Путь Ассы. Ян (СИ)

- У тебе здесь полно нежити, Йван, - осматриваясь и подмечая, что теперь бесята ведут себя более осторожно, кидаясь в рассыпную от каждого его взгляда, сообщил хозяину омега, - поэтому и нет у тебя постояльцев. Всех их они отпугивают.

- Это злыдни, - буркнул бета, подходя к одной из дверей и, со скрипом, толкая её. – Варька все травит их, травит, да никак вытравить не может. Говорит, мол, сам я их своим горем да думами невеселыми притягиваю.

- Может, и так, - согласно кивнул юноша, переступая порог небольшой комнаты. Йван слишком часто упоминал эту Варьку, называя её то ведьмой, то кудесницей, и Яну даже стало интересно посмотреть на эту женщину, которая, похоже, и была той, которую называли чародейкой. Волхвами женщины не были, кто его знает почему, но волхв – это обязательно старец, странствующий седобородый мудрец, целитель и владелиц тайных знаний, а женщин с Даром беты называли ведьмами, ведуньями, кудесницами, чародейками, и кто его знает, в чем была разница. Наверное, все-таки стоило попросить Йвана познакомить его с это Варькой – может, и она смогла бы его чему-нибудь научить.

- Не княжьи хоромы, конечно же, зато хоть какая-то крыша над головой, - бета развел руками, то ли извиняясь, то ли очерчивая свои владения, а Ян в ответ лишь улыбнулся, потому что сейчас, в его ситуации, пока что было достаточно и крыши над головой. – Ну, устраивайся, дитя, - что-то такое, смущающее, было в этой фразе, но омега не стал придавать этому особого значения, осматриваясь.

Комната, и правда, была небольшой, рассчитанной на одного человека. Кровать под окном, по бокам от которого теплились короткие занавески. Большой сундук под стеной, предназначение которого пока что Яну было непонятным. Стул и стол, на котором бета оставил зажженную свечу. Плетеный коврик у кровати и умывальник в углу, под которым, на табуретке, стояла большая миска и лежало полотенце с бруском мыла. Да, в таких условиях он ещё не был, привыкнув к вычурной строгости Аламута и роскоши Тул, но почему-то, по сравнению с предыдущими его пристанищами, именно это место казалось Яну самым уютным.

Сперва он сбросил плащ и отстегнул меч, бросив их на кровать, а уже после, тяжело опустившись на постель, принялся за сапоги. Проведя день в пути, в жаре и пыли, его ноги сильно опухли и налились так, что мягкие сапоги превратились в колодки, но отчетливо почувствовал он этот только сейчас, опустив голые ступни на пол и почувствовав, насколько те горячие и отекшие. Ему нужно отдохнуть, определенно, тем более теперь, когда, ощутив себя в относительной безопасности, омега позволил себе расслабиться, ощущая настолько неподъемную и давящую тяжесть усталости, что, похоже, он задремал, сидя.

- Я тут тебе воды теплой принес, - Ян вздрогнул, вскинувшись. Поднялся, чувствуя, как сердце заходится в учащенном беге, и, напрягшись, уставился на дверь, в которой застыл Йван с ведром в руке.

- Ополоснись с дороги и ложись спать, - бета прошел в комнату и вылил часть воды в миску, поставив ведро на пол возле табуретки, - об остальном поговорим завтра, - мужчина остановился у приоткрытой двери, смотря на него пристально, но не придирчиво. – Знаешь, Ян, как у нас говорят, - Йван лукаво ему подмигнул, - утро вечера мудренее, - и покинул комнату, с тем же легким скрипом прикрыв за собой дверь.

Он ещё немного постоял так, напряженно, всматриваясь в одну точку, застыв и пытаясь успокоить собственное сердце, которое своими мощными ударами едва или не разбивало ребра, и только потом, когда ощутил под ногами легкий холод, пришел в себя… после чего его сердце забилось ещё сильнее. Он, босой, в расстегнутом мундире полковника Тул стоял посреди комнаты и сжимал в руке меч – это условность, всего лишь навыки, которые взрастил в нем Рхетт, но, тем не менее, Йван видел его именно таким… и виду, что то-то не так, не подал.

