Я без ума от французов (СИ)

– Никаких проблем, Тир, – Альвдис кивает, и Тиерсен слабо улыбается ей, шагая дальше. Цицеро продолжает ворчать вполголоса, но помогает ему.

– Что с ним? – Элизабет сильнее прижимается к Селестину, шепча ему на ухо.

– Все в порядке, просто поранился немного, – тот отвечает ей негромко. – Мы тоже пойдем, с вашего позволения, – кивает Лодмунду и Альвдис и, не дожидаясь ответа, направляется к дому.

Альвдис провожает его взглядом и поворачивается к Назиру, вылезшему наконец из машины. Лодмунд уже заводит джип Селестина, собираясь припарковать его у дома.

– Ну что, тогда добро пожаловать, – Альвдис улыбается, отодвигая полу халата и доставая пистолет из-за пояса пижамы.

Совсем бедно, но аккуратно одетый человек с восточными чертами лица, вышедший в холл на крик Цицеро, куда моложе, чем думал Тиерсен. Ему всего лет тридцать пять, и у него очень широкая улыбка и теплый взгляд.

– Цицеро, мой дорогой друг! Ты совсем не стареешь! – он смеется, раскрывая руки для объятий, и Тиерсен отпускает плечо Цицеро ненадолго, позволяя ему это проявление явно крепких дружеских чувств. Джохар отстраняется через несколько секунд, поворачиваясь к Тиерсену и протягивая ему руку: – Друзья Цицеро – мои друзья. Здравствуй, друг, – так серьезно, но не прекращая улыбаться. Но его улыбка радостна и открыта, это не вечно игривая и сумасшедшая улыбка Цицеро, эта – совсем другая. И Тиерсен пожимает его смуглую ладонь, хотя и едва стоит на ногах.

– Это Тиерсен, мой близкий друг, – Цицеро тоже улыбается легко, видно, что, несмотря на усталость, он рад этой встрече.

– Насколько близкий? – Джохар слегка отодвигает его, впихнув в руки свой чемодан и подставляя плечо Тиерсену сам. – Иди отсюда, мелочь, не видишь, ему от твоей помощи приходится вдвое сгибаться. И где мы будем оперировать?

– Сюда, сюда! – Цицеро совсем не обижается, возбужденно почти подпрыгивая и торопливо шагая спиной вперед к лестнице, и тут же возвращается к первому вопросу: – Он убийца! Это во-первых! И он видел Ее! Он верит в Нее! – и нельзя сказать, что Тиерсен доволен такой откровенностью маленького итальянца, но Джохар только усмехается:

– Значит, я могу при нем не следить за языком? – он легко почти несет Тиерсена, под свободной застиранной рубашкой явно скрыты развитые мышцы.

– Джохар может делать все, что хочет! – Цицеро довольно касается пятками ступеней, живо шагая по лестнице наверх. – Он почетный гость здесь сегодня!

– Ты восторгом-то только не захлебнись, у тебя вон, слюна уже по подбородку течет, – Джохар отмечает с шутливой скептичностью, и Тиерсен не слишком понимает эти отношения, но ему они нравятся. Хотя куда больше ему нравится перспектива добраться до постели и наконец-то нормально лечь.

Сзади слышится шум и “Лиз, подожди пока где-нибудь”, и Селестин присоединяется к ним, немного неловкий от усталости.

– Сел, слушай, сходи лучше пока на кухню, возьми что-нибудь из бара. Мы все слишком устали, чтобы быть трезвыми, – Тиерсен видит его легкую растерянность и быстро находит, чем его занять.

– Мне что-нибудь покрепче и неразбавленное, если можно, – Джохар тут же деловито улыбается. – Не волнуйся, друг, сначала прооперирую тебя, а потом выпью, – он обращается к Тиерсену, и его живая улыбка опять становится теплой. В ней много приятных, уютных эмоций, и Тиерсен думает, что таким людям, способным одним выражением лица успокоить и расслабить, как раз и стоит быть врачами. От кожи и жестких кучерявых волос Джохара пахнет какими-то травами и очень четко – персиками, а от одежды – лекарствами, и это почему-то погружает Тиерсена, которого сильно ведет от кровопотери, куда-то в детство. И он с трудом вспоминает, что этот, на первый взгляд, мягкий и шутливый человек – именно тот некрофил, которому они с Цицеро доверили убрать труп Дафны. Но первое впечатление обманчиво, и кому, как не Тиерсену, это знать.

Они добираются до спальни, не слишком быстро, и Джохар по дороге вполне искренне восхищается домом и шутит по поводу будущей операции.

