Мотылёк (СИ)

Сообразивший, о ком речь, Мик мгновенно проснулся, похолодел, чтобы не заорать от ужаса, закусил костяшки и вслушался дальше.

—…вечером приедешь? КолЯ твой любимый пирог с чевешней* печет? — мурлыкал Май. — Отужинаем и в сад вдвоем гулять. Скажи — приеду, ну пожалуйста, я скучаю…

Дальше Мик выпал из реальности. Тихо заплакав от отчаяния и безнадежности, он погрузился в собственные мрачнейшие, путанные мысли. Похоже, хоть найм омеги в няни через агенство и был случайной прихотью Марта, с момента его разоблачения как Мотылька все изменилось самым кардинальным образом.

Май в городской квартире на балконе за чаем плел красивую байку про справедливый суд над Макаром и помощь запутавшемуся в долгах папе-одиночке с больным ребенком? Блондин лгал, не моргнув и глазом. Ни он, ни Март не собирались помогать лично Мику и планировали избавиться от стриптизера, как от досадной помехи к денежкам Макара, используя вместо наживки Вика!

После смерти Мика они станут его опекунами или даже усыновят, получат по суду огромную сумму для несчастного сиротки-инвалида, а там — боги знают, что случится дальше. Возможно, выдадут подросшего омежку силой замуж за Ники или кого-то из родственников, возможно, обманом вынудят переписать акции и имущество на приемных родителей, и — Вику конец.

Бежать, спасаться и спасать сына!

Увы, с бегством приходилось обождать — Вик в реанимации и не транспортабелен.

Ждать, ждать, ждать, улыбаясь и пряча страх — и быть крайне, предельно осторожным. Не бродить по дому, и тем более по саду, одному, всегда болтаться на виду у нескольких людей одновременно и не спускать Ники с рук. И тогда, может быть, удача улыбнется. А как только Вика выпишут, хватать его в охапку и поминай как звали. Документы-то Март не отобрал, то ли забыл, то ли не подумал.

Боги, охраните от беды, не позвольте пропасть…

Комментарий к Чевешня – розовая вишня этого мира.

Глава короткая, но, как вы сами поняли уже, переломная. Следующая должна быть длинее.

====== Часть 14 ======

Покончив с телефонным разговором, Май со странной, явно страдальческой гримаской сбросил вызов. Нежно погладив фото сына на дисплее подушечками пальцев, юный омега отложил мобилку на прикроватную тумбочку, стараясь двигаться бесшумно, встал, на цыпочках пересек спальню и, отчаянно заломив русые бровки, аккуратно заглянул в щель не до конца закрытой двери.

— Не верю, что ты меня не слышал, — прошептал он одними губами, обращаясь к лежащему на боку, лицом к спящему Ники, Мику. — Ну не верю. Должен был, ты же не глухой.

Мордашка Ники на дисплее мобилки парнишки появилась позавчера, ранее на нем стоял предписываемый приличаями снимок Марта, но — лишь со дня свадьбы. До свадьбы его украшало лицо совсем другого человека, аж три с половиной долгих года. До сих пор не стертое из памяти аппарата, сейчас оно, вместе с еще десятком подобных, тайно снятых мобилкой из-за шторы дрожащей рукой влюбившегося с первого взгляда в извивающееся в танце гибкое, полуобнаженное чудо невинного подростка, было надежно спрятано среди множества фотографий отца, папы и братьев.

Полюбовавшись узкой, мелко вздрагивающей спиной Мика и его обтянутыми тонкой тканью домашних штанишек упругими ягодицами, Май вернулся в постель и лег поверх покрывала, невидяще уставился в потолок. Наваждение находилось буквально в десятке шагов за стенкой, дышало, тихонько всхлипывало и боялось за собственную жизнь. Такое близкое и одновременно абсолютно недосягаемое… Не обнять, не поцеловать, не вжать в матрас, лепеча выжигающие изнутри восторг и страсть — нельзя, потеряет сына. Больно, больно…

— Я для тебя клиент, Мотылек, — бормотал юный омега, грызя кулак, глуша им стоны муки. — Такой же клиент, как тогда отец и его друзья с того закрытого для нас, детей, дня рождения. Как все твои многочисленные альфы, беты и омеги из групповух. Проклятый зун… Торчок…

Сейчас он почти ненавидел Мика, но не настолько, чтобы отдать совместно придумавшим план отнятия у Макара денег Марту и отцу на верную смерть!

…Вдоволь навздыхавшись, Май жестко взял себя в руки и вновь встал. Вытащив из угла спальни один из пока не разобранных слугами чемоданов, парнишка распотрошил его, нашел сложенные серые простенькие брючки и шерстяную синюю кофту, быстро переоделся и закинул на плечо рюкзачок. Его путь лежал в город.

Обратно в родительский дом юный омега вернулся спустя примерно три часа усталым и чрезвычайно довольным, щеголяя причудливой прической и изящным маникюром. С собой он привез тонкую пачку рэблов, которую спрятал в верхней части платяного шкафа под простынями, и новое, потрясающее откровение — для того, чтобы привести в порядок ногти и волосы, необязательно посещать самый дорогой и модный в городе салон красоты.

Сюрприз, экономящий на разницах цен немалые деньги. Если с обувью и одеждой дела обстоят так же — блондин жаждал срочно и основательно обновить себе, Ники и мужу гардероб и собирался начать завтра, благо Март разрешал расплачиваться наличкой!

Последующие две недели омеги едва виделись. Разгуливающий в ненавязчивом, умоляющим шепотом на ухо инициированном Маем сопровождении КолЯ по дому и саду с Ники на руках стриптизер шарахался от хозяина и не шел на контакт, а сам Май к парню не приставал, проводя большую часть времени в городе. Днями он обносил там магазины для среднесостоятельных людей, регулярно припрятывая новые и новые пачечки купюр, вечерами ярко и бойко крутил с Мартом разнообразные свиданки и периодически ночевал на квартире у мужа. Всегда белозубо улыбающийся, всегда спокойный и веселый. Любой, увидевший юного омегу в этот период, сказал бы, не усомнившись ни мгновения: очаровательный, безоглядно влюбленный в мужа мажорчик со вкусом прожигает жизнь и родительские денежки. И никто бы не догадался, какие во истину адовы муки испытывал парнишка, изображая беззаботное счастье.

На исходе второй недели Мику позвонили из больницы, сообщили, что он может забирать Вика, и внезапно уставший от магазинов и свиданок Май вдруг без приглашения явился в комнату к няню. Подкрашенный, изысканно причесанный, в синем бархатном костюмчике с иголочки и с неизменным, на этот раз синим рюкзачком на плече, смотрел напряженно и объедал с губ помаду.

— Ты за Виком, да? — парнишка встал на пороге, скрестив на груди голые по локоть руки в золотых перстеньках и приятно позванивающих золотых же браслетах. — Хочешь, буду на сегодня твоим водителем? — Голосок ровный, бодрый, не срывается, глаза сухие, но в их глубине бушует хорошо запрятанное пламя.

Одевающийся на выход Мик испугался почти до обморока, побелел и резко заикал.

Май продолжал нервно грызть губу.

— С нами поедет КолЯ, — блондин добавил в тон музыкальности. — Поможет с детьми. Ты же не оставишь Ники здесь, верно?

Не соображающий, к чему клонит хозяин, Мик растерялся. Соглашаться, не соглашаться? Наверняка Май с КолЯ в сговоре, завезут его на пару куда-нибудь в лесок и сдадут наемным убийцам.

— Нет, — отказался стриптизер, скрепляя трепещущее в ужасе сердце. — Я уже вызвал такси. Пусть лучше КолЯ побудет с Ники, пока я сгоняю за Виком.

Про себя парень решил после больницы не возвращаться ни к Ники, ни к Маю, схватить Вика в охапку и бежать. Он скопил на службе у Марта некую небольшую сумму, хватит на поезде доехать в соседний город и снять на месяц дешевый номер в гостинице.

К огромному удивлению Мика, Май, похоже, не собирался настаивать.

— Мое дело предложить, — фыркнул небрежно, помахав притемненными тушью ресницами. — Я не в праве навязывать помощь.

Пока Мик моргал, блондин исчез.

Закончивший сборы стриптизер, усилием воли сдерживая наворачивающиеся слезы, сдал Ники КолЯ, мысленно навсегда прощаясь с успевшим полюбиться малышом и прося у него прощения, — ведь бросает, кто теперь будет его купать, кормить и укачивать с песенками, — взял сумочку с документами, деньгами и мобилкой и спустился во двор, к ожидающему у крыльца такси.