Разорвать порочный круг (СИ)

Нервно сглотнув, она пылко заговорила, не в силах выразить свои эмоции иначе:

— Ты больной ублюдок. Они ни в чем не были виноваты, — в отрицании и неверии закачавшая головой Санса на мгновение замолчала, чувствуя, что вот-вот сорвется и начнет кричать на Болтона. Глубоко вздохнув и приняв более спокойный вид, она чуть сдержаннее продолжила: — Вот так ты решаешь свои проблемы? Просто убивая людей? Но вот незадача: проблема не в них, а в тебе.

Стоящий напротив Хранительницы Севера Рамси с силой сжал челюсть и заиграл желваками, перебарывая накрывающую его ярость. Он исподлобья смотрел на жену и сверлил ее взглядом, словно собака, что хотела цапнуть за руку, но понимала, что этого делать нельзя, а девушка, заметившая, что у Болтона пока хватает самоконтроля и бьет она в точку, продолжила говорить, получая извращенное удовольствие от каждого слова, брошенного в его лицо:

— Каким же выродком надо быть, чтобы додуматься до такого, — Болтон, все так же гневно смотря на жену, вдруг дернул головой вбок, а затем снова вперил свой взор ярко-голубых глаз в Волчицу. — Как же я жалею, что не выдала тебя Русе и, глядишь, тебя бы уже не было в живых, а армия Долины уничтожила бы твоего отца и его войско. Я бы была сейчас свободна. И я очень, очень жалею о том, что не выпила лунный чай, когда осталась одна в Винтерфелле.

На секунду дочери Старка показалось, что по телу Болтона пробежала дрожь, но уже в следующее мгновение исчезла, а в наполненных гневом глазах бастарда появилась некая осознанность, и он, скидывая с себя одну из волн гнева, довольно спокойно произнес:

— Но ты не выпила, и вот мы здесь.

Эти слова Рамси, произнесенные с поражающей уверенностью и спокойствием, смутили Сансу и сбили ее запал. Она пребывала в легком недоумении от того, что бастард говорил так, будто по-иному выйти не могло и осознание, что его жена уже однажды чуть не избавилась от ребенка, его нисколько не тронуло. И Волчица, сиюминутно приняв решение разбить уверенность Болтона в том, что она не сможет навредить беременности, и тем самым загнать его в рамки приличия, с вызовом произнесла:

— Да, но еще не поздно все изменить. На лунном чае все способы не заканчиваются, а их огромное количество, — она выдержала короткую паузу и продолжила: — Только дай мне повод, и я с огромным удовольствием использую один из них. Для меня не будет большего наслаждения, чем увидеть, как исчезнет дом Болтонов.

Девушка пристально посмотрела на вновь разгневанного, только в этот раз еще сильнее, мужа, и, решая ткнуть Рамси на его место, произнесла с издевкой:

— Но ты ведь даже не Болтон, ты — Сноу, из милости пригретый на груди предателем. Да, бастард?

Болтон вдруг сделал шаг вперед, придвигаясь к Волчице еще ближе, и, сжимая руки в кулаки, с явной угрозой сказал:

— Тебе не стоит меня так называть.

— Почему нет? Ты ведь всего лишь бастард или забыл об этом? Я тебе напомню, — зло сказала Санса.

Как только последнее слово слетело с губ дочери Старка, Рамси сделал рывок вперед, собираясь напасть на нее, однако в последний миг успел остановиться и, застыв в футе от испуганной его внезапным броском Сансы, слегка повернул голову в сторону и посмотрел вбок.

Пару секунд спустя бастард медленно повернул чуть опущенную вниз голову к жене и, дрожа всем телом от ярости, бросил пронзительный, озлобленный, долгий взор на живот девушки, а затем так же внезапно отшатнулся назад, отходя от Старк и кидая напоследок еще один трудночитаемый взгляд на ее живот. А в это время до ужаса перепуганная Волчица неосознанно выдвинула перед собой сложеные крестом руки и попятилась назад, боясь, что муж все-таки сорвется и нападет на нее. Болтон же, на время отвернувший голову от жены, теперь снова обратил свое внимание к ней и, сделав шаг ей навстречу, проговорил:

— Иди в свои покои, ты устала, — и медленно пошел к девушке, что все еще не сдвинулась с места.

