Море опалённое свободой (СИ)

Хэнги понимал, что Волвар как никто иной знает причину появления здесь Иренди, но не ответить означало выказать неуважение к царю, к его царству, к людям и пренебречь ещё одним пунктом правил. Если царь спрашивает, значит, надо отвечать.

- Мной двигали личные помыслы, и я просто не мог проигнорировать их, – ответил чуть уклончиво адмирал, но это удовлетворило Волвара.

- Вы не могли эти «личные помыслы» утрясти на границе моего царства? Насколько мне известно, ваш корабль заходил в порт Бекшальх.

- Да, так оно и было, но, прошу меня простить, там не получилось, – соврал без тени стыда Хэнги. Хотя, почему соврал, просто умолчал о правде, которая была итак известна Волвару и которую открывать вон той женщине с клюкой совершенно не хотелось. Сальмит была в курсе.

- И как протекает утрясение ваших «личных помыслов» на территории Шахандера? – продолжал Волвар.

- Никак, Ваше Величество, – слегка удивился Хэнги. – Вы меня арестовали к тому моменту.

- Что за глупости, адмирал? – голос опустился на тон ниже, красные губы искривились в некой подобии улыбки. – Вас арестовали на рассвете, а в порт вы вошли за два часа до этого. Неужели в течение этого времени вы так и не смогли утрясти свои личные дела? Или, быть может, они были корыстного характера?

Волвар задавал наводящие вопросы, и Хэнги не мог пока уловить мотив этих вопросов. Они ему не нравились, но отвечать надо было. Более того, сейчас адмирал вдруг подумал, что возможно стоило честно, без укрывательства ответить на вопросы царя, а он сам затеял игру в слова.

- Я вышел из Шоршель, чтобы вернуть трёх сбежавших кадетов, – наконец решился Хэнги, подумав, что не стоит больше таиться. В конце концов, это тайной не было, но волнение за сына присутствовало. А что если гнев царя обратится на Лорени? – Среди них мой сын, Лорени Иренди и пират, сын Джан Гура. Как директор Академии я должен был вернуть их, рассмотреть их постыдный побег и вынести решение.

- Ммм, – протянул как-то иронично царь и поменял позу, сев, забросив одну руку на шестую ступеньку, а правую ногу запрокинул на левую. – Неужели это было так важно, чтобы лично директору отправляться в столь опасное путешествие? Хотя, если речь идёт о вашем сыне, то, пожалуй, я соглашусь. Но всё равно не могу понять того, что вам не хватило всего путешествия, чтобы вернуть его в Шоршель.

Хэнги начал надоедать этот пустой разговор. Он почувствовал нервозность и раздражение, что было очень некстати.

- Во-первых, «Фортуну» – кадеты оказались именно на «Фортуне» под командованием капитана Сальмит, – и он многозначительно повернул голову в сторону стоявшей тихо женщины. – Я нагнал только в середине нашего путешествия. Во-вторых, – Иренди решил не говорить об играх Сальмит про сковывание. – Насильно никого не собирался увозить и предоставил юношам выбор, который они должны были сделать осознано. К тому же, с капитаном Сальмит у них был подписан грант, который я даже будучи адмиралом, не имел права разорвать.

- Если я вас сейчас отпущу, – заговорил после секундной паузы Волвар Великолепный. – Вы уйдёте из Ансэрит в ту же минуту или будете опять пенять на капитана Сальмит, её грант и желания ваших подопечных?

- Возьму сына, подпишу отказы у кадетов Муар и Джан Гура и отправлюсь обратно в Шоршель, – подтвердил устало Хэнги.

- А если ваш сын откажется?

Иренди несколько секунд молчал, смотрел на царя, а потом, тяжело вздохнув, слегка склонил голову.

- Прошу прощения, Ваше Величество, не могу понять к чему эти вопросы?

- К тому, что вы врёте, адмирал Иренди, – тон Волвара стал совсем холодным и низким. При этих словах царь встал. Высокий, стройный. Одежды не уродовали, как грим, а подчёркивали красоту его тела, делали царя величественнее. Красивая, воздушная накидка была отброшена назад. Она крепилась подмышками и стягивалась ремешками на груди, её две половинки укрывали часть фигуры, по бокам находились огромные карманы, на спине она была присобрана и красивыми волнами падала на ступеньки. Любая модница позавидовала бы столь экстравагантной одежде.

- В чём заключается моя ложь? – вопросил Хэнги, хотя тут же прикусил язык, задавать вопросы царю тоже запрещалось. Но высказывание Волвара адмирала слегка повергло в шок.

Волвар чуть улыбнулся, маска искривилась презрением и злостью. Царь сделал шаг в сторону, красиво откинул накидку назад, поворачиваясь к людям спиной. Потом сделал широкий шаг вперёд. Шестая ступень была высокой, но Волвар спокойно на неё поднялся. Оказавшись выше, он бросил взгляд через плечо на женщину с клюкой.

- Мама, – сказал он, позволив женщине говорить. Она поклонилась и перевела взгляд своих глаз на Хэнги. «Мама?» – удивлённо подумал мужчина. Нет, это не кровная мать Волвара или ещё кого-то, это скорей всего должность или статус. Это второй человек в царстве после царя.

- Четыре года назад Цурбус Бахму Джан Гур сбежал из Ансэрит. Истинный древнего рода, единственный сын Элибесты Бахму и Охуры Джан Гура, являющихся предками Истинных капитанов пиратов. Таких, как Цурбус, в нашем царстве мало, но мы чтим их существование и преклоняемся перед их родом. Мы храним их и продолжаем их род, но в гуманных целях. Однако, каждый Истинный…

- Мама, – прервал её Волвар, оказавшись возле своего трона. Семь ступеней было пройдено, вернее, оставшихся две. – Ты не о том говоришь.

- Прошу меня простить, Ваше Величество, но я подумала, что, быть может, стоит хоть чуть-чуть ввести адмирала в курс дела.

- Зачем? Он просит только факты, и мы должны их ему предоставить.

- Да, Ваше Величество, – нагнув голову, проговорила женщина и снова повернулась к Хэнги. – Мировое сообщество уже давно пытается завоевать территории Ансэрит и подчинить царство своей воле. В некоторых местах даже уничтожить, – голос женщины стал грубее и холоднее.

- Вы это знаете, адмирал, – со своего места сказал Волвар, и Хэнги краем глаза заметил, что он рассматривает подлокотник и собирается на него присесть.

– Да, это общеизвестный факт, – признал правоту Мамы и царя Иренди. – Но это лишь слова, – попытался оправдать власть сообщества адмирал, что естественно ему не удалось.

- Это не слова, – твёрдо сказала Мама. – Это – правда, и конфликт, благодаря сообществу, расширяется. Мы спокойная нация, не пытаемся никого и ничего завоевать, но и своё никому отдавать тоже не собираемся. – Голос женщины стал звонче стали и тверже камня. – А вот сообщество уже не знает, как бы нас укусить, чтобы мы ответили грубой и военной силой.

Она замолчала на несколько секунд, готовя адмирала к следующей фразе.

- Цурбус Бахму Джан Гур в плане мирового сообщества против Ансэрит стал ключевой фигурой, которую они с удовольствием удерживали при себе, собираясь использовать его против нас.

- Не совсем понял ваши слова, госпожа Мама, – отозвался Хэнги.

- Цурбус Истинный, – вместо Мамы заговорил Волвар, и когда адмирал перевёл взгляд на царя, тот действительно сидел на подлокотнике трона, и ему было очень там удобно. Руки скрещены на груди, ноги тоже скрещены. Вид хозяина и господина. – Мама вам совсем недавно пыталась втолковать, что такое для нас древний род. Увы, я прервал её, может мне не стоило этого делать? – это, скорей всего, был риторический вопрос, но женщина удовлетворительно кивнула. Её вид говорил: «ну, я же говорила».

- Во время войны Джан Гура с мировым сообществом, мать Цурбуса Элибеста скончалась от сердечного приступа. Женщина она была ещё молодая, но строптивость супруга сказалась на её здоровье, – Волвар встал и начал прохаживаться, уходя за трон. При этом он говорил, и даже не видя царя, адмирал слышал отчётливо каждое его слово. – А потом пришла весть о кончине самого Джан Гура. Увы, женщина не дожила ровно месяц до этой новости. Цурбус был тогда ещё мальчишкой, совсем сопливый, мягкосердечный и глупый. Он остался лордом самого древнего рода и должен был, как наследник, вступить в права. Вы, кстати, – здесь Волвар показался из-за спинки трона, положив ладонь на красивейший эфес, когда-либо виденный Хэнги. Шпага торчала из спинки, вонзённая в витиеватые загогулинки веток каменного дерева. – Знаете, что род Бахму и Джан Гуров несметно богат. О, поверьте, у них нет счетов в банках, у них есть древние реликвии, которые пираты хранят, как свои жизни.