– Ого! – когда Цицеро открывает дверь в спальню и включает свет, Джохар даже присвистывает и восхищенно оглядывается. – Это спальня моего дорого Цицеро? – он скользит взглядом по надписям на статуях, шевеля губами. – Или твоя, друг? – он помогает Тиерсену тяжело опуститься на постель, и тот, вздохнув, двигается удобнее, стараясь лечь. – Или?.. – Джохар смотрит, как Цицеро бросает чемодан, живо забирается на кровать прямо в ботинках и необыкновенно аккуратно помогает Тиерсену. И даже слепой заметил бы в его движениях, в молчаливой благодарности переплетения пальцев куда больше интимности, чем бывает между друзьями. – О. О-оу, – Джохар негромко смеется и неловко потирает шею, когда Цицеро устраивается рядом с Тиерсеном, устало откинувшимся в подушки, и почти вызывающе кладет руку ему на грудь, резко глядя на своего старого друга. – Нет, я не осуждаю, – Джохар широко улыбается, – но, мой маленький любитель женщин, от тебя я точно такого не ожидал. А как же твои хорошенькие шлюхи? Не сердись, друг, – он поднимает ладонь, глядя на Тиерсена. – Пока ты не обижаешь моего Цицеро и заботишься о нем, ты все еще мой друг. Мое сердце открыто разным… пристрастиям, – он усмехается, и Тиерсен только замечает что-то хищное в его желтоватой улыбке. – Итак, друзья, где я могу вымыть руки?

– Там ванная, – Тиерсен показывает на дверь, и Джохар кивает и отходит ненадолго, подобрав чемодан. – Он правда твой хороший друг? – Тиерсен спрашивает у Цицеро, как только дверь закрывается.

– Когда-то был, – тихо говорит тот. – Мы давно не виделись. С тех пор, как Цицеро ушел, – он выглядит немного огорченным, но это огорчение проходит, когда Тиерсен мягко берет его за подбородок, касаясь губами небритой щеки.

– Я нашел у вас бутылку хорошего бурбона, ты не против? – Селестин открывает дверь в спальню, держа поднос с бутылкой и стаканами в руке.

– Я – точно нет, – Тиерсен удобнее устраивается в подушках, пока Цицеро осторожно распутывает повязку на его ноге и снимает с нее ремень.

– Это будет хорошо с таблетками? – он беспокойно смотрит на Селестина, который протягивает Тиерсену стакан.

– Не волнуйся, сердце мое, этот организм и не такое выдерживал, – Тиерсен усмехается, но только отпивает немного и протягивает стакан Цицеро. Тот обхватывает его обеими ладонями и садится рядом с Тиерсеном по-турецки.

– Ты принимал что-нибудь, мой друг? – Джохар возвращается в комнату, в повязке на лице и фартуке, и кладет чемодан на край кровати.

– Только амидон*, – Тиерсен пожимает плечами.

– И как, аналгия уже есть? – Джохар деловито раскрывает чемодан.

– Да, боли я уже не чувствую. Вообще плохо чувствую ногу, если честно, – Тиерсен потирает лоб.

– Отлично. Сэкономим на наркозе. Но у меня есть еще анельгетики, если понадобится, – Джохар поднимает взгляд на Селестина. – А это?..

– Еще один друг, – Цицеро отвечает быстро. – Его брат, – и Джохар согласно кивает:

– Хорошо, друг, тогда перетащи поближе вон тот столик. А ты, – поворачивается к Цицеро, – помоги Тиерсену раздеться. Надо открыть рану. И подложи ему что-нибудь под ногу, что не жалко.

После нескольких минут возни Селестина со столиком, а Цицеро – с ботинками и джинсами Тиерсена – мокрая от крови ткань неприятно пристала к коже, – Джорах надевает стерильные перчатки и раскладывает инструменты на ткани, на всякий случай лишний раз продезинфицировав их в спирте. И осматривает, прощупывает бедро внимательно.

– Мы не будем вам мешать? – Селестин опускается обратно в кресло, пока явно не собираясь уходить.

– Вы? Мешать? – Джохар смеется, проспиртованным тампоном убирая кровь вокруг раны. – Я расскажу тебе одну историю, друг. Тогда мне было столько же, сколько тебе, и только закончилась война, а вместе с ней – и моя официальная медицинская практика. Так случилось, что я оказался без работы, денег и жилья. Я дошел до того, что грабил девушек в подворотнях, ну и заодно убивал их и трахал после, – Селестин давится большим глотком бурбона и судорожно пытается откашляться, пока Джохар невозмутимо продолжает, протягивая Цицеро зажим с чистым тампоном промокать кровь: – И, как можно догадаться, именно на почве общих интересов мы познакомились с Цицеро. И он был достаточно мил, чтобы разделить со мной жилье. Если чердак с дырой в крыше можно назвать жильем, конечно, – Джохар начинает аккуратно срезать нежизнеспособные уже участки тканей.