При виде приближающегося к ней бастарда леди Санса опомнилась и, не спуская глаз с него, начала отступать к выходу. Когда же она приоткрыла дверь и наполовину прикрыла себя ею, то кинула взволнованный взгляд на следующего за ней Рамси и быстро, то и дело оглядываясь в страхе назад, зашагала прочь от его спальни.

○○○○○○○○○○

Утро следующего дня встретило Сансу пасмурным небом и серыми тяжелыми облаками на нем, что в этот безветренный день неподвижно зависли над Дредфортом и возвышающимися вокруг него холмами и горами. На дворе было настолько темно, что факелы в замке зажгли уже с самого утра, и создавалось впечатление, будто сейчас было совсем не утро, а поздний вечер. Выдавало ранний час только нестерпимое желание вернуться обратно в постель да напавшая на Волчицу зевота, которая никак не хотела понять, что время сна подошло к концу и на смену ему должна была явиться утренняя бодрость. Все тело требовало забыть про завтрак и еще немного поспать, закутавшись в теплое одеяло. Однако несмотря на то чувство, словно она и вовсе сегодня не ложилась, девушка, никуда не торопясь и иногда прикрывая на несколько минут глаза, все-таки привела себя в порядок и, побрызгав на лицо уже остывшей в умывальнике водой, покинула спальню.

Спустившись в Чертог, Санса присела за стол и, не дожидаясь появления мужа, принялась за еду, про себя надеясь, что управится быстрее, чем сюда явится бастард, и, посидев ради приличия с ним пару минут, сможет уйти отсюда и отправиться по своим делам. С Болтоном она сталкиваться сейчас опасалась и, многое обдумав за ночь, решила ни во что более не вмешиваться. Ее увещевания и попытки образумить Рамси до хорошего пока ни разу не довели, но зато окружающим людям приходилось страдать. Уж лучше он будет просто спать с другими женщинами, чем убивать их, они ведь не были виноваты в том, что их лорд желал видеть их раздетыми в своей постели.

Размышления Хранительницы Севера были прерваны скрипнувшими дверями Чертога, а уже через минуту к ней за стол подсел Болтон, который, будто смущенно улыбнувшись жене, проговорил:

— Доброе утро, миледи.

При виде притворства бастарда Волчица поджала губы и нехотя, говоря лишь из вежливости, сухо его поприветствовала:

— Здравствуй.

Краешки губ Болтона вновь поднялись в непродолжительной маленькой улыбке, на которую Хранительница Севера даже не обратила внимания, и в Чертоге повисло гнетущее молчание. Санса упорно удерживала свой взгляд на тарелке и делала вид, будто ее мужа здесь и вовсе не было. «Может быть, — думала про себя она, — если продолжить игнорировать бастарда и дальше, то он решит ко мне не приставать и отстанет, дав посидеть в тишине и покое».

Однако надежды дочери Старка шли вразрез с планами Рамси, что неуверенно сказал, то ли спрашивая, то ли просто говоря:

— Я должен извиниться, — Санса оторвала взгляд от тарелки и со скучающим видом посмотрела на Болтона, что продолжать говорить не торопился и, выждав некоторую паузу, все-таки сказал, изображая (она это точно знала) виноватый вид: — Прости, что расстроил тебя вчера. Наверное, я неправильно тебя понял и поступил неверно.

Даже не дослушав извинений мужа до конца, Волчица отвернула голову в сторону и с превратившимися в тонкую линию губами дожидалась, когда тот выскажется и прекратит говорить. Когда же Рамси замолк, она вновь повернулась к нему лицом и с видимым раздражением в голосе произнесла:

— Прекрати, — девушка остановилась и, увидев на себе слегка озадаченный взор Рамси, продолжила: — Я же знаю, что это все ложь, знаю, что ты не умеешь извиняться.

Пристально глядевший на нее до этого момента бастард на секунду опустил глаза к столу, а затем, вернув к лицу жены трудночитаемый взор, проговорил, чуть хмурясь:

— Разве ты не должна принять мои извинения?

— Нет, не должна, — резко рявкнула Волчица, озлобленно взирая на мужа. Она устало посмотрела в сторону, ощущая себя так, будто из нее выжали все силы, и затем, желая как можно скорее закончить этот неудобный разговор и расставить все по местам, добавила: — Перестань морочить мне голову, Рамси.