Верь мне (СИ)

— Мне тоже понравилось, — хмуро отозвался он, захлопнув дверь.

Прошёл в комнату, где только что стоял Лизин чемодан. Бросил телефон на пол, а сам упал на кровать. Теперь точно всё, что должно было случиться, случилось.

Комментарий к Глава 14. Когда всё решится

Осталось, страшно подумать! Всего две главы…

========== Глава 15. Последняя война ==========

До самого праздничного, а заодно и самого последнего дня в году — Нового года — оставалось два дня. Все не замерли в предвкушении торжества, заранее запасшись подарками, как это было дома, а напортив, словно повылезали из своих домов, выстраиваясь в магазин в очереди, которых не видел даже Советский Союз. Вика тоже носилась по магазинам, выбирая подарки родителям и друзьям. Тоже простаивала ноги в часовых, как минимум, очередях, тоже возвращалась домой изнеможённая, уставшая, с наслаждением сбрасывавшая сапоги.

В одной из очередей, где Вика стояла за подарком для мамы, её застал врасплох звонок. На самом деле, уже дней семь её никто не беспокоил звонками, кроме мамы. Телефон, купленный Ромой специально для прослушки, был возвращён Шилову, и дальнейшая его судьба более не была известна. Оставался её единственный телефон — уже не новый, но прочный. Вика откинула крышку раскладушки, не посмотрев на дисплее, кто звонит. Зажав телефон между плечом и ухом, принялась выкладывать покупки на ленту и ждать, пока неторопливая кассирша их пробьёт.

— Да? — спросила, внимательно следя за увеличивающейся суммой.

— Привет, — голос, который меньше всего ожидала услышать — голос Шилова.

— П-привет, — даже заикнулась от удивления.

Посмотрела на сумму, стала поспешно выкладывать купюры.

— Стас пьёт… Уже второй день.

Случайно из рук вылетели купюры. Не стала переспрашивать, как и почему. Издала нечленораздельное мычание, которое Рома даже не заметил.

— Можешь помочь? — усмехнулся. — В кабаке рядом с ГУВД. Я не смог. Может, у тебя получится.

— Почему я? — запоздало пролепетала Вика, сбрасывая в сумку покупки и сдачу, но телефон ответил лишь короткими гудками.

Вика вышла из магазина будто бы опустошённая. Уже не радовала солнечная погода, редкая в Санкт-Петербурге. Вика прошла ко входу в метро, откуда вереницей тянулись разномастные люди. Спускаясь на эскалаторе, озадаченно перебирала пальцами по подлокотнику. Мысли кружились в голове.

Спустилась с эскалатора. Не чувствовала, как гудят ноги. Не чувствовала ничего. Подошла к колонне. Провела по ней ладонью, чувствуя шершавую поверхность. Потом прильнула к ней спиной и закрыла лицо ладонями. Помотала головой, чувствуя, как волосы из хвоста наэлектризовались и прилипли к куртке и коже. В голове крутились вопросы. Много вопросов. Почему Стас пьёт? Почему не позвонил после выписки? Зачем Рома сказал ей об этом? Почему попросил помочь. И, самое главное, почему именно её?

Со свистом пришла электричка на её станцию. Затесавшись в толпе, помедлила секунду. Потом передумала. Вынырнула из потока людей, набивавших электричку. Прошла к другой ветке метро. Села в электричку, ведущую к ГУВД. Если Рома попросил её об этом, значит, он ей верит… А она, в свою очередь, ни за что его не подведёт.

Остановилась около величественного здания ГУВД, бросавшего на неё угрожающую тень. Вокруг сновали люди в куртках, из-под которых иногда проглядывала форма. Вика опустила взгляд, помассировала виски, стараясь вспомнить дорогу в кабачок. Поёжилась. Вспомнила. Вспомнила тот день до мельчайших деталей. Ноги сами понесли её к кабаку. Оставалось лишь повиноваться да по временам сжимать и разжимать кулаки, судорожно выдыхая.

Кабачок встретил её мягким домашним полумраком и тут же объял её, изредка согревавшую покрасневшие озябшие пальцы своим дыханием, неповторимым теплом. Человеческим теплом. На весь кабачок была только пара свободных столиков где-то в углу. Но Вика твёрдо знала, куда идти: ещё на улице она заметила Скрябина, сидевшего у окна. Вокруг витал запах сочного мяса и выпивки, напоминая о том, что ещё с самого утра, кроме бутерброда, в Викином животе не было ничего. А день клонился к вечеру.

Сапоги почти неслышно касались деревянного пола кабака, а хвост мерно покачивался, чем начинал раздражать. Со спины увидела Стаса. Его куртку, волосы,. Странный, доселе неведомый страх, сковал её. Почему-то вновь вспомнила их первую встречу. Только сейчас всё было куда печальнее. Подкралась к столу. Критически оценила убранство: полный графин водки и пустая стопка. С грохотом отодвинула стул, повесила на его спинку сумку. Промямлив что-то, отдалённо напоминавшее разрешение присесть, с выдохом приземлилась на стул. Закусив губу, пошарилась взглядом по углам заведения, лишь бы не смотреть в эти глаза. Лишь бы не поймать его взгляд.

Не получилось. Поймала. Но он не смотрел на неё внимательно. Лишь нахмурился, налил себе стопку и разом опрокинул в себя, даже не поморщившись. Вика сжала руки в кулаки, так что на ладонях остались следы от ногтей — чувствовала это. Стас отставил стопку. Положил обе руки на стол. Окинул её грустным взглядом.

А у Вики ёкнуло и неприятно дёрнулось сердце.

— Привет, — не сказала, а даже прошептала, отводя взгляд за окно, на улицу, где уже начинало потихоньку смеркаться.

— Привет, — буркнул, снова наливая водки.

Снова стало не по себе. Какой-то страх волной накрывал её. Она бы, наверное, с радостью принялась бы мять ручки сумки, будь она в руках, а не на спинке стула. Молчать было тяжело, но ничего путёвого, чтобы сказать это, на ум тоже не приходило. Поэтому Вика молча глядела на задумчивого, непривычно молчаливого Стаса, теребя мочку уха. Подошёл официант, показавшийся Вике спасителем. С неизвестно откуда взявшейся дерзостью схватила водку, всунула официанту, на горлышко графина водрузила стопку и спешно заказала два кофе без сахара. Официант испарился, а Вика опять подняла глаза на удивлённого Стаса. Хотелось кричать на него, как мама на отца, когда он приходил пьяным. Хотелось спрашивать: «Зачем?! Зачем всё это?!». Но прикусила язык, вновь затеребила мочку уха.

— Стас… — тихо, вкрадчиво, нервничая, спросила, даже не спросила, а позволила себе произнести, — что-то случилось?

— Ничего, — края его губ растянулись в неестественной улыбке.

— Стас, — нелепо, глупо, наивно, но не сказать не могла: — Ты обещал… Позвонить.

— Как ты меня нашла? — проигнорировал упрёк, посмотрел на неё, повёл бровями и хмыкнул: — Ромка?

Кивнула. Спешно затараторила:

— Но это неважно. Тебя выписали, а ты, — последнее слово произнесла с придыханием, со свистом: — обещал.

Принесли кофе. Каждый сделал по глотку, не глядя на собеседника и отворачиваясь к окну. На небе уже сгущались тучи, и вот-вот грозил повалить снег.

— Зима… — с улыбкой произнесла Вика, вертя чашку и поднося её ко рту.

— Давай всё забудем, а? — внезапно произнёс, чем огорошил её.

И снова дежавю. Глаза Вики налились слезами, но на этот раз не только от огненного шара кофе, скользнувшего по горлу, но и от этого удара в спину. Она не заметила слёзы. Просто широко распахнула глаза и, чувствуя, как сердце пропускает удары, дышала. Убитая этими словами, Вика не позволила себе разреветься, безжалостно вцепилась ногтями в мочку уха, сглотнула и прошептала, лишь бы не молчать:

— Что? — голос был чужим: хриплым и надрывным.

— Забудем. Всё. Как будто ничего и не было.

Захотелось разойтись истерическим хохотом, а потом матом, какой даже не употреблял отец. А потом разреветься. А потом Вика и вовсе перестала контролировать, что говорит: всю работу язык выполнял самостоятельно.

— А разве было что-то? Ничего же не было, Стас.

— Не было… — эхом отозвался он, швыряя бесполезную ложечку в кофе.

— Не было ничего! — повторила зачем-то, больше убеждая в этом себя, чем Скрябина. — Не бы-ло…

— Вик, послушай… Есть на то причины…

— Причина одна: ничего не было. Понимаешь? Мы чужие друг другу! — хотела остановиться, выслушать, но мысли опаздывали. — Не было ничего. Тебя не ранили. Ты не был на грани жизни и смерти. Я не бегала по больницам и прокуратурам от всей вашей структуры. Не приезжал Шилов, чтоб найти убийцу. Не было, в конце концов, обстрелянной больницы…