Путь Ассы. Ян (СИ)

В первую очередь, нужно было позаботиться о том, чтобы скрыть свою примечательность, ведь, как ни смотри на бет, а все-таки своими огненными волосами он отличался даже от ярко-рыжих Святорусов, да и на нем все ещё были мундир полковника армии Тул и меч на боку, так что большой, плотный плащ с капюшоном был необходим ему, как воздух. Ян думал, наблюдал за вереницей возов, мужчинами и женщинами, которые их сопровождали, детьми, которые исхитрялись не потеряться в этой пыльной и многоголосой толчее, и понимал, что он беспомощен. По сути, ему ничего не стоило силой заполучить одежду и пищу, применив магию, но это, вновь-таки, было чревато последствиями. Другими магическими навыками, кроме исконно-мольфарских и пары трюков, которым его обучил Рхетт, Ян не владел, а воровать просто не умел, но и оставаться на одном месте до ночи тоже было бесперспективным делом.

Натянуто выдохнув, Ян перевернулся на спину, всматриваясь в бескрайне-синее небо над святорусской землей и все ещё поражаясь тому, насколько просто живут эти люди, которые из его укрытия казались совершенно счастливыми. Беты не знали магии, только их волхвы могли общаться с духами природы, да творить чары, чародеями они были, в общем, а маг и чародей – это совершенно разные вещи, и при всем при этом вокруг них все буквально дышало магией. Да, в Венейе тоже нет магии, но это ещё не означает, что там нет магов, и что их услугами никто не пользуется, наоборот, наемные троарские маги или же те, кому ввиду их полукровности удалось пробудить в себе Дар, уважались и почитались, получая титулы, звания, поместья и пожизненное содержание, ибо только благодаря им Венейя ещё не была стерта с лика Даарии более сильными и древними расами, а Святорусы просто не соприкасались с ней, при этом враждуя разве что с мелкими, самопровозглашенными державами, которые отчаянно боролись за свою независимость. Даария распадалась на части – это было неминуемо, об этом ему говорил Рхетт, об этом же ему твердила сила мольфара в нем самом, но не до этих знаний сейчас было юному омеге, который, будучи беременным, оказался изгнанником на чужой земле, на которого уже началась травля.

Пришлось подыматься и, пригнувшись, порой ползком, порой пережидая, двигаться за обозами, дабы подойти к первому же поселению и оценить обстановку на землях Святорусов. Магия на них не действовала или же это он ослаб, по крайней мере, отвести взгляд бетам не получалось, несколько детишек, когда он попытался это сделать, сразу же заметили его, поэтому Ян своих попыток больше не повторял, предпочитая защиту луговиков.

Первый город, к которому он подошел примерно после полудня, был большим и шумным, в нем говорили сразу на нескольких языках, в том числе и на даарийском, но у Яна не было времени прислушиваться к тому, о чем толкуют купцы на торге, потому как это был его шанс раздобыть плащ и пищу. Пришлось воровать, точнее, Ян хотел оставить денег зазевавшемуся торгашу за темный балахон с капюшоном и вяленую рыбу, но его карманы оказались пусты, а из драгоценностей на нем было только кольцо, которое ему в один из первых дней его пребывания в Аламуте подарил Дэон. Не то чтобы Ян уж так сильно дорожил этим презентом или хотел его оставить при себе, как напоминание о жизни в Ассее и об альфе, который сперва забрал, а после и разбил его сердце на осколки, но кольцо могло пригодиться ему в будущем, ведь юноша и предположить не мог, что же ожидает его впереди.

Закутавшись в плащ, Ян почувствовал себя куда более уверенно, после чего, стараясь не сильно углубляться в чертоги града, побродил между людьми, прислушиваясь к их разговорам. Многого он, конечно же, не понял, потому что говорили в основном на святоруском, но там, где звучала даарийская речь, омега приостанавливался, якобы что-то рассматривая, прислушиваясь. Оказывается, сейчас на Руси период традиционных ярмарок, которые длился две недели, и на которые съезжались со всех городов, сел, поселков и деревень, дабы продать, купить, обменять, заключить сделки и просто повеселиться. Странные эти беты, странные тем, что они были настолько иными, что их просто невозможно было понять. И поэтому Ян ушел, подальше от большого города, подальше от толп и соблазнов, подальше от мест, в которых он мог привлечь излишнее внимание.

Вяленую рыбу он съел сразу же, не так-то и много её было, напился из приземистого колодца и, выйдя на менее битый шлях, последовал вдоль обочины, надеясь на то, что ему удастся набрести на какую-нибудь маленькую деревушку. И он набрел, даже не на одну, а на несколько, но не задержался в них, все ещё опасаясь того, что в столь устоявшемся поселении он привлечет ещё больше внимания, нежели в большом городе, но в ту, к которой он подошел на закате, зайти пришлось, потому что тело ломило от усталости и голода, да и ночевать под открытым небом, не зная, какие хищники могут водиться в краях, где все поселения обнесены частоколами и рвами, было безрассудным. И вот, теперь, пытаясь бороться с усталостью и игнорируя пока ещё не слишком настырный голод, Ян лежал на копне душистого сена, пытаясь решить, что же ему делать дальше.

Можно было перетерпеть, ведь, по сути, без пищи человек может прожить семь полных кругов Деи, а с водой, похоже, в этих землях проблем не было, да и сезон года позволял переночевать под открытым небом, но то можно было бы, если бы он был сам по себе, а так, скитаясь в лишениях, можно и дитя скинуть. Ян перевернулся на бок и приложил ладонь к своему плоскому животу: второй месяц – и никаких признаков, ни тошноты, ни упадка сил, ни мигреней, которыми так часто страдали венейские омеги, только магия его малыша, которой пользовался он сам. Альфа, ассасин, сильный маг – вот кого он носит под своим сердцем, и он любит своего сына, даже несмотря на то, что его отец оказался предателем, но все же… Сколько ещё месяцев он сможет скрывать свое положение? У Святорусов парная семья, детей рожают женщины, поэтому мужчина с животом определенно привлечет внимание, значит, нужно забрести в какую-нибудь глушь, может даже, в тот же лес, найти какую-нибудь покинутую охотником или же лесничим лачугу и обосноваться там подальше от глаз людских, но… но лето заканчивается, а зимы на Руси суровы, поэтому нужен другой план.

Ян сел и прислушался: в поселении все ещё было шумно – очевидно, ярмарка сопровождалась не только торгом, но и гуляньями. Может, ему все-таки удастся затеряться в толпе и раздобыть хоть какой-то пищи, ведь должны же эти люди куда-то девать объедки со своих праздничных столов. Омега улыбнулся, горько и иронично: кто бы мог подумать, что, имея такое наследие, он будет побираться как нищий и думать о том, чтобы прокормить себя и своего сына объедками с чужого стола? Такова ли была жизнь настоящих мольфаров? Эти маги странствовали по странам и материкам, проповедовали, учили, наставляли, становились советниками и помощниками правителей, а после их же рабами и шлюхами. Так в чем же предназначение жрецов Великой Матери? Папа говорил, что в том, чтобы поддерживать устои мира, чтобы быть его столпами, теми стержнями, которые не позволят ему кануть в пучину самоуничтожения, но сам Ян в это не верил, потому что нельзя страданиями одних выстроить светлое будущее для других.

Пришлось подыматься: тело противилось, ныла каждая мышца, веки слипались, а голова казалась неподъемной – даже тренировки с Рхеттом не выматывали его так, хотя, возможно, он был истощен не столько физически, сколько душевно, все ещё, в глубине, переживая потерю папы и не собираясь прощать его смерть Ассее. Да, Завир сам, сделав что-то, что противоречило сути мольфара, предопределил свою судьбу, но всего этого, в том числе и смерти его папы, не было бы, если бы не алчность и эгоизм аль-шей… и Дэона. Да, если бы не его предательство. Стоило винить и себя. Ян и винил, но не потому, что лгал и притворялся, что не сопротивлялся и не доказывал обратное, а в том, что ему не хватило смелости таки потребовать встречу с Дэоном и посмотреть ему в глаза. Впрочем, сожалеть о том, что уже уплыло, было поздно. Нужно двигаться вперед.