С тяжелым вздохом Ян опустил меч, небрежно приставив его к ножке кровати. За окном ещё было темно, но ранняя заря свежим дуновением ветра уже ощущалась в воздухе – возможно, и этот рассвет ему стоит встретить на пыльной дороге, низко склонив голову и убегая от себя самого?

========== Глава 24. ==========

- Да не толкайся ты, косолапый! – приглушенно, рассержено, с недовольным шипением, с толикой нетерпения и азарта, даже с изюминкой предвкушения послышалось вблизи, и Ян только улыбнулся, выпрямляясь и снова наклоняясь, выполаскивая сорочку в большом ушате. - Дай рассмотреть-то нормально! Впервые же омегу вижу! – голос был женским, чистым, журчащим, и хотя Риверс ещё ни разу не видел его обладательницу, он уже и так знал, кому так не терпелось с ним познакомиться. Его магия вибрировала, словно очерчивая контуры второй, и уже сейчас, ещё даже не повернувшись и не встретившись с ней взглядом, омега мог сказать многое об этой магичке, точнее, о её магии, истоках её силы и её же способностях, которые сложно было назвать заурядными.

- Так из-за угла-то не по-людски как-то, - басовито и слегка виновато шептал Йван. – Словно лазутчики, - они говорили на святоруском, и пара фраз – единственное, что Риверс смог понять из довольно затяжной перепалки между этой парочкой, которая, вроде как скрываясь, наблюдала за ним уже довольно давно. Точнее, наблюдала женщина, о которой Йван ещё ни разу не вспомнил, не сплюнув трижды через плечо, сам же хозяин шалмана, очевидно, чувствовал себя не очень уютно, тем более с его то комплекцией, которая точно не была предназначена для пусть и домашнего шпионажа.

Он тоже чувствовал эту магичку или, как говорил Йван, ведьму, хотя сам Риверс, исходя из ощущений её силы, мог подобрать только одно достойное слово – чародейка. Нет, ведьм он тоже чувствовал – как оказалось, в святоруских деревнях их пруд-пруди – но, как понял омега, на этой земли маг магу – рознь. Например, ведьмы, с которыми он неоднократно пересекался на рынке и в мастеровых лавках, ощущались либо как теплый и светлый шар, либо как холодный и скользкий сгусток. Только после, немного приноровившись к местной магии, Ян понял, что это не исток их силы, а отпечаток деяний, которые были ими сотворены, и который, шара за шаром, накладывался не только на их души, но и на тела, порой обезображивая плоть до сходства с мифической химерой.

По сути, в этом не было чего-то удивительного или же не соответствующего заповедям арлегов: магия, по своей природе, не добрая и не злая, она просто есть, как сила и возможность, человек же использует её ввиду своих личностных качеств, желаний и целей. Жаль, что эта истина открылась ему только теперь. К тому же, что было самым странным, ведьмами были только женщины, и они не использовали магию, чтобы творить видимые заклинания, как, например, аркольнские ведьмы. Ян ещё не изучил и долю всех тонкостей этого ремесла, все-таки за эти пару месяцев, что он прожил у Хромого Йвана, омега редко покидал территорию постоялого двора, но, похоже, местные ведьмы обращали свою силу в слова, так называемые, заговоры, и материальные вещи, называя их оберегами, ладанками и талисманами, а так же варили всякого рода настойки и зелья. Ян был поражен этими умениями и знаниями, которым в мире более магическом не придавали абсолютно никакого значения, а стоило, потому что, не обладая видимой магической силой, местные ворожбиты могли творить чудеса.

Кстати, о ворожбитах или кудесниках - именно так называли мужчин, которые имели магический дар, хотя таковых было крайне мало. Ян об их существовании лишь слышал, мол, там-то или там-то встречали кудесника, но ещё ни разу не видел, потому что, как оказалось, мужчины-маги на этой земле – крайняя редкость, к тому же, в отличие от женщин, свои силы они обращали в лечебное дело, либо обосновываясь неподалеку от селения, либо странствуя, чем напомнили Яну предания о волхвах. И вновь юный мольфар был удивлен тем, насколько скупы знания не только венейцев, но и ассасинов, хотя последние, скорее всего, просто не доверяли ему, как чужаку и всего лишь человеку. Может, Рхетт знал больше. Конечно же, знал, и Ян подумал… Впрочем, это уже не имело никакого значения.