Море опалённое свободой (СИ)

Пройдясь по каменным плитам пола, он присел на стул у стола, положил шляпу на столешницу, закинул ногу на ногу и, поставив руку на подлокотник, подпер ладошкой щеку. Его взгляд устремился в большое окно, за которым блестело в лучах солнца море. Но уже через несколько секунд Данки поднял глаза и стал осматривать видневшийся невдалеке остров.

Через пять минут дверь снова открылась, впустив молодого мужчину. Данки сразу же обратил на него внимание, встал, беря шляпу. Сделал небольшой поклон, взмахнув перьями. Мужчина поклонился учтиво. Он был примерно такого же роста, как и Данки, не слишком красив, но и не уродлив. Худощав и бледен, скорей всего страдал анемией. Изысканная, богатая одежда подчёркивала его стройность и придавала особенный шарм. Чёрные волосы были затянуты в небольшой хвостик, который был отброшен при поклоне назад сухой и твёрдой рукой.

- Моё почтение, князь Уренха, – сказал Данки и положил шляпу на столешницу. Держать её в руках более не было резона, одевать на голову по этикету не положено.

- И вам моё, князь Муар, – сказал тонким голосом молодой человек и указал на стул. Потом сел сам.

- Я очень рад, что вы выкроили время и навестили меня после долгой разлуки, – учтиво проговорил князь.

- Я сам не ожидал, что прибуду в Ансэрит раньше запланированного срока, – ответил Данки и сухо улыбнулся. Чисто деловой разговор. Чисто деловые отношения. Князь Уренха в этом плане ему нравился, правда, симпатии всё же у Муар он не вызывал.

- Ну, что ж, раз вы здесь, тогда давайте перейдём к нашим делам, – предложил князь, и Данки согласился.

Ближе к вечеру Хэнги пригласили проследовать за несколькими охранниками. Он не боялся, давно вышел из того возраста, когда страх делает глаза шире, чем воронка водоворота. Спокойно переступил порог комнаты, в которой его держали, и, когда уже прошёл несколько метров, вспомнил, что оставил шляпу на кровати. Махнув мысленно на неё рукой, мужчина последовал дальше за охранниками, ступая по широким коридорам дворца.

Тронная по его мнению была с величину моря. Таких размеров комнат он в своей жизни никогда не видел. Когда за ним закрылась дверь, отделив его от всего мира своей толстой створкой, ему показалось, что он упал на дно Великих Вод. Потолок был высоченным, и с трудом можно было разобрать на нём фрески и мозаику. Тронная была без окон, они здесь были не нужны, по стенам шли фрески, странные рисунки и лепнина. Разделяли комнату колонны, тоже произведение искусства. На другой стороне тронной, напротив двери, стоял трон. Он возвышался на пьедестале и казался таким далёким, что адмирал ощутил смешную тревогу за то, что к сегодняшней ночи он точно до него не дойдёт. Прожигая взглядом трон, Хэнги ощущал трепет, даже отсюда пьедестал был огромен. А каких величин он будет, когда Иренди подойдёт ближе?

Больше не задерживаясь, он сделал несколько шагов вперёд. Потом ещё. Ощутил странную дрожь во всём теле, тронная поражала и приводила в трепет даже самые стальные нервы. Прошло несколько минут прежде, чем Хэнги достиг её середины. Теперь были различимы силуэты, двое из них стояли по бокам в нескольких метрах от трона. Ускорив шаг, Иренди вскоре подошёл ближе и с удивлением посмотрел на одну из фигур. Кто бы мог подумать, а он нет, это уж точно, что встретит в тронной Сальмит? Женщина смотрела на него такими глазами, какими разве что смотрели на него враги. Хэнги не стал складывать в голове головоломки, хмыкнул про себя невесело и двинулся дальше. Через три шага столкнулся с ещё одной фигурой. Женщина была стара, но не слишком, чтобы помогать себе клюкой. Скорей всего далёкая рана или, может быть, уродство при рождении. Она смотрела на него просто, без всяких эмоций. Разве что только с любопытством. Поравнявшись с ними, мужчина остановился и посмотрел вперёд.

