Эроменос (СИ)

— Устал? — спросил негромко.

— Да, — не стал лгать Кассандр, снова ощущая странное волнение, порождаемое запахом благовоний Лаэрта и близостью сильного тела молодого мужчины.

— Не удивительно, — Лаэрт плеснул из чаши богам и, сделав несколько глотков, поднес ее юноше, — пей, это поможет тебе не свалиться с ног.

— Спасибо, — снова улыбнулся Кассандр, касаясь губами края чаши и ощущая, как вместе с вином в горло вливается сила и отступает усталость.

— Ты привыкнешь, — Лаэрт оторвал ягоду с грозди винограда, лежавшей на блюде перед ним, и поднес к губам юноши, — это несложно.

— Вероятно, — невольно коснувшись губами пальцев Лаэрта, ответил Кассандр, чувствуя сладость виноградного сока во рту. — Мой отец никогда не проводил симпозиумы.

— Тебе повезло, — совершенно серьёзно сказал Лаэрт, отрывая еще одну ягоду и точно так же кладя ее в рот юноши, — мой же любит шум, суету и бесконечные восхваления себя и своего изысканного вкуса… Это утомляет, особенно, когда выбора нет и присутствовать ты просто обязан. Да и наставник мой бывший тоже отличался особой любовью к подобному, разве что виночерпием меня не делал… Но это особая отцовская блажь — иметь собственного Ганимеда, сколько себя помню, столько воспитанники жили у нас в доме. Матери это не нравилось, но, как ты понимаешь, возражения и недовольства не принимались, да и жаловалась она исключительно мне, пока я был мальчишкой.

— А где сейчас она? — Кассандр вспомнил, что ни разу не видел матери Лаэрта, неужели ее тоже забрал Танат?

— Отец развелся с ней три года назад, а его новая жена, ровесница годами мне и не покидает женской половины, — иронично сообщил Лаэрт, продолжая потчевать юношу виноградом, — отцу это только на руку, а я сам недавно вернулся домой, да ты знаешь об этом, верно?

Кассандр кивнул, надеясь, что разговор продлится подольше, ведь ягоды, которыми угощал Лаэрт, оказались такими сладкими и сочными, а уставшее тело хоть немного отдохнуло за это короткое время. Но, вероятно, сегодня был не самый лучший и счастливый день в жизни Кассандра, потому что Рес громко окликнул воспитанника, властно подзывая к себе:

— Поди сюда, Ганимед, и принеси гостям еще вина, это закончилось, — он перевернул чашу, показывая, что та пуста, — ты знаешь, где находится моё лучшее вино, не так ли?

— Да, учитель, — легко поклонился Кассандр и направился к выходу из андрона*, намереваясь не только исполнить поручение, но и справить малую нужду, которая становилась все острее. А потому именно этим и следовало заняться в первую очередь, а вино и гости вместе с Ресом никуда не денутся, хоть Кассандр был бы не против их исчезновения.

***

Вечерняя прохлада стала целительным бальзамом, щедро плеснувшимся на юношу, стоило только Кассанду выйти в сад. Он замер на ступенях и, прикрыв глаза, набрал полную грудь пахнущего цветами воздуха афинской ночи. Выдохнул медленно, а затем поспешил в сторону апотеки, не забыв прихватить горящий факел.

Спустившись по ступеням, Кассандр укрепил факел на стене и стал внимательно рассматривать полки, дабы найти хиосское вино, которого требовал Рес. Оно отыскалось на самом верхнем ряду, и юноше пришлось установить небольшую лестницу, чтобы дотянуться до амфоры и осторожно снять ее с полки.

Все это Кассандр проделывал неспеша, надеясь оттянуть момент возвращения в андрон. Тут, в полумраке апотеки, было так тихо и хорошо, что покидать его не хотелось совершенно, особенно учитывая, что Рес, по всей видимости, захочет сделать с ним то, что было нарисовано на подаренном блюде. В противном случае зачем был преподнесен подарок? Зевс вседержитель, ну почему нельзя обойтись без всего этого? Почему бы Ресу не ограничиться просто духовным наставничеством? Но так повезти Кассандру не могло, в том, что родился под не самой счастливой звездой, юноша уже успел убедиться не раз.

Стряхивая задумчивость, Кассандр тяжело вздохнул и начал осторожно спускаться по лестнице на пол, придерживая амфору. Он сосредоточился на том, чтобы не уронить сосуд и не разлить драгоценную влагу, а потому руки, сомкнувшиеся на поясе, стоило только ступить на каменный пол, заставили Кассандра вздрогнуть от неожиданности, а с губ сорвалось:

— Кто во… — и тут же юноша оборвал себя, потому что узнал ответ по будоражащему запаху благовоний. Лаэрт.

— Не бойся, — прошептал ему на ухо молодой афинянин, не выпуская из объятий, — я пришел сказать, что ты можешь не особо спешить обратно — отец и Алкиной затеяли очередной философский спор и совершенно забыли о вине. Обычно их споры длятся достаточно долго, так что… у тебя есть время отдохнуть, Кассандр.

— Вот как? — ответил юноша, ощущая, как сильно вдруг забилось сердце — сейчас Лаэрт прижимался к нему вплотную, и близость эта заставляла кровь Кассандра часто стучать в виски, а тело откликнулось сразу же, удивив и даже немного напугав его самого. — Это прекрасная новость, спасибо.

— Не благодари, — снова было произнесено прямо в ухо, которого коснулись губы — горячие и пахнущие вином, — я и сам устал от этого сборища, но отец бы разгневался — уйди я раньше срока… А так он просто не заметил, как я выскользнул за дверь, Алкиной — тот еще спорщик!

— Все равно… спасибо, — отрывисто бросил Кассандр, пытаясь силой воли успокоить сердце и думая о том, что никак не может сейчас вернуться в андрон — негоже демонстрировать, что попался в плен Афродиты, нужно срочно что-то…

— Я рад, что мы с тобой похожи, Кассандр, — продолжил Лаэрт, по-прежнему обнимая юношу, — и ты так же не в восторге от сегодняшнего вечера. Погоди, эта амфора такая тяжелая… поставь-ка ее вот сюда, — он указал на нижнюю полку, а потом, как бы случайно, дотронулся рукой до бедра юноши и прошептал, — боги, твоя кожа так гладка… теперь я понимаю отца… — тут губы нежно и жарко коснулись шеи, и Кассандр ахнул — настолько приятной показалась ласка. С его телом вообще происходило что-то странное — юноша чувствовал: если Лаэрт и дальше будет так его обнимать, он сдастся Афродите, даже не касаясь себя рукой. — Ты действительно прекрасен… — еще один поцелуй заставил Кассандра сжать кулаки, чтобы хоть так удержать слабеющую волю. — Тебе неприятны мои поцелуи? — по-своему истолковал напрягшееся тело юноши Лаэрт.

— Нет… — Кассандр и хотел бы соврать, но не умел делать этого, да и тело выдавало с головой, — просто…

— Просто ты думаешь о том, что в таком виде никак нельзя возвращаться в андрон, — теперь рука Лаэрта переместилась в пах юноши, и Кассандр задрожал, невольно прижимаясь к молодому мужчине ближе, — позволь, я помогу тебе справиться с этой… шуткой Эрота…

Сказав это, Лаэрт осторожно развернул юношу к себе лицом, провел кончиками пальцев по краю губ, а после увлек в поцелуй, заставивший Кассандра окончательно сдаться… Пришел в себя юноша только, когда перестало бешено колотиться сердце, а тело — безвольное и обмякшее — почти повисло на Лаэрте.

— Как же щедро одарила тебя Афродита, Кассандр, — шептал Лаэрт, поглаживая юношу по взмокшей спине и жадно втягивая ноздрями запах страсти, разлившийся по апотеке, — такое наслаждение ласкать тебя… как же я хотел бы продолжить это и показать тебе, что есть настоящая страсть… Но…

— Нам… пора… — едва слышно произнес Кассандр, до сих пор ощущающий на губах поцелуи Лаэрта.

— Да… чтобы не разгневать отца и не вызвать ненужных вопросов, — Лаэрт приподнял голову юноши за подбородок и заглянул в глаза — все еще полные страстной томности, — но завтра я буду ждать тебя здесь в это же время. Ночами тут никого не бывает, а в доме слишком много глаз и ушей. Я не хочу, чтобы нам с тобой помешали, мой Ганимед…

— Я…

— Ты придешь сюда завтра, после того, как отец уснет? — наконец-то отстраняясь, спросил молодой мужчина.

— Да, — Кассандр облизнул пересохшие губы и глубоко вздохнул, стараясь не смотреть на полуобнаженное, крепкое и сильное тело Лаэрта, — клянусь водами Стикса.

— Я буду ждать тебя, — Лаэрт улыбнулся и добавил, — не ходи сейчас в дом, смой с себя наши объятия, нельзя, чтобы кто-то узнал, чему отдали мы дань. И еще… помнишь то стихотворение, что ты переписывал вчера?