Верь мне (СИ)

========== Глава 1. Первая встреча ==========

Зима, наверное, могла бы побороться за звание самого мерзкого времени года. Маргарита Клевер ненавидела зиму. Она второй час мёрзла на остановке в ожидании автобуса. «Надо было вызывать такси, а не экономить!» — недовольно думалось девушке. Маргарита стянула кожаную перчатку, запустила руку в карман, надеясь отыскать там телефон. В замерзшую ладонь то и дело норовили попасть монеты, совершенно не пригодившиеся сегодня, ключи, как бы намекавшие на возвращение домой, но никак не новенький телефон. Наконец девушка нащупала его и с торжеством достала из бездонного кармана. Но радоваться было рано: телефон не заряжался ночью, и сейчас его батарея тревожно мигала. Маргарита закатила глаза, но не оставила попыток вызвать такси. Окоченевшие пальцы набирали заученный наизусть шестизначный номер. Ещё одна циферка… Но, видимо, в машине Маргарите не суждено было сегодня прокатиться. Потому как телефон пиликнул на прощание и сел.

— Замечательно! — по слогам прошипела Клевер, возвращая телефон на место и продолжая морозиться на остановке. — Почему мне так везёт?

На слова о везении откликнулся такой долгожданный и обруганный автобус. Из-за поворота показался замызганный перед и заветная цифра. Половина людей на остановке облегчённо вздохнула и кинулась втискиваться в образовавшуюся очередь. Едва Маргарита оказалась в автобусе, как тут же пожалела об этом. Её зажали два человека не самых маленьких габаритов. Причём от одного мужчины разило явно бурными выходными. Писательница вздохнула и старалась не дышать до тех пор, пока механический голос не объявил её остановку: «Площадь восстания». Маргарита выдохнула и самой первой вылетела из душного транспорта.

Жадно вдохнула свежий влажный морозный Питерский воздух. Разгладила примятое пальто, натянула на руки перчатки, поправила длинный ремень сумки-дипломата и пустилась на поиски кафе.

Спустя некоторое время блуждания по переулкам (Маргарита Клевер редко выходила за пределы своего двора), она всё-таки нашла нужное неприметное кафе, помещавшееся в подвале дома. Маргарита проворно спустилась вниз по деревянным ступенькам, и тут же на неё повеяло запахом крепкого качественного кофе, который Маргарита очень ценила.

В кафе было немноголюдно. Из десятка столиков заняты были лишь три. За одним, у окна, ковырялась в мороженом девушка и то и дело косилась на часы. Не иначе, как ждала, когда придёт ухажёр. В глубине помещения достаточно громко переговаривались две девушки, неприлично смеясь. И у ещё одного столика у окна сидел относительно молодой человек. На первый взгляд ему можно было бы дать лет тридцать. Он смотрел в окно, явно ожидая кого-то, и курил. Курил лениво, словно это ему надоело. Словно он и не желал этого, но скверная привычка давала о себе знать. Почему-то Маргарите Клевер подумалось, что это именно тот, кто ей нужен. «Буду молиться, чтобы опять не оказаться в глупой ситуации!» — скрестив пальцы рук в кармане, Маргарита медленно подошла к мужчине.

— Вы, — голос был приглушённым после долгого молчания, а саму Клевер потряхивало. Как давно Маргарита не ощущала себя так. — Извините, Вы из милиции? — закусила губу, сощурилась.

— Так точно, — кивнул поглощённый собой милиционер, ещё раз затянулся, — а Вы, наверное, Маргарита Клевер? Вы просили о встрече?

Маргарита кивнула, снимая белое пальто и расправляя его на стенке стула. Потом села с чувством выполненного долга. Подождала, пока к ней не явится официант. Заказала латте. Переключилась на курящего собеседника. Казалось, что Маргарита уже где-то видела этого мужчину. «Меланхолик. Как я…» — промелькнуло в голове писательницы, когда она доставала из дипломата блокнот и ручку. Действительно, было в нём что-то такое… Трагическое, что ли? Эти голубые глаза, чёрные кудри чуть ниже мочек ушей, мешки под глазами, морщины — всё это создавало впечатление измученного жизнью, уставшего от неё, человека. Нет, не таким себе представляла Маргарита Клевер Шилова Романа Георгиевича — начальника убойного отдела ГУВД Санкт-Петербурга — человека, который стал легендой ещё при жизни. Почему-то при взгляде на человека, что сидел сейчас перед ней, Маргарита не чувствовала той дрожи, которую ощущала при разговоре с Романом Георгиевичем по телефону полгода назад. Да, так давно это было. И так долго они собирались встретиться. Когда же она не выдержала, и позвонила в отделение ещё раз, время, место и день встречи определились автоматически. И вот она здесь. Правда, до конца ещё не понимает, зачем. Официант принёс кофе, Маргарита подняла кружку и решила, что пора начать разговор:

— Ну что же, Роман Георгиевич, полагаю, Вам интересно, зачем я договорилась о встрече с Вами… — сказала, делая аккуратный долгий глоток.

— Хм, — кажется, он усмехнулся, ещё раз затянулся и полез за документами. — Мне очень жаль разочаровывать такую очаровательную журналистку, но перед Вами не Шилов Роман Георгиевич, а Скрябин Станислав Александрович.

Маргарита Клевер вздрогнула. Кипяточный напиток резко и внезапно проскользнул по горлу, обжигая его до невозможности. Маргарита почувствовала, как на глаза и от боли, и от стыда наворачиваются слёзы… Как вспыхивают щёки и уши, а волна стыда прокатывается по всему телу от ушей до пяток.

— К-ка… — изменила мысль. — П-простите, я п-правда не могла знать об этом. П-простите, пожалуйста, извините… — бормотала, не переставая, пересиливая стыд, смущение и ожог во рту.

— Впервые вижу краснеющего журналиста, — Станислав Александрович улыбнулся, кажется, он даже не был оскорблён, — это делает Вам честь.

Маргарита замялась:

— А где сам Роман Георгиевич? Я договаривалась о встрече с ним.

— А другой начальник «убойного» Вам не подходит? Роман Георгиевич уехал из Санкт-Петербурга уже как с полгода назад.

— Ну, раз так, то, полагаю, я могу посоветоваться и с Вами. Дело в том, что «журналист» — не совсем точное определение моего рода деятельности. Я, скорее, «начинающий писатель». Начинаю уже около десяти лет, лет с шестнадцати… — последние слова Маргарита Клевер произнесла вполголоса. — Мне необходима твёрдая материальная база. Я помню, как в газете была статья про «Кровавых кукловодов», меня очень заинтересовало то преступление, что описывалось в этой статье. Я бы хотела получить побольше информации по этому инциденту.

— Но Вы же понимаете, что гражданским недопустимо прикасаться к делам, к архиву?

— Я понимаю, но подумала, что, возможно, можно сделать исключение…

— Увы, — Скрябин грустно улыбнулся, и тут внезапно на Маргариту нашло озарение.

Маргарита Клевер вспомнила, где уже видела эту грустную улыбку, эти глаза, эти кудри. По случайности, буквально за несколько дней до той статьи, что разожгла в ней такой интерес, Маргарита присутствовала на суде «вольнослушателем». Она как сейчас помнила подсудимого — светловолосого, аристократически прилизанного молодого человека в прямоугольных очках. Он нёс такую ахинею, что, кажется, любой, даже не знакомый с работой органов, человек мог запросто определить ложь. Маргарита Клевер, скрестив руки на груди и поигрывая ручкой между пальцев, слушала эти сказки. Она видела, как с насмешкой кивал подсудимому судья. Видела, как саркастично усмехался прокурор. Но, к её удивлению, присяжные слушали с серьёзными минами и, кажется, даже верили в эту чушь.

— Потом они приковали меня наручниками к батарее… — звучал голос подсудимого.

— И чего они все про батареи несут? — послышался сзади приятный мужской голос. — Спилить их нафиг, что ли?

Маргарита усмехнулась и покосилась на разговаривающих. Справа сидел кудрявый черноволосый мужчина с печальным взглядом голубых глаз. Его собеседником был шатен с зачёсанными набок волосами, колючим взглядом и носом с горбинкой. Говорил тихо, отрывисто. Потом одновременно с мужчинами заговорил подсудимый, и до Маргариты стали долетать лишь обрывки фраз. «Будут говорить, что холодом морим…» — кажется, это был собеседник.

— Потом они применили электрошокеры, чтобы заставить меня подписать признание. — Подсудимый помедлил, размышляя, а потом добавил: — А для усиления эффекта поливали водой.