Окутанная тьмой (СИ)

— Хорошо…

Люси просыпается с первыми лучами солнца, слабо пробивающимися сквозь густой лес на горизонте, хотя она и не спала, долго думала, забывшись крепким сном лишь под самое утро. Адриана вяло перебирается с пола на кровать, садясь у ног хозяйки, выгибает дугой спину, для себя отмечая, что нигде не спится так сладко и надёжно, как дома. Хартфилия с тайной радостью, спрятанной глубоко в душе, рада, что так глупо повелась на, без сомнения, сладкие речи Драгнила, потому что никакой Адрианы в городе не было, — та терпеливо ждала её на лесной дороге, и лишь спустя долгие и напряжённые полчаса бросилась искать. Нацу только отвёл взгляд в сторону, будто был ни при чём, но Адриана не сердилась на него вовсе, посмотрела даже с какой-то благодарностью. И тихо, не мешая им, устроилась около камина, спокойно, за долгое время скитаний, закрывая глаза, заранее зная и чувствуя, что ничего страшного не произойдёт.

Хартфилия в недоумении оглядывается, потирая сонные глаза, но хозяина дома нет, а его половина кровати уже давно остыла, потеряв его тепло. Хартфилия не верит, что тот так просто позабыл, что она здесь, — должно быть стряслось что-то в гильдии или он просто решил перед её уходом навестить Венди, дабы позже рассказать ей. Но Люси не ждёт его, считая, что и так слишком задержалась, быстро надевая куртку, хотя ей, несомненно, хотелось бы ещё раз, перед долгим расставанием, обнять его, ещё раз глубоко вдохнуть родной запах, надолго запечатляя на его щеках свои горячие поцелуи. Хотелось бы сказать, что она любит его, впервые, так просто и искренне, попросить присмотреть за Венди, опять пообещать вернуться спустя годы, к нему, к ним. Но здесь никого кроме них двоих, и Адриана с тоской оглядывается на помятую кровать, покорно следуя за Люси, уходящей прочь отсюда, но без сожаления. Хартфилия была рада провести эту ночь в объятиях любимого человека, так по-детски смешно и наивно утыкаясь ему носом в шею, собственнически обнимая, закидывая ногу и руки, чтобы только каждой частичкой своего тела ощущать и запоминать это тепло, чувство защищённости и спокойствия.

— Не оставишь им хотя бы записку? — уже на пристани около их корабля, плывущего прямо в Харгеон, останавливается Адриана, тоскливо оборачиваясь, ожидая, что вот-вот среди редкой толпы она увидит знакомые лица. Адриану тревожит хладнокровие Люси, её, казалось, безразличие, ведь она ни разу не обернулась, будто и не хотела видеть этот город, эти посеревшие после короткого дождя крыши. Но нет; Адриана любит свою хозяйку и ценит, разделяет все её действия и взгляды, порой казавшиеся слишком грубыми, эгоистичными, но это делается не просто так. Адриана готова следовать за Люси даже на край земли, но уходить так, как и в тот раз, сея за собой лишь боль и горечь, она больше не хотела и не могла. Люси была настроена решительно — ни разу не сбавила шаг, и её уверенность читалась в её глазах, такого тёплого, почти позабытого Адрианой оттенка. Адриана не хочет уходить молча, не оставляя после себя даже следов на влажном песке, но сделать ничего не может; Люси на мгновение замирает и, обернувшись, с досадой бросает короткое:

— Нет, — Адриана уже без лишних слов и вопросов, болезненно отдающихся в груди, поднимается на борт, становясь у перил. Люси по своей давней привычке накидывает на распущенные волосы капюшон куртки, хотя здесь и без того мало людей, и будь кто-то знакомый, она бы это давно заметила, не тревожа нервы. Покидать дом, этот город, с которым связано столько тёплых, приятных воспоминаний больно, ведь опять появляется острый, пекущий на языке осадок. Люси не может обернуться, просто боится, стыдливо опуская взгляд, только облокачивается на деревянные перила, размышляя, что будет дальше, когда они прибудут в Харгеон — снова беспрерывная охота, руки в крови и ошмётки чьей-то кожи? Только от воспоминаний Хартфилию передёргивает, и она, ёжась будто от холодного ветра, сунет руки в карманы, отогрева их, и с удивлением для себя обнаруживает так обычную монету — слегка поцарапанную, потёртую, но с гордым гербом Королевства. — Может, попытаем счастье, Адриана? Говорят, если бросить монету в воду, то обязательно вернёшься, — с горькой улыбкой, мысленно смеясь над самой собой, проговаривает Хартфилия и ловко, под пронзительным взглядом небесно-голубых глаз, подкидывает тонкими пальцами монету в воздух. Люси и сама не знает, почему с таким страхом смотрела на эту обычную железку, когда она так пугающе вертелась в полёте, почему боялась, что она окажется перехваченной чем-то? Но заметно успокоилась когда та, сверкнув последний раз, на прощание, скрылась в мутной толще морской воды, — Люси выдохнула, будто оставила здесь маяк, который рано или поздно притянет её к этим берегам снова.

Корабль, едва ощутимо покачиваясь, спокойно отчаливает от пристани; Люси, не шевелясь, обеими рукам держится, таким озабоченным, обременённым взглядом осматривая город, только сейчас, когда ещё несколько минут, и тот растворится, утонет в утреннем тумане. Её взгляд задерживается на многом, как и при встрече с Нацу, пытаясь запомнить и отпечатать в памяти каждую деталь, чтобы после, вернувшись, искренне удивиться, как всё здесь изменилось. Люси не жалеет, что ей помогли открыться друзьям, заставили поверить им и передать эту тайну, хотя, в самом начале, она была готова убить, как этого хитрого пса, так и этого глупого, слишком импульсивного мальчишку за предательство, но вовремя поняла, что они желали как лучше. И это их как лучше сейчас отдавалось под сердцем самыми тёплыми, трепетными словами, действиями, прикосновениями и взглядами. И, приложив руку к груди, Люси ясно ощущала этот жар, приятный и греющий её изнутри.

— Люси! — Хартфилия напрягается всем телом, отчётливо улавливая девичий, слишком знакомый для неё голос, с удивлением поднимая голову, — на пристани, изо всех сил махая обеими руками, чтобы только её заметили, стоит Марвелл, сдерживая не прошенные слёз, а рядом, за ней… все. Люси теряет дар речи, невольно приоткрыв рот, не понимая, как реагировать на подобное и что делать сейчас; только сердце болезненно сжимается, и её взгляд на доли секунд задерживается на каждом лице, стараясь запомнить. Десятки взглядов, таких родных и близких, что ей, демону, хочется просто расплакаться, но Люси твёрдо держит себя в руках, с непередаваемой на расстоянии благодарностью встречаясь с серо-зелёными, насмешливыми глазами. Только пересохшие губы шепчут «Спасибо».

— Люси, я буду ждать тебя! Каждый день буду ждать тебя здесь! Слышишь?! — громко, насколько только может, кричит Венди, уже аккуратно приподнятая Драгнилом повыше, чтобы Хартфилия не потеряла их и виду. Он сам едва заметно улыбается, сдержано и спокойