Море опалённое свободой (СИ)

Фрукт лёг на губы Лорени, и он, приоткрыв рот, вгрызся в грушу, и сладкий сок выступил на его губах. Пережёвывая откусанный кусочек, он выдыхал горячий воздух, чувствуя, как возбуждение приятно давит в штанах. Бахму, отложив грушу, слизывал капельки и струйки сока, попутно уже оглаживая бока Лорени и лаская его грудь через тонкий материал рубахи.

Лорени откинулся назад, его руки легли на третью ступеньку, ноги чуть раздвинулись. Цурбус, опустившись ниже, прихватил через ткань твердеющий сосок и принялся его покусывать, полизывать. Ладони безбожно оглаживали тело, и Иренди захотелось в то же мгновение избавиться от одежды.

- Ц… Цурбус, раздень меня, – прошептал Лорени, не совсем понимая, что попросил, но чётко осознавая, что назвал Бахму по имени. Произнёс полное имя, с таким придыханием, чуть ли не выстанывая его. От этого стало неловко и даже стыдно.

Бахму отнял голову от груди Иренди, посмотрел на него своими бирюзовыми глазами, а потом чуть улыбнулся – убил бы за такую улыбку! – подхватил Лорени за талию и, приподняв, посадил на третью ступень. Задница Лорени снова опустилась на мягкие подушки, Цурбус же, оставшись на второй ступени, ладонью подтолкнул его назад, и тот снова откинулся на мягкие подушки.

- Конечно, я раздену тебя, мой сладкий Ло, – прошептал Цурбус, скользя ладонью по возбуждённой плоти Иренди и заглядывая в его зелёные, почти изумрудные глаза. – Но чуть позже.

Потом Бахму прервал зрительный контакт и, склонившись, впился зубами в стояк Иренди. Прокусывая и ткань штанов и трусов, он словно пытался добраться до плоти, причиняя Лорени и лёгкую боль, и наслаждение. Иренди застонал, мучительно и сладостно, слегка выгибаясь, а потом поднимая голову и смотря на Цурбуса сверху вниз. Ноги сами поползли в стороны, а ладони Бахму взлетели к телу и принялись ласкать, забираясь под одежду.

Покусывая член, и несколько раз лизнув ткань штанов, Бахму принялся расстёгивать рубаху Лорени, выцеловывая его торс, потом поднимаясь к груди. Вот осталось две пуговки, но их Бахму не спешил расстегивать. Приподняв рубаху, он обнажил сосочки и снова припал к одному из них, дразня его, покусывая, вбирая в горячий рот и вылизывая языком. Потом оказался над Лорени. Иренди уже дрожал от нетерпения, от желания прикоснуться к Цурбусу и от желания, чтобы тот поскорее вошёл в него.

Бахму скользнул языком по сладким губам Иренди, слизывая всё ещё оставшийся шоколад, сок фруктов и сок морских цветов. Потом прижался слегка губами, но Лорени, обвив его шею руками, впился в губы, проникая языком, проявляя инициативу. Цурбус не спорил и не удивлялся. Он лишь улыбался про себя, позволяя Иренди делать всё, что заблагорассудится. В конце концов, секс это не односторонняя игра, здесь участвуют обе команды, правда, забивает зачастую одна.

Целовались они долго. Всё это время Лорени пытался расстегнуть рубаху Цурбуса, потом делал попытки расстегнуть его штаны, оглаживая его член. Бахму и это нравилось, но только до тех пор, пока он не почувствовал, что ещё немного и кончит. Оторвавшись, наконец, от Лорени, он сдернул с него рубаху через голову, снял свою. Потом спустился вниз, оставляя на шее и груди поцелуи, даже умудрился поставить парочку засосов, только там, где их мало кто приметит, и вновь оказался в районе паха.

Расстегнув штаны, он спустил их с Лорени, вместе с сапогами и трусами. Отшвырнул в сторону носки и, огладив ноги, раздвинул их шире. Потом нагнулся вперёд. Лорени издал протяжный стон, заёрзал на ступеньке, одна из подушек чуть сдвинулась, но сидеть по-прежнему было мягко и удобно. Цурбус посмотрел на Иренди, потом нагнулся и коснулся языком члена Лорени.

- Цус… – простонал Иренди, сжимаясь от наслаждения и поджимая пальцы ног. – Скорее, войди… мннн…

Бахму от стонов и просьбы Лорени, чуть сам не кончил, однако ему хотелось ещё немного поласкать ртом член Иренди. Он лизнул ещё раз, потом присосался к яичкам, полизал их немного. Уделил внимание основанию члена, скользнул по всей длине языком. Провёл кончиком по ложбинке, оттянул крайнюю плоть и коснулся головки. Из горла Иренди послышался сладостный и протяжный стон:

- Ещё… Цус…

Бахму заглотил член Иренди и принялся выделывать ртом такие манёвры, что Лорени стонал уже в голос, что-то выкрикивал и, прогибаясь в спине, метался из стороны в сторону.

