Мотылёк (СИ)

Сам потребовал диалога — чудо.

Наслаждающийся близостью обожаемого до потери сознания омеги Март занервничал, тоже закарябал ковер.

— Метка необратима, котенька, — прошептал, чувствуя — краснеет. Ну кому вешает на уши лапашу, а? И, главное — зачем? Будто Ники обратим. Ухохочешься.

Май выпялился на мужа как на психического и приоткрыл рот, с парнишки разом слетела вся напускная аристократическая невозмутимость.

— Ну ты, — охнул он, — ляпнул… Молодец, мои бурные продолжительные аплодисменты, — и истерически захихикал, откидываясь назад. Развеселился, расслабился.

— Клосон*! — порадовал мужчину через смех. — В криак* тебя, кривляться на арене, людей шуточками развлекать… Имел бы огромный успех…

Пока Март показательно обиженно дулся и пыхтел — его, голубую кровь, отсылали в клосоны, кошмар, — Май скрестил в лодыжках стройные длинные ноги, усаживаясь поудобнее.

— Пометишь? — парнишка, трепеща ресницами, приглашающе приспустил с правого, худенького плеча пижаму. — Без метки наш брак… Не брак. Позолоченная побрякушка, подделка.

Искушал, дразнился? Действительно нуждался в метке для подтверждения статуса замужнего?

Растерявшийся, не знающий, где истина Март покусал губу и принялся медленно расстегивать на груди рубашку.

— Ты первый, — буркнул, мрачнея. — Метка за метку.

Май зашипел, леденея запульсировавшими зрачками, подскочил, клацнул на альфу зубами и метнулся прочь из гостиной. Не меченый.

Не поняли друг друга, факт. По-прежнему разговаривали на разных языках. Горько…

Март не побежал догонять Мая и остался на ковре караулить сон Ники. Сидел, опершись локтем о диван, понуренный, прислушивался к тому, как омега двигается в глубине квартиры. Вроде, на кухне гремит посудой, ругая сквозь зубы не соединяющий с Миком телефон, или кажется? Расстояние, двери и стены скрадывали звуки. Потом настораживающе затихло примерно на полчаса, и Май появился на пороге гостиной, переодетый на выход, умытый и аккуратно причесанный.

— Я, — лицо — застывшая, лишенная эмоций восковая бескровная маска, слегка подкрашенные глаза прищурены, влажно блестят. — Проветрюсь в парке, подышу воздухом. Не возражаешь?

Март возражал, и еще как, но — промолчал, покорился судьбе.

Любимый котенька просится погулять? Да пусть валит на все четыре стороны. Муж побоку, ребенок побоку, семейные обязанности — побоку. Похоже, пора разводиться.

— Когда развод поедем оформлять? — Мужчина безнадежно изучал ногти. — Завтра, послезавтра, на следующей неделе? Лично меня достало пытаться достучаться до тебя. Но предупреждаю — Ники отсужу.

Май подошел неслышной тенью почти вплотную, пристально смотрел сверху.

— Дешевые понты, фырк, — омега вовсе не выглядел напуганным, еле заметно улыбался уголками пухловатых, смягченных розовато-коричневой матовой помадой губ. — Не разведешься и не отсудишь — подохнешь без меня от тоски. Март, — Март стиснул зубы до крошащейся эмали, чтобы не застонать, — ты знал, что мне нравится другой, когда брал меня замуж, не отпирайся. Ну, так теперь не жалуйся, не ной и не строй из себя жертву. Это отталкивает, вызывая отвращение. Я, — парнишка помялся, — пытаюсь тебя полюбить, клянусь. Но пока не готов к обмену метками. Забавно, — он невесело шмыгнул подозрительно красным носом. — Ребенка тебе родил, а к метке — не готов…

В расширенных зрачках омеги плескалась обращенная к мужу мольба «Не отпускай!». И мужчина внял, слава богам, вовремя, гибким, слитным движением поднялся на ноги и распахнул объятия.

— Иди ко мне, — позвал бархатно, роняя голос на октаву. — Пожалуйста. Поцеловать позволишь? Так холодно без тебя, жутко холодно…

Май коротко вздохнул, и сам, не по принуждению, неуверенно обвил альфу вокруг торса обеими руками.

— Целуй, — разрешил на пределе слышимости. — Странно, но мне тоже без тебя холодно в последние дни. — Привстал на цыпочки и, поймав на губы изумленный возглас Марта, решительно начал поцелуй.

Опять — сам и без принуждения, неловко, словно девственник, примериваясь к осознанным, не замутненным безумием течки ощущениям.

Комментарий к Каркачьим = вам правда надо пояснение? Кому надо – пишите в личку.

Девять месяцев – беременность в этом мире длится примерно семь.

Клосон – клоун.

Криак – цирк.

====== Часть 12 ======

— Откуда сумки? — Мик замер в дверях, недоумевающе оглядываясь, не понимая, пугаться ему или готовиться к какой-то радости.

В прихожую вышел обнаженный по пояс Март, мужчина тащил в руках большую, явно тяжелую картонную коробку. Увидев няня, он мило улыбнулся, аккуратно опустил ношу на пол и легко ответил:

— Май съезжает к родителям.

Ик…

Ничего не понимающий омега заморгал. Март потрепал его по плечу и с готовностью объяснил:

— Мы с Маем решили пожить отдельно. Попробуем начать все заново, будем встречаться на нейтральной территорри и ходить друг к другу, как неженатые.

Ик. Ик. Ик. Утративший дар речи Мик привалился спиной к стене, у бедного подкосились ноги. Вот и отпрыгался, похоже, с этой работой, недолго состоял в няньках…

Заметивший, как парень побелел, Март подхватил его под мышку.

— Эй! — альфа смотрел встревоженно, нахмурился. — Тебе плохо?

Мик затряс мутящейся головой, пытаясь прогнать застлавшие глаза темные пятна, и мужчина громко позвал:

— Май! Скорее сюда! Тут Мик, ему плохо!

Из глубины квартиры на шум выскочил встрепанный, тоже полуголый Май, всплеснул руками.

— О боги! — вскрикнул он. — Вик! — белокурый омега буквально повис у Мика на шее. — Что-то с Виком? — залепетал. — Не молчи, скажи, что с Виком! У тебя мобилка выключена! Я звонил, звонил…

Про «звонил-звонил» Мик поверил не очень: перед его приходом супруги Сентябревы, судя по их обоюдной полураздетости и зацелованности пунцовеющих губ, явно не висели на телефоне, занимались чем-то иным и более приятным. Он попытался оттолкнуть мужа хозяина, не преуспел и сдался. Обнимает, теребит, трясет: значит — не безразличен, значит — не наплевать. Пусть.

Слезы потекли без участия разума. Тонко проскулив, стриптизер уткнулся носом в ухо Мая и разревелся, благодарный за внимание и ласку.

— Операция… — выдавил, с паузами, тремя этапами сквозь грозящие задушить всхлипы. — Прошла… Успешно… — и осел в истощенный, запредельный обморок.

Очнулся Мик на ковре в гостиной. Под головой — подушка, Март держит его приподнятые ноги за лодыжки, а Май, наклонившись, брызгает в лицо холодной водой. Лежать подобным образом стриптизеру показалось неудобным, но не потому, что жестковато — застыдился перед хозяевами. Великолепный наемный работник — валяется кверху лапками, а обед не приготовлен и не пропылесосено!

— Куда?! — грозно рыкнул на задергавшегося омегу Март. — Лежишь себе — вот и лежи, отдыхай! Сейчас тебе Май чайку сладкого заварит. Ты завтракал, нет?

Мик смущенно потрепетал на чужого мужа ресницами и почувствовал — краснеет.

— Почему не слышно Ники? — спросил плывуще, пытаясь освободить ноги.

Март ослабил захват на щиколотках парня и аккуратно опустил его ступни на пол.

— Спит Ники, — альфа счастливо осклабился. — Слопал свою бутылочку смеси с час назад и спит, ангелочек ангелочком. Хочешь, отнесу тебя к нему, он в спальне?

Мик сквозь постепенно рассеивающийся дурнотный туман в красках представил, как Март берет его на руки при Мае и ужаснулся.

— Нет-нет! — воскликнул омега со всей возможной поспешностью сразу окрепшим голосом. — Не надо, пожалуйста! Я… я сам…

«Сам» у бедного получилось лишь сесть. С трудом утвердившись на пятой точке, Мик потер виски: гостиная вместе с мебелью, Маем и Мартом противно кружилась вокруг оси и не желала обретать устойчивости, к горлу волнами подкатывала тошнота.

Май чувствительно сдавил запястье стриптизера и велел:

— А ну-ка соберись. Ты, случайно, не беременый?

Мик печально вздохнул. Последнюю течку парень разделил с вибратором, без альфы.