Разорвать порочный круг (СИ)

— Уже лучше, милорд.

— Хорошо, рад это слышать, — произнес Рамси, не спуская своих пугающих бездонных глаз с Волчицы.

Вновь повисла тишина. Хранительница Севера с замиранием сердца глядела на мужа, не понимая, чего он дожидается или чего хочет от нее, и пыталась сообразить, что же делать. Чувство самосохранения подсказывало, что лучше было не молчать, ведь Болтон мог счесть это за непокорность с ее стороны и противодействие ему. Однако стоило ли пробовать извиниться перед ним, не могло ли вызвать это очередную вспышку гнева в бастарде? Волчица ничего не могла ответить на эти вопросы, но все-таки решила испытать этот путь. Снова сглотнув подступивший к горлу ком, она робко произнесла, боясь наткнуться на немилость мужа:

— Прости, я не хотела ударить тебя ножом. Я была испугана, не знала, что делала, — девушка замолкла и, набравшись духа, продолжила дрожащим голосом: — Обещаю, такого больше не повторится.

Её слова не нашли видимого отклика в Болтоне, и тот, окинув взглядом своих бледно-голубых глаз с ног до головы жену, пару мгновений просто всматривался в нее, задерживаясь взором на ее изможденном лице, а затем проговорил холодным, лишенным любых эмоций голосом:

— Да, не повторится.

По телу Сансы прокатилась волна страха, а от неоднозначности фразы бастарда бросило в озноб. Болтон же в это время, не обращая никакого внимания на реакцию жены, продолжил говорить:

— Если ты голодна, то я могу приказать, чтобы тебе принесли поесть. Если нет, то тебе подадут обед около двух часов дня, — договорил Рамси, вновь обегая взглядом девушку.

С трудом находя в себе силы ответить мужу, Волчица сдавленно произнесла:

— Нет, я не голодна, милорд. Я подожду обеда.

За словами девушки последовала лишь тишина. Совсем встревоженная их разговором, Санса скомкала перед собой покрывало и прикрыла им себя, выстраивая малодейственное заграждение между собой и Рамси и пытаясь найти успокоение в этой смехотворной защите и спрятаться от приковавшего ее к месту взора мужа. Казалось, бастард так и собирался мучить ее своим присутствием, однако затем он вдруг задумчиво глянул на нее и, тихо произнеся: «Хорошо», отвернулся от постели и не спеша покинул покои, закрыв за собой дверь на ключ.

Расслышав щелчок дверного замка, Санса затряслась всем телом от охватывающей ее паники и непроизвольно издала всхлип отчаяния, после чего с силой сжала в руках покрывало и прикусила губу, прилагая все усилия к тому, чтобы только не расплакаться.

Всё кончено. Болтон больше ей не доверяет и не даст той свободы, которой Волчица могла пользоваться до этого часа, поневоле скатившись к тому, с чего начинала, только вот на этот раз ей былого доверия не окажут. В лучшем случае бастард позволит ей после выздоровления спускаться раз-два в день со стражниками в Чертог да будет выводить раз в неделю во двор, чтобы жена совсем не загрустила. Было больно, что Рамси пришел к ней только сейчас, ни разу не заглянув в ее покои со вчерашнего вечера. И даже теперь он ни словом не обмолвился о перенесенном ею выкидыше и не заговорил о произошедшем, будто напрочь выкинул это из головы, а никакой беременности не было и в помине.

От таких мыслей становилось очень страшно и неспокойно, и Санса, содрогаясь от волнения мелкой дрожью, лежала, свернувшись в клубок, и обнимала себя руками за ноющий живот, потерянно глядя перед собой.

○○○○○○○○○○

Уже давно свечерело, и тихие покои дремлющей дочери Старка были погружены в темноту. Доступ к ее спальне был закрыт для всех, кроме Болтона, и у служанок не было возможности зайти к госпоже и зажечь свет. Растопленный днем девушками камин давно затух и перестал излучать свет, и лишь до сих пор дотлевающие поленья дарили немного тепла и изредка приятно потрескивали.

Санса и сама хотела пройтись по покоям и зажечь свечи и факелы, но, к своему расстройству, обнаружила, что при попытке встать боль внизу живота значительно увеличивалась и неожиданно появлялось головокружение, и она была вынуждена вернуться в постель и аккуратно прилечь назад, в очередной раз проникаясь жалостью к самой себе.

Хранительница Севера уже и не надеялась, что бастард еще придет к ней сегодня, и, пребывая в полудреме, прислушивалась к звукам, иногда раздававшимся по другую сторону дверей. Иногда она слышала, что мимо покоев проходят служанки, однако сейчас девушка явственно могла расслышать, что сюда приближается мужчина, и с равнодушием думала о том, что скорее всего к ней сейчас зайдет Рамси.

Так оно и оказалось. Раздался щелчок поворачиваемого в замке ключа, и через пару секунд в спальню к Сансе вступил бастард. Войдя вовнутрь, он остановился, проведя взглядом по погруженным в полумрак покоям, и, не закрывая за собой дверей, вышел в холл. Старк же, не особенно озабоченная появлением мужа и окутанная апатией, только лениво приоткрыла глаза и кинула пустой бездумный взор на проникающий сквозь прямоугольник дверного проема свет. Она, эмоционально выжатая, даже не испытывала интереса к тому, зачем муж зашел к ней и куда отошел сейчас, только надеялась про себя, что пребывание здесь Рамси окажется недолгим, и, проверив ее состояние, он оставит ее одну до завтрашнего дня.

Отсутствие Болтона оказалось совсем не долгим, и уже через минуту он вернулся к Сансе с горящим факелом в руках, красно-желтое пламя которого танцевало в темноте и, притягивая к себе внимание девушки, слепило ее не привыкшие к яркому свету глаза. Без лишней суеты Рамси поднес свой светоч к закрепленному возле дверей факелу, зажег его и проследовал к следующему, делясь своим огнем и с ним. Зажженные факелы быстро разгорались и окутывались огнем, постепенно освещая одну сторону спальни все больше и больше. Болтон же, что подошел к столу и положил на него принесенную с собой тонкую веревку, потом на пару мгновений покинул спальню и вернулся назад уже с пустыми руками.

Сохраняя молчание, он подошел к столу, вынул из стоящего на нем подсвечника одну из свечей и, сходив с ней к одному из горящих факелов и зажигая ее от него, неторопливо прогулялся по комнате, последовательно зажигая одну свечу за другой. Когда вся спальня была освещена в достаточной мере, бастард вернул свечку на место и, взяв со стола веревку, подтащил к постели Волчицы стул и, поставив его спинкой к девушке, присел на него.

Встретившись взглядом с непонимающей, что происходит, женой, облокотившийся руками на спинку стула Рамси раскрыл ладонь и проговорил повелительным тоном:

— Дай мне руку.

Приподнявшаяся в постели Санса с опаской смотрела на ладонь Болтона и веревку у него в руках и, словно окаменевшая, не могла подвигать ни рукой, ни ногой. Она с уверенностью теперь могла сказать, что бастард пришел не проведать ее, а наказать, и, что бы он ни собирался сделать, ничем хорошим это для нее не закончится. Из-за глубоко засевшего в ней страха и начавших всплывать на поверхности сознания воспоминаний о часах, проведенных в подвешенном состоянии на кресте, Волчица сейчас пребывала в крайней степени растерянности и примешавшейся к ней нерешительности. Ей было до одури страшно дать руку бастарду, но и было боязно ее не давать. Внутри все кричало о неизбежной опасности и говорило скорее подчиниться, избежать для себя последствий неповиновения, смириться со своей участью. И девушка, ощущая головокружение от накативших на нее эмоций, робко подняла с покрывала руку и протянула ее Болтону, ощущая себя так, словно прощалась с ней навсегда.

Когда Рамси прикоснулся к ее руке, Санса чуть было не дернулась в страхе от него и почувствовала, как быстро забилось ее сердце. В голове стучало, а мысли Хранительницы Севера находились в таком хаосе, что она не сразу уловила, как бастард приказал ей пододвинуться к нему поближе и теперь выжидающе смотрел на нее своими холодными бесчувственными глазами.

Осознавая свою оплошность, она быстро подсела ближе к Болтону и, рассредоточено метаясь взглядом во все стороны и часто дыша, попыталась хоть немного отвлечься от происходящего, успокоить свои нервы и рассуждать трезво. Однако только Старк почувствовала, как Рамси начал крепко привязывать ее запястья к реечной спинке, окончательно потеряла над собой власть и поддалась животной панике. Не зная, за что зацепиться взором и как убежать от яви, Санса опустила голову вниз и, зажмурившись, старалась выкинуть из своего внимания все посторонние звуки и сосредоточиться на себе. К сожалению, как дочь Старка ни старалась, но никак не смогла отвлечься и с ужасом ощущала, что бастард уже заканчивает привязывать к спинке стула ее вторую руку.