До трона было ещё шагов тридцать, если не больше, но Иренди замер. Фигуру Волвара можно было узнать даже за километр. Если бы Хэнги видел кровать в доме Цурбуса, то он бы непременно сравнил пьедестал трона и кровать, найдя некоторые сходства. Ступени, ведущие к трону, были обиты мягкими синего, коричневого и зелёного цвета подушками, первая ступень была пустой, каменной. На самой вершине пьедестала не было ни матрасов, ни перин, ни подушек. Чистый камень, на котором стояло очередное произведение искусство. Трон царя был огромен, длиной и шириной метра два. Изогнутая спинка, странные вариации ветвей каменного дерева, лёгкие набивки из подушек или валиков, Хэнги толком не мог разобрать. Скульптура из шпаг с дивными эфесами и гардами, интереснейших пушек. Подлокотники в тон спинке, но намного изящнее и причудливее. То был своего рода диван, но такого дивана Хэнги в своей жизни ни у одного аристократа не видел. Да и назвать трон диваном было бы кощунством. Только сейчас, что немало удивило адмирала, Хэнги смог вдруг увидеть, в этом причудливом смешении стилей и вкуса, шлюпку или лодку, а может и целый корабль, тщательно замаскированный под трон. Произведение искусства, в очередной раз подумал адмирал.

Волвар Великолепный сидел на пятой ступени пьедестала из семи существующих, вальяжно развалившись на ней, и выжидательно смотрел на Иренди. Узнать его было совершенно невозможно. Даже тогда, когда царь поманил его пальцем, и Хэнги сделал вперёд ещё шагов пятнадцать, он не увидел лица этого человека. Под маской грима скрывался возраст, под очерченными синим глазами, голубыми с блеском румянами и алыми губами трудно было разобрать даже черты лица. С помощью грима, а может, так оно и было в действительности, нос его был чуть великоват, скулы узкие, глаза казались щёлками и уголки их были приподняты к вискам. Не очень красивая маска, но одно Хэнги узнал бы даже через миллионы лет – это глаза. Серые, стальные, холодные, пронзительные. Раньше они прятались за линзами очков, а теперь смотрели прямо, без преграды, и Хэнги готов был отдать что угодно, чтобы вернуть очки на их законное место.

- Адмирал Иренди, – заговорил Волвар, и голос его разнёсся по всей тронной, отражаясь в стенах и потолке комнаты. – Подойдите ещё на пару шагов, я плохо вижу без очков.

Хэнги вздрогнул, царь только что подтвердил его догадку. И как показалось Иренди, в этой фразе слышалась лёгкая насмешка. А вот Мама – ибо той самой женщиной с клюкой была она – взволновано воззрилась на Волвара. Ах, ты ж, Боже мой, неужели правителя зрение стало подводить?!

Хэнги сделал ещё несколько шагов вперёд и поклонился. Поклон вышел на удивление глубоким, низким. Правая нога, сделав ронд одновременно с руками, ушла назад. Правая рука, скользнув пальцами по холодному каменному полу, в красивом и изящном полёте ушла следом за ногой. Без шляпы поклон мог показаться куцым, может, поэтому адмирал его углубил. Лишь на доли секунды он задержался в таком положении, а потом правая нога вернулась к левой, и тяжесть тела была снова распределена поровну. Руки остались вытянуты по швам, шпагу забрали в момент ареста, как, впрочем, было и положено.

- Моё почтение, Ваше Величество, – проговорил тихо адмирал, но его голос разлетелся, как недавно голос царя, эхом по всей тронной. – Прошу меня простить, что предстал перед вами в столь неподобающем виде.

Волвар лениво и грациозно махнул рукой, продолжая сидеть на ступеньке, что не очень было красиво. И как бы по этикету не положено, но именно этот жест царя сказал Хэнги о том, что эта беседа протекает в неформальной обстановке и возможно хронописцами записана не будет.

- И… – решил продолжить Хэнги, но лёгкий жест Волвара его остановил. Это знали наверно все: начинать разговор без разрешения царя, если это было не приветствие и поклон, запрещалось. Это правило самого Волвара, и требование к нему было высоко.

- Что привело вас сюда, адмирал? – спросил в свою очередь царь. – Почему вы пренебрегли нашим с вами договором и пересекли границу царства Ансэрит?

Голос тоже был знаком Хэнги, но за той холодностью и надменностью, что сквозила в словах царя, было сложно распознать то, что некогда этот голос принадлежал Волдину Туа.