- Цус… Кон… Кончаю… – выпалил на последнем придыхании Лорени, потом протяжно застонав, излился прямо в рот Бахму. Цурбусу пришлось проглотить сперму Лорени. Потом провёл языком по опавшей плоти, скользнул к пупку, прикусил его край, потом снова поднялся к груди. Поигрался сосками, параллельно с этим расстёгивая свои штаны, которые Лорени так и не смог до конца расстегнуть. Быстро их сняв, Цурбус навис над измученным и всё ещё тяжело дышащим Лорени, чмокнул его в губы.

Оказавшись над лицом Лорени, Цурбус показал ему свой внушительного вида стояк. Лорени сглотнул, Цурбус взял его в руку и направил к губам Иренди.

- А теперь доставь и мне такое же удовольствие, мой сладкий Ло, – прошептал Бахму, и Иренди даже спорить не стал. Он вообще в последнее время с Цурбусом не мог нормально разговаривать, а уж кричать на него и о чём-то спорить и подавно. Поэтому он приоткрыл рот, и ему внутрь ткнулась красная головка члена. Он лизнул её, потом приоткрыл рот шире.

- Зубки убери, – шептал Цурбус, глядя на Иренди сверху вниз и испепеляя своими бирюзовыми глазами. Лорени попытался сглотнуть, получилось плохо. Зато зубы скользнули по стояку, Бахму, слегка застонав, сморщился. Тогда Лорени открыл рот шире. – Губами, Ло, губами… Язычком… Вот так… Работай своими сладкими губками и шаловливым язычком.

И Лорени работал и сам возбуждался от слов Бахму, от его вида, от того, что он делал. Как смотрел на него Цурбус, слегка покусывал губы, чтобы не стонать, но в последний момент не смог сдержаться и протяжно застонал. Член, проникший до самой глотки Лорени, скользил туда-сюда, тёрся об язык, оставляя свой вкус на губах. Забился во рту сильнее. У Иренди на глаза выступили слёзы, так глубоко он проник. Потом выплеснул свой сок в Лорени. Иренди закашлялся, член, обмякнув, выскользнул изо рта. А Цурбус, уже опустившись вниз, припал к его губам, слизывая свою сперму и проникая в рот своим горячим и властным языком. Через минуту Бахму снова был в полной боеготовности.

Облизав пальцы, он просунул их в дырочку Лорени, разработал её немножко, а потом начал проникновение. Вошёл резко, словно захотел причинить Лорени лёгкую боль. А когда это случилось, и Иренди вскрикнул, Бахму замер, покрывая лицо юноши жаркими, ласковыми поцелуями. На глаза у Лорени от грубоватого проникновения выступили слёзы, и Цурбус принялся их слизывать, наслаждаясь дрожью ресниц под губами.

Потом задвигался. Лорени сам разрешил ему, вильнув бёдрами и призывно глядя изумрудными глазами. Кровь в висках застучала быстрее, Бахму почувствовал, что она фонтанами скоро начнёт струиться из ноздрей, глаз и ушей. Слегка прикрыв глаза, он на секунду замер, а потом начал двигаться. Лорени под ним стонал и жадно хватал ртом воздух, обвивая шею Цурбуса своими сильными, горячими руками.

Они двигались в унисон. Лорени подмахивал, и Цурбус был на седьмом небе от счастья. Он вколачивал Иренди в подушки, в перины, набирая с каждым толчком всё больше и больше скорость. Под конец темп так возрос, что Лорени уже задыхался, бился под Цурбусом, как мотылёк в сетях паука, выкрикивал какие-то пошлые словечки, а может, скорее всего, подгонял Цурбуса ещё быстрее.

- Ещё… Ещё!.. Ещё!!! – выкрикивал он, насаживаясь на член с такой яростью, что можно было подумать, что этот секс у них последний в жизни. Хотя, кто знает, может завтра Лорени уже уедет из Ансэрит, и Цурбус его больше никогда не увидит. Как и Лорени Бахму. Поэтому пират осуществлял желания и просьбы Иренди, вдалбливаясь в него с такой яростью и страстью, какие Цурбус никогда в себе не испытывал.

Через несколько минут они кончили. Цурбус даже подзабыл за таким занятием, что надо бы простимулировать Лорени. Но и без этого Иренди достиг оргазма и, тяжело дыша, распластался на ступенях, готовый провалиться в глубины сновидений. Цурбус рухнул рядом с ним, перекатился на спину и, глядя всё ещё затуманенными глазами на изрисованный фресками потолок, вслушивался в биение собственного сердца. Оно было безумным.