Эроменос (СИ)

«То хватит выдумывать то, чего на самом деле нет!» — одернул себя Кассандр и раздраженно сломал в пальцах палочку для письма, сорвав на ней неизвестно откуда взявшуюся злость на… себя самого. Нашел время предаваться фантазиям и мечтам, забыл что ли — его наставник не Лаэрт, а Рес, не вызывающий ничего, кроме страха и пока что слабого отвращения. Да и разве можно любить или даже уважать того, кому ты обязан подчиняться? Пока у Кассандра это не получалось, и юноша очень сильно сомневался в том, что сумеет научиться.

Из монотонных и долгих лекций наставника он уже понял: добиться положения в обществе можно либо при помощи денег, чего у Кассандра не имелось, либо — благодаря особым талантам, в наличии которых юноша тоже сомневался, или же — опираясь на могущественных и состоятельных покровителей. Однако даром ничего никто никому не давал, даже боги награждали смертных за подвиги и особые заслуги, и точно так же обстояло дело в афинском обществе.

Кассандр уже успел принять как данность, что Афродита была щедрой, одаряя его красотой, но от мысли использовать дар богини, дабы обеспечить себе положение и состояние, юношу тошнило. Слишком уж это было похоже на то, чем занимались проститутки, а такой судьбы Кассандр не желал.

Не раз и не два доходили до него слухи, что завидного положения и известности добиваются единицы, остальные женщины медленно, но верно опускаются все ниже, доживая свой век в самых дешевых диктерионах*. То же самое, только еще быстрее, происходило и с юношами, оказывавшими подобные услуги гражданам Афин. Красота и молодость — товар, слишком быстро приходящий в негодность.

Бесконечная череда симпозиумов, обилие вина и бессонные ночи ставили на свежих лицах и телах несмываемые клейма. Тела, через которые проходили многие, старели гораздо раньше, чем задумано богами — это была плата за вроде бы беззаботную жизнь, погружаться в которую Кассандру вовсе не хотелось.

Для себя юноша уже решил, что и дальше будет исполнять обязанности писца, раз уж боги наградили его этим даром — красивым почерком. Это куда более достойное дело, хоть богатым так никогда не стать, но разве в деньгах счастье? Разве десятки или даже сотни талантов могут дать настоящую любовь? Подарить верных друзей? Сделать бессмертным? Нет. Так какой смысл гнаться за ними?

Кассандр собирался покинуть дом наставника как можно скорее, собирался… до сегодняшнего дня. До этой встречи с Лаэртом, почему-то смутившей и до сих пор волнующей, хоть самого молодого господина уже давно нет в комнате, только запах благовоний все еще висит в теплом воздухе, дразня и заставляя чаще биться сердце. Почему? Неужели… это все из-за стихотворения, адресованного афинской аристократке, на которой, возможно, Лаэрт скоро женится? Быть того не может, и строки эти тут совершенно ни при чем!

Просто сегодня удивительно жаркий день, вот и пылает лицо, и дышится тяжело, будто все это время Кассандр не просидел за столом, выводя буквы на папирусе, а пробежал несколько стадий. Да-да, все именно так и было, а потому стоит сейчас сходить к фонтану и охладить разгоряченную кожу, опустить в прохладное серебро пальцы и посидеть так, слушая, как успокаивается сердце.

Решив не откладывать более, Кассандр поднялся и поспешил в сад, надеясь, что там не окажется никого, и он сможет побыть один хоть немного. Сейчас это было попросту необходимо, чтобы разобраться с собой. И ему повезло — у фонтана действительно никого не было, а потому, быстро оглядевшись по сторонам, Кассандр сел на мраморный борт, опустил ноги в воду, а потом наклонился и поплескал в лицо холодной водой, успев увидеть собственные удивленные глаза в водном зеркале, гладь которого тут же разбил рукой.

Мраморный Ганимед смотрел равнодушно и холодно на нарушителя спокойствия, но Кассандру на мгновение показалось, что губы статуи шевельнулись — словно возлюбленный Зевса собрался что-то сказать, но… это была всего лишь иллюзия, рожденная движением солнечных пятен по мрамору. Иллюзия, точно такая же, как и те намеки, которые почудились Кассандру в словах Лаэрта.

— Вот ты где! — прозвучало совсем рядом запыхавшееся, и, повернувшись на голос, юноша увидел Идея. — А я тебя ищу.

