Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

*

— Нет, правда, повеселились славно! Чего ты надулась, Рыжая? Мало тебе налили, Лили? Пропорционально возрасту и ай кью (2)! — сгибаясь от хохота и бегая вокруг рубки, подразнивал сестрёнку захмелевший Джей.

— Паршивец! Червяк! Тупой бобби! — восклицала та, в попытках «расстрелять» насмешника посыпая Тихий океан цветным попкорном и сливочными тянучками.

— Погоди, погоди! — Вдруг затормозил тот, поскользнувшись на бегу. — Сдаюсь! Иди-ка сюда, — позвал громким шепотом. Проехавшись на боку по мокрой от брызг разыгравшегося отлива палубе, Джеймс очутился аккурат перед квадратным иллюминатором, за стеклом которого, как на экране старинного телевизора, прощались Альбус и Матильда.

Испытанная партизанка Лили Поттер быстренько подползла к Джею:

— Чего там? — азартно спросила она, глянула и ойкнула, прикрыв рот ладошкой. — Нельзя подсматривать! — зашипела на брата. — Это стыдно!

Но нравоучения не подействовали, протрезвевший Джеймс как приклеенный уставился на сцену в полутёмном салоне...

— Я буду тебе писать часто-часто, миленький мой! — босая и растрёпанная Мати сидела на низком, длинном, бежевом диване, тянущемся вдоль стен верхнего салона. А Суслик, уткнувшись лицом ей в колени и гладя маленькие голые ступни девушки, упрямо качал головой из стороны в сторону:

— Нет, нет, этого мало! Я придумаю, как нам видеться, и уж точно буду звонить каждый день. Мне мало этих наших дней, хоть и кажется, что знаю тебя всю жизнь, любимая!

Она вздохнула:

— Сядь рядом, я поцеловать тебя хочу, Аладдин.

Тот кивнул и, быстро поднявшись, пересадил Мати к себе на колено. Она запустила пальчики в так и неостриженные кудри младшего Поттера, замерла под его ласкающими руками, потом отстранилась на мгновение, и стала целовать страстно, припав всем телом, отрываясь только чтобы вдохнуть, и порывисто говорила:

— Люблю тебя!.. Не бойся, всего месяц — и мы встретимся в Англии! Я буду скучать! Уже скучаю! И писать, дважды в день... Но с ошибками...

Мати опустила руки и грустно улыбнулась.

— Ошибки твои заранее обожаю, все соберу и усыновлю... буду их холить и лелеять. — Альбус обнял любимую ещё крепче и стал нежно трогать губами её шею. — Почему ты не хочешь, чтобы я поехал в аэропорт? Разреши, а?

— Счастье моё, нельзя: с нами летят журналисты, меня и так легкомысленной считают, а ты сын знаменитого Поттера. И знаешь, я его боюсь... если будет скандал... Нас разлучат... И всё рухнет.

— Да, ты права. Мати, — позвал он, — Мати, скажи ещё раз!

— Я люблю тебя, Альбус Северус. Мой Аладдин.

Лилища, покраснев как редиска, попыталась оттащить Джея от приоткрытого иллюминатора:

— Мы подлецы и вуайеристы!

— Да ничего подобного! — пролезая пригнувшись под рамой, прошептал тот. — Сматываемся потихонечку. Просто опыта набирались, как в кинолектории.

Через пятнадцать минут задумчивый и абсолютно трезвый соглядатай пробормотал «Вот вам и маленькие трагедии... И почему это какой-то Пушкин считал, что мои трагедии маленькие? И что имел в виду Суслик, он же не в курсе?», вызвал для фрекен Вантуле такси и отвез её и Лили на берег. А неутешный влюбленный эфенди был оставлен на борту «Дара герою» с приказом сокрыть следы несанкционированного пати.

........................................................

(1) Фондюшница — жаропрочный котелок на ножках.

(2) Коэффициент интеллекта IQ (intelligence quotient).

18-2

- Сай. Саечка. Эй, Са-а-ай. Сай. Ау, мистер Сва-а-анхиль! – Гарри с трудом удерживал совершенно не стоящего на ногах Сольвая и тихонько, точно хрупкий предмет, но безрезультатно тряс его. Тот пребывал в заторможенном состоянии, явно не в себе, безоблачно улыбался и пытался махать руками, как крыльями. Иван молча, усмехаясь, наблюдал за ними: много всяких гостей повидал в своей избушке, но эти англичане были не только щедрыми клиентами, но и представляли бонусом презабавнейшее развлечение.

– Сай, твою ж мать через плечо! – гаркнул Поттер, теряя терпение. – Скорпиус Малфой! Блядь!

- Не ругайся, – Сольвай тяжко вздохнул и погрозил ему пальцем, потом отвёл от себя гаррины руки и, сильно качаясь, держась за стены, побрёл… куда-то. Банщик громко заржал, посмотрел на растерявшегося Поттера, бесцеремонно сгрёб юного викинга в охапку и, подхватив его под мышки, приказал Главному аврору Соединенного Королевства:

- Тащи к лестнице! Под лыдки держи! В светёлку, – пояснил он, кряхтя.

В тесной, но уютной, в рушниках, кружевных салфетках и разноцветных домотканых ковриках, с массивной резной мебелью, мансарде Сольвая положили на застеленную пёстрым одеялом лавку и отправились за его и гарриной одеждой.

Вернулись довольно быстро, споря; Поттер был одет и румян.

- Я ж не нарошно, – не особо искренне винился Иван, – вот сам бы за своим мальчонкой и следил, а теперь поздно боржоми пить.

- Что пить?

- Теперь, говорю, ему останавливаться вредно. Коли бражки моей отведал – пущай тут и погудит, а то ведь по городским кабакам попрётся.

- Сай не такой.

- Э-э-э, милок, – укоризненно и почти с жалостью посмотрел на Поттера банщик, – все мы не такие. Нормальный пацан, заводной. Вот теперь ему свой завод сбросить надо, под нашим присмотром. Да и продезинфицироваться, а то с лёгкими шутки плохи; лёгкие, я тебе говорю, – очень важный орган.

- Ты издеваешься? – споткнулся Поттер о длинный половик. – Мне его трезвить надо, у него рано утром самолёт, он же артист знаменитый, гастроли по Америке.

- Я и заметил, что артист! – заржал Иван.

- И как теперь его в чувства приводить? – Гарри было не до шуток.

- Ни-ни! Даже думать не моги! Ему сейчас состояние ломать нельзя: от резкого отрезвления ипохондрия может сделаться, али падучая.

- Ипо… что? В коня, что ли, превратится? – Гарри был в шоке. Слышал, что русские маги отличаются странностями, но чтобы такими!..

Иван замолчал, нахмурился, и, не сдержавшись, рассмеялся пуще прежнего:

- Ой, ты даёшь, ой, не могу! Ага, в коня, в него, родимого! Гы-гы-гы! Ипохондрия – это… в общем, страшная хворь. А ещё твому милёнку сейчас трезветь нельзя потому, как учуять может, что мы с ним только что вычудили, что ледышка-то ненастоящая. Так что пошли, поддержим пацана, нам тоже отдохнуть не мешает, а то я с вами притомился.

Войдя в комнату, они застали белобрысого выпивоху, приложившегося к огроменной бутыли. Иван всплеснул руками:

- Пострел! Нигде не пропадёт! Я ж эту самогоночку лекарственную тебе гостинцем приготовил, сургучиком запечатал. Соколик! – начал он было ласково, но едва успел подскочить к Сольваю и принять из его ослабевших рук падающую бутылку. – Ах ты, баран молодой! Зачем же это хлебал?

- Так пить хочется, очень, я б и бензин выпил… Ик! – оправдывался Сольвай с блаженной, слегка виноватой улыбкой.

Одевал его Поттер, и был при этом много раз поглажен по влажным волосам и по плечам, пощупан между ног с обеих сторон и с огромными усилиями избежал поцелуев в губы, а ещё с трудом промолчал на предложения срочно заняться тантрическим сексом.

- Вот! Не знаю, что с ним делать! – Он, отдуваясь, чуть ли не насильно усадил разбушевавшегося мальчишку за стол, на котором хлебосольный хозяин уже расставил блюда и миски со снедью. Сай всё время тянулся к Поттеру губами, комично вытянутыми для поцелуя, и хихикал. Увидев перед собой банку с мочёными яблоками, он залез в неё рукой и проглотил некрупное яблоко, целое, почти не жуя, с плодоножкой. Иван одобрительно похлопал его по плечу, но натолкнулся на суровый гаррин взгляд.

- А что? У мальца хороший аппетит. А ты и правда не знаешь, чо с ним делать? – сально улыбнулся старый хрыч.

- Прекрати! Это чёрт знает что такое! – И без того не слишком благостно настроенный Поттер медленно закипал.

- Ладно. – Ваня молча налил большую рюмку бражки и поставил перед Саем. Тот сфокусировал бегающий во все стороны взгляд на светло-лиловой пене напитка и выпил одним залпом. Посидел несколько секунд с закрытыми глазами, издал какой-то утробный стон и, спокойно посмотрев на Поттера, вполне трезво произнёс: