Путь Ассы. Ян (СИ)

- «Дыши, Ян. Не бойся», - тоже шепот, но не тот же голос. Если юродивость – метка арлегов, то мольфару казалось, что эту метку сейчас выжигают на его внутренностях, оставляя на душе пылающее клеймо, которое и сочилось этим шепотом.

- «Дыши, мой огненный сын. Позволь магии течь в тебе. Не бойся её. Я буду рядом. Касаясь кончиками пальцев твоих плеч. Чувствуй меня. Дыши…»

- Да дышу я… - просипел Ян, приоткрывая веки, с которых медленно сползала свинцовая усталость, и таки ощущая, что он дышит. Не только воздухом, но и магией. Магией, которая опутывала своими нитями весь мир.

- Видишь ли ты, мой мальчик, - Рхетт как-то неопределенно, словно снимая невидимую паутину, провел рукой по воздуху, медленно, словно по струнам, перебирая пальцами, - что ты ничего не видишь?

- Я вижу достаточно для того, чтобы судить, - ответил юный маг, тяжело дыша, пытаясь подняться, опираясь на большой меч, но, не имея сил даже на последний рывок, так и оставаясь сидеть, прислонившись к стене, прижимая ладонь к кровоточащей ране на бедре.

- Но не для того, чтобы зреть, - категорично бросил император и столь знакомую фразу, и такой привычный, въедчивый взгляд, словно на одаренного, прячущего свой талант за толщей неуверенности и страха. – Не для того, чтобы играть первой скрипкой.

Вот, значит, что имел в виду Рхетт, когда говорил, что события, ситуации, места, люди, встречи, пути, пересечения и столкновения – это нити, которые сплетаются в гигантскую паутину, накрывающую своей сетью весь мир. Что-то послужило толчком, и теперь Ян видел эту паутину, эту сеть, пусть глаза все ещё слезились от непривычки, целостность расползалась, оставляя после себя лишь контуры и очертания, но цвета магической сети мира он видел слишком отчетливо, каким-то образом, словно само пламя шептало ему об этом, понимая, что означают эти нити, их цвета и сплетения.

Кажется, он был в своей комнате, и возле него по-прежнему суетились, наверное, так и не поняв, что омега уже пришел в себя, просто сейчас не смотрит перед собой, а зрит. Значит, папа тоже мог видеть вот так. Значит, именно поэтому он знал, чувствовал и понимал все. Значит, Завир не просто прикасался к нитям, он заставлял их вибрировать и петь, видел каждый уголок мира с их помощью, возможно, даже мог сплетать их во едино или же разрывать, хотя, похоже, именно это и подразумевалось под запретом на возрождать умершее и не умерщвлять живое.

Его комната тоже была ослепительно белая, с пульсирующим темно-синим ореолом, но один узел, возле окна, рябил иным, словно грязным, от него, а Ян не сомневался в том, что он это чует, тянуло гнилью и сыростью. Он, пока ещё маленький, отравлял нити подле, распространяясь, как зараза, медленно, но напористо. Наверное, это какой-то заговор или порча местных ведьм – чувствовалась скользкая основа зависти и тлеющий жар мести. И это было так ново и удивительно, что Ян даже засмотрелся, привыкая зреть. Но что означает «быть первой скрипкой»? Играть? Но на чем? Неужели… неужели на этих нитях-струнах, не применяя свою магию в разброс, лишь представляя, что от тебя требуется, а видя конкретную точку и действуя целенаправленно?

Было любопытно. И Ян просто потянулся к этому пятну, забавляясь тем, как засуетились его нити-щупальца, пытаясь сбиться в плотный, щетинистый пучок, но ведь он не намеревался причинить ему вред, только посмотреть, чтобы знать, каково это – зреть, чтобы чувствовать, каково это – использовать не крохи, а на полную мощь. Хотя, похоже, на полную мощь не получится, ведь только виток магии его огня, заклубившись, потянулся к пятну, как оно сперва свернулось, как яичный белок в кипятке, а после развеялось пеплом, оставляя после себя лишь ниточки пустоты, постепенно заполняющиеся мягким светом.

- Успокойся, Ян! Тебе ничего не угрожает!

- Что? – Ян сел, озадачено смотря вокруг, пытаясь понять и привыкнуть к тому, что все вокруг снова обычное, лишенное завораживающей красочности и магической пульсации. Да, он был в своей комнате, но не помнил, как здесь оказался и что, собственно произошло, а после… после он посмотрел на замерших перед ним, мужчину и женщину, таких разных, совершенно, кажется, совершенно не совместимых, встревоженных, немного напряженных и даже, вроде как, чувствующих себя неловко, но все это не было таким выразительным, как даже сейчас видимая им тонкая цепочка между этими двумя, которая соединяла судьбы.

- Почему?.. – просипел Ян, все ещё пребывая в состоянии легкого забвения, но при этом четко понимая, кто перед ним и что означает зримое им. – Ваши же нити сплетены. Цепь создана.

- Так это правда? – моментально, как спичка, загорелась любопытством Варька, смотря на него с неподдельным восторгом. – Мольфары, и правда, видят нити судеб?

- Нити судеб? – омега устало помассировал виски, пытаясь разогнать наваждение, которое, то и дело, вспыхивало перед глазами цветными пятнами, балансируя на грани миря яви и магии. – Да, видят, - юноша, вздохнув, сел на кровати, - но я не могу видеть… я отказался от наследия… я пытался сбежать…

- А вот с этого места поподробней, - снова уперев руки в бока, наклонившись так, что практически нависла над ним, буравя пристальным, внимательным и даже придирчивым взглядом, потребовала магичка. – От кого или от чего сбежал и почему?

Она его не боялась – это Ян уже понял, но что-то все-таки произошло, потому что в глубине её глаз плескалось волнение, а Йван как-то опасливо топтался на месте, словно был готов в любую минуту к самым решительным действиям. Они не представляли угрозы, наоборот, это он был угрозой для них, но все же… все же стоило сперва разобраться в том, почему он видел то, что видел, точнее, зрел, и чей же шепот заставил его проснуться.

- Что-то произошло? – Риверс не стал отвечать, намеренно, ведь, возможно, уже на закате он покинет эту деревню, не желая обременять этих людей ни своим сумбурным прошлым, ни неопределенным будущим.

- Ты сомлел, - резко ответила магичка, которой явно не понравилось то, что её проигнорировали, и для которой её собственные вопросы были намного важнее и уместнее, - а после, когда нам с косолапым удалось тебя более-менее привести в чувство, начал бить магией, словно принял нас за врагов.

- На комнате была порча, - выдохнув, ответил Ян, махнув рукой в сторону окна. – Я хотел узнать, какова она, если её не просто видеть, а зреть, но она развеялась, стоило мне только потянуться к ней магией.

- Конечно, развеялась, - фыркнула девушка, смотря на Яна так, будто перед ней был не наследник сильнейшего магического дара в мире, а всего лишь несмышлёный ребёнок, которого нравоучал наставник. – От такой-то магической атаки мог и дом расплавиться, знаешь ли.

- Да? – Ян слегка приподнял бровь, не понимая, о чем идет речь, ведь он же едва-едва, самую малость, а, получается, то, что для него не составило особого труда, другим показалось чем-то за гранью возможного даже для мага.

- Да, - не стала отступать магичка, пусть и сохраняя дистанцию, но все равно напирая своей требовательностью и неугомонностью. – И ты, мольфар, не ответил на мой вопрос, - напомнила ему рыжая, и Яну ничего не оставалось, как, вздохнув, отвести взгляд, размышляя над тем, что ему сейчас стоит предпринять – снова бежать или же таки довериться этим людям. Помедлив несколько песчинок, Ян хмыкнул: он уже давно принял решение, просто опасался его последствий, не для себя, а для тех, кто за столь короткий срок стал ему настолько дорог, за тех, рядом с кем он чувствовал себя не мольфаром, не беглым омегой, и даже не человеком, в одночасье потерявшим все – ощущение домашнего уюта и тепла перевесило множество доводов и аргументов против. Нужно же было когда-то таки перевернуть испещренную страницу прошлого и попробовать написать хотя бы первую строку настоящего.

- Ещё пару месяцев назад я даже не догадывался о существовании мольфаров, - обхватив согнутые в коленях ноги, начал Ян, не видя пред собой ни стен, ни лиц, только прошлое, которое казалось безгранично далеким, словно и не было его. – Моя семья… Мы жили в Равене. Отец, амии, сестры, папа… Первых я никогда не увижу, последнего же уже нет в живых. Мой папа, мольфар, отдал свою жизнь, чтобы защитить меня, того, кто отказался от своего наследия, отрекся от синего пламени, но все равно продолжал им пользоваться, того, кого он защищал всю жизнь от этой участи, но так и не смог уберечь.