— Что-то случилось? — нахмурился Кассандр, садясь и надеясь, что вид у него уже не очень взбудораженный.

— Нет, просто господин велел, чтобы ты, не мешкая, шел к нему, — доложил мальчишка, — скоро соберутся гости на симпозиум.

— Сегодня? — не скрывая сожаления, переспросил юноша, все еще не поднимаясь с бортика.

— Да, — раб уселся рядом. — Я видел, как к тебе заходил Лаэрт. Правда, он богоподобный?

— Я не заметил, — отвернулся от собеседника Кассандр и поднялся на ноги, — да и не разглядывал я его, некогда было.

— Врешь! — хихикнул Идей, не спуская с юноши внимательных глаз. — Всё ты заметил! Вы даже разговаривали с ним!

— А ты… ты подслушивал! — теперь Кассандр уже по-настоящему разозлился. — Вороны тебя побери, Идей, кто позволил тебе следить за мной?

— Никто, — тут же сник и сжался мальчик, отодвигаясь от юноши подальше и опасливо косясь на его руки, — я просто мимо шел, меня господин послал, вот и услышал ваш разговор, не ругай меня…

Умоляющий взгляд больших карих глаз моментально разбил в щепки суровость Кассандра, как разбиваются о скалы корабли утративших милость Посейдона мореходов. На Идея сердиться не получалось, да и в чем была вина мальчика? В том, что случайно услышал громкий разговор?..

— Не буду, — Кассандр улыбнулся, — а ты случайно не знаешь… на ком собирается жениться Лаэрт?

— Нет, — покачал головой раб, — а с чего ты взял, что он…

— Ни с чего, забудь, что я говорил, а я забуду, что ты подслушивал.

— Ладно, — несмело улыбнулся Идей и добавил, — господин ждет, а еще он приказал показать тебе апотеку*.

— Зачем? — удивленно спросил Кассандр, поднимаясь.

— Ну как это — зачем? Ты же Ганимед, вот и будешь виночерпием на симпозиуме, — как нечто само собой разумеющееся пояснил Идей. — Пошли, я покажу откуда брать вино и как пользоваться кратером*.

— Идем, — согласно кивнул юноша, направляясь к дому следом за мальчиком.

Комментарий к Глава 5

*школа кифариста — в системе афинского воспитания начальная школа для мальчиков 7-12 лет (изучали эпос, учились игре на кифаре и лире, пению и мелодекламации).

*диктерион — публичный дом

*апотека — кладовая

*кратер* — (др. греч. κεράννυμι — смешиваю) — античный сосуд для смешивания вина с водой.

========== Глава 6 ==========

— Наполни-ка мою чашу и присядь рядом, Ганимед, — улыбаясь, произнес Лаэрт, указывая на своё ложе.

Кассандр слышал подобное предложение уже не раз за вечер, но произнесенное Лаэртом — обрадовало. Улыбнувшись полулежащему мужчине, юноша подошел и начал наполнять опустевшую чашу хиосским вином, так щедро лившимся на симпозиуме. Присев на край ложа, Кассандр облегченно вздохнул — усталость брала своё, а от несмолкаемого гула голосов собравшихся гостей начинала болеть голова.

Это был первый симпозиум, на который он попал, да ещё и оказался в центре внимания. Взгляды, прикосновения, откровенное восхищение и похвалы оказались слишком тяжелой ношей, и Кассандр всё больше уставал. Из собравшихся этим вечером в доме Реса он знал только двоих: Мелона и Алкиноя. Остальных, судя по одежде и украшениям, состоятельных афинян юноша видел впервые, но почему-то эти разные мужчины говорили одни и те же слова.

Рес еще в самом начале вечера преподнес юноше блюдо, на котором были изображены наставник и юный ученик в недвусмысленной позе и красовалась надпись «Калос»*. Кассандр принял дар, не испытывая особой радости и благодарности и надеясь, что симпозиум не затянется надолго. Однако надежда не сбылась, а отведенная наставником роль виночерпия всё сильнее утомляла. Зато гости могли беспрепятственно любоваться обнаженным юношей, выражать восхищение и одобрять выбор хозяина дома.

Присутствовавший тут же Лаэрт в общем хоре восхвалений не участвовал, просто молча наблюдал за Кассандром и вот — подозвал к себе.