражается в оконном стекле, в зеркале заднего вида, а сбоку сидит он сам, широко улыбаясь и сверкая своим почти детским взглядом. Взглядом с таким обожанием, что Ивану всегда становится откровенно не по себе.

— Так что будет на этой встрече? — Альфред, нарочно конечно, заводит разговор о работе. Ваня мысленно проклинает Керкленда, который дал ему в напарники именно Ала — с любым другим сотрудником Ваня чувствовал бы себя более чем прекрасно.

— Ничего особенного, — Ваня даже не старается скрыть раздражение и недовольство в своем голосе, и даже привычная улыбка не лежит на его губах. — Обычная скучная беседа и обсуждение деталей интервью и публикации, — он пытается говорить это как можно зануднее, в надежде, что Джонс передумает и отправится назад.

— Как кру-у-уто, — вместо этого тянет Альфред и разгорается, кажется, еще большим интересом.

В общем, все попытки Брагинского соблюдать дистанцию с этим парнем с треском проваливаются в очередной раз.

Машина тормозит спустя полчаса перед высоченным бизнес-центром. Он принадлежит нескольким компаниям, в том числе и редакции журнала, и выглядит действительно впечатляюще. Комплекс из нескольких зданий уходит на много этажей в небо, которое отражается в причудливой зеркальной поверхности. Альфред замирает перед ним, как завороженный, а следом тянется за телефоном и делает пару кадров на память, чтобы запостить их чуть позже.

— Улыбочку, — говорит он секунду спустя, и Ваня даже сориентироваться не успевает, как довольный жизнью Джонс делает с ним селфи.

Брагинский готов впечатать ладонь себе в лицо, но вместо этого лишь поправляет галстук на шее и тянет Джонса внутрь — стоять на улице в нынешний мороз ему не хочется абсолютно, да и встреча начнется буквально через двадцать минут.

Надо сказать, что этой встречи Брагинский добивался достаточно долго. Главный редактор журнала, Штефан Калиш, был человеком хоть и открытым, но достаточно придирчивым к публикуемому материалу, а потому вызвать его интерес к программе стало достаточно сложно. Их шоу было маленьким, лишь на местном канале и не задействовало никаких известных людей. Несмотря на возрастающую популярность, тот же Альфред был еще совсем зеленым новичком, и даже съемки в рекламных роликах не помогали становиться ему более известным. Другое дело сам Оливер Керкленд — его проекты уже не единожды оказывались на телевидении, и все же сам он в программе участия не принимал, а потому Калиш согласился весьма нехотя и с натяжкой.

Теперь нужно было не оплошать перед ним, а потому перспектива проводить эту встречу в присутствии Альфреда Брагинского не радовала абсолютно. Джонс в его понимании был еще совсем ребенком, который не всегда осознавал свои поступки и их последствия. А потому он вполне мог и ляпнуть, не подумав, и сделать что-нибудь из ряда вон выходящее, что вполне могло повлечь отказ Калиша от сотрудничества. Признаться честно, Брагинский не особо понимал, чем руководствовался Керкленд, когда давал свое согласие на присутствие Альфреда, потому как обычно, несмотря на внешнюю несерьезность, Оливер очень хорошо просчитывал ситуацию. Что же толкнуло его на этот раз, понять Ваня не мог абсолютно.

— Так, Альфред, слушай меня внимательно, — Джонс, кажется, даже светиться начинает от того, что Ваня, наконец, сам обращает на него свое внимание, а в глазах тут же загорается слепое обожание. — Калиш — человек достаточно серьезный и очень важный для нас, а потому постарайся просто сидеть тихонько рядышком и вести себя прилично, хорошо?

— Нет проблем, Ванечка, — яростно кивает Альфред. По правде говоря, Брагинский вообще не уверен, что Джонс его слушает, но все же отчаянно надеется на его благоразумие.

— Надеюсь, их и правда не будет, — бурчит себе под нос Ваня и входит в роскошный лифт с зеркалами и приятным золотым светом.

По закону жанра в лифте они совершенно одни. Брагинский уже мечтает, как вечером войдет в свой дом и просто смачно вслух обматерит всё и вся. Но пока до этого далеко, рядом стоит Альфред, а ехать им, как назло, на самую верхотуру. Однако, вопреки худшим ожиданиям Брагинского, Альфред и не пытается приставать. Он просто снова смотрит со слепым обожанием, но руки тянуть и не думает, за что Ваня мысленно благодарит небеса. В приемной пусто, лишь молоденький омежка-секретарь со скучающим видом попивает за столом кофе и лениво смотрит на вошедших.

— Мистер Брагинский? — уточняет он, сверившись со списком и дождавшись кивка. — Подождите пока на диванах, у мистера Калиша совещание.

Он кивает неопределенно в сторону, и Ваня, поблагодарив, следует в указанном направлении. Тут и правда стоят диваны, вполне удобные, так что Брагинский, не без удовольствия падает на их поверхность и закидывает рядом портфель с документами. Он хочет по привычке прикрыть глаза, вот только планы нарушаются глухим плюхом рядом от тушки Джонса. За эти две минуты тот вел себя так тихо, что Ваня, признаться, успел забыть о своем личном кошмаре. Он вообще удивляется, что Альфред, оказывается, умеет молчать. Но они сидят в тишине, и Брагинский впервые думает, что Джонс, на удивление, умеет быть ненавязчивым. Изредка.

— Опа, новые важные шишки к нашему директору?

В небольшое помещение врывается внезапно с размаху парень. Он среднего роста, смуглый, с черным вихрем волос на голове и в обычной футболке, хотя все здесь, включая секретаря, сидят в костюмах. Омежка за столом чуть морщится и поджимает губы, а излишне активный альфа уже опирается рядом и широко улыбается:

— Принеси мне, пожалуйста, кофе, — просит он, а после, без зазрения совести падает прямиком рядом с Альфредом. — Ну, кем будете, как вас величать? — от парня слабо тянет сигаретами, а Ваня отдаленно думает, что кого-то ему этот наглый ураган напоминает. Например, одного Джонса, который так же любит врываться куда не попадя и подкатывать с разговорами ко всем.