Верь мне (СИ)

Стас резкими стремительными шагами преодолел расстояние от машины Дениса к машине Ромы. Резко распахнул заднюю дверцу.

Вика сидела, уложив лоб на колени, и крепко закрывала голову рукой. Она чувствовала, как по левой руке что-то стекает и капает на пол, но не могла раскрыть глаз, чтобы посмотреть, что с рукой. Но она её чувствовала, что уже радовало. Перед глазами всё ещё стояла та страшная картина: проезжающая мимо милицейская машина, ствол, направленный прямо на неё. Вика и сама не знала, откуда взялась та сила и та ловкость. Она очень часто слышала, что человек во время опасности может совершить то, чего в безопасности не совершил бы никогда. Но никогда в это не верила. А, получается, это правда. Не было ни слёз, ни желания закричать. Просто она сейчас ничего не видела, кроме дула пистолета, направленного прямо в её лицо, и не слышала, кроме грохота выстрела и звука разбивающегося стекла, от которого закладывало уши.

Дверь резко распахнулась, впуская в, и без того не жаркую, машину зимний мороз. Вика не решалась поднять голову. Она вообще ни на что не решалась. Почему-то такая поза придавала ей уверенности в её безопасности.

Кто-то провёл по её руке. Вернулись чувства. Рука засаднила и заныла. Сердце дёрнулось. Вика вздрогнула и резко оторвала лицо от коленей и громко и жадно глотнула воздух так, как хватается за каждый глоток воздуха утопающий. В глазах помутилось от слёз, нахлынувших внезапно и без предупреждения.

— Вика, — этот голос заставил её разрыдаться окончательно.

Перед ней на корточках сидел Стас. Он смотрел на неё мягко, светло, но в серо-голубых глазах читалась тревога и даже, кажется, счастье. Вика размазала по лицу слёзы и неожиданно для себя обняла Стаса. Даже не обняла, а навалилась на него, обхватив его за шею. Уткнувшись в его плечо, она плакала. Плакала по-детски: хлюпая носом и бормоча какую-то нелепицу. Стас как-то ласково усмехнулся. Он всегда усмехался особенно: по-доброму и как-то любя. Усмехнулся, провёл по её голове, теребя ослабевший полураспустившийся хвостик из волос. Потом поцеловал в висок.

— Живая… — шептал он, поглаживая её по волосам.

— Угу, — бубнила Вика, продолжая рыдать на его плече.

К машине подоспели Рома и Женя. Они удивлённо воззрились на эту картину. Джексон закинул винтовку на плечо, стянул кепку и почесал бритый затылок.

— Вот это да. Живая, гляди, Ромело.

— Угу, — односложно ответил Рома, которому всё происходящее показалось лишь сном.

А Вика всхлипывала на разные лады, иногда шепча, а иногда срываясь на крик. Почему-то сейчас было не стыдно плакать. Совсем-совсем не стыдно. Потому что было страшно. Но куда тяжелее и страшнее было держать этот страх в себе.

— Всё будет хорошо, — прошептал ей в ухо Стас, который, видимо, уже устал пребывать в такой позе.

Он резко оторвал её руки от своей шеи, схватил их, удивляясь, какие холодные у Вики руки — как ледышки. Из её глаз капали слёзы, и Вика, кажется, совсем не замечала исцарапанной руки, по которой струилась кровь.

— Всё будет хорошо. Верь мне, — и Вика снова поверила, кивнула, залезла вглубь машины, но плакать не перестала.

Стас влез в автомобиль вслед за ней, потому что понимал, что обратно он на такси или метро ну никак не вернётся. Да и, ждать коллег почему-то не очень-то и хотелось. Вспомнив о чём-то, Стас порылся в карманах, не переставая поглаживать Вику по левой руке, которая была вся сплошь покрыта кровоточащими ранками и царапинами, появившимися, видимо, от осколков стекла, которыми был усеян весь автомобиль. В конце концов, из одного из внутренних карманов куртки Стас извлёк ТТ и швырнул его Ромке.

— Пальчики сотри и брось, — приказал Стас, помолчал, добавил: — Кстати, где у тебя аптечка?

— Под передним сидением посмотри, — бросил Рома, тщательно вытирая ТТ и пытаясь вспомнить, где он уже видел этот пистолет.

Стас извлёк из-под сидения аптечку, раскрыл, достал бинт. Вика всё-таки прекратила хлюпать носом и, кажется, попыталась успокоиться. Хотя временами вздрагивала, потом подняла глаза на Стаса, и ей показалось, что всё происходящее — сон. Он же невозмутимо достал из аптечки перекись и щедро ливанул на окровавленную руку. Тут же антисептик зашипел, запенился, защипал. Вика сморщилась и закусила губу. Рука показалась невероятно тяжёлой и горящей.

— Ну что, Ромело, — поинтересовался Джексон, когда Ромка протёр пистолет и швырнул его к кустам, — что делать будем? Спрашиваю. Ждать благочестивых служителей порядка?

— А делать, Жека, мы будем то, что обычно делаем… И что очень любишь ты…

— Пить? — оживился Джексон.

— Нет. — Роман усмехнулся. — Водить свою же систему за нос. Прыгай в машину.

Жека немного приуныл. Но только немного, поскольку уже представил себе лицо Костика, которого вызовут на это происшествие.

Когда все сели в машину и пристегнулись, то у каждого на душе, кроме Вики, возникло неприятное, липкое чувство. Денис был их товарищем. Пусть и прогнившим до мозга костей, но всё же товарищем. Членом их тесной семьи. И от убийства «своего» на душе стало как-то мерзко. «Какой же он свой, если предал…» — думал Рома, пытаясь завести машину и не подозревая, что Стас думает сейчас точно так же.

— Зашивать придётся? — по-детски шмыгнула носом Вика, глядя на то, как сосредоточенно Стас заматывает её руку бинтом.

— Не думаю, — задумчиво произнёс он, — время покажет.

Рома побарабанил пальцами по рулю, остановившись на светофоре и наблюдая за тем, как мимо промчалась целая колонна милицейских машин.

— Только отъехали… — заметил Джексон.

— Повезло… — философски заключил Стас, и только Шилов молчал, хмуря брови.

Вика опять затряслась, и слёзы сами собой вновь хлынули из глаз. Долгое время в машине звучали лишь всхлипы. Пока Джексон не решился внести в это свой вклад. Он повернулся назад — к Стасу, на грудь которого удобно улеглась ревущая Вика — и, подмигнув, совершенно искренне предложил:

— Слушай, Ромело, а поехали в больничку. Ей там успокоительного вколют.

Вика подавилась собственными слезами и закусила губу. На ночь глядя ехать в больницу не хотелось. А тем более — ставить уколы, которых Вика боялась с самого детства. Она сжала здоровую руку в кулак, стараясь снова не реветь, и поспешно заверила Джексона, что не ревет. Проворчав, что это замечательно, Женя опять прижал к себе винтовку и захрапел.

— Ну, что будем дальше делать? — припарковавшись на пустой автобусной остановке, поинтересовался Рома.

— Предлагаю отвезти домой Джексона, — усмехнулся Стас.

— Поддерживаю, — подал голос Жека.

— А я предлагаю завезти Стаса в больницу, а потом всех по домам, — нахмурился Рома, потом обернулся. — Стас, ты вообще понимаешь, что натворил? С меня Апостол за его ребят три шкуры спустит! Это раз. Два. У тебя могут быть проблемы. А мне они не нужны. Я приехал тебя не гробить. И, третье, как ты нас нашёл?

Скрябин усмехнулся и покачал головой:

— Стареешь, Рома: ты ж сам при мне сказал Вике назначить место встречи, где Серёга Соловьёв поставил машину последний раз. — Помолчал. — А я это место как свои пальцы знаю.

Джексон, недовольный тем, что ему придётся объехать ещё полгорода, чтоб добраться до собственно постели, буркнул:

— Ну, нет уж, начальник. Откуда взял, туда и положь! Сначала меня домой. А потом с этими двумя делай, что душе твоей вздумается.

Общими усилиями им всё-таки удалось решить, что сначала лучше стоит отвезти домой Жеку, который будоражил автомобиль своим храпом и угрожающе выглядевшей винтовкой, которую Рома, кстати, тоже позаимствовал через Пашку.

В конце концов, Жеку привезли к стенам родного дома. Сбросив винтовку как ненужный груз в машине Ромки, Женя направился не домой, а в открывшуюся неподалёку рюмочную. Вика, глядевшая вслед Жеке, улыбнулась. Потом посмотрела на Шилова, который вздохнул и прошептал что-то про неизменность Джексоновской натуры. Рома же обернулся на Вику, которую уже изрядно укачивало на заднем сидении, на Стаса, которого нужно было доставить в больницу. Тем более, что на телефоне висела пара пропущенных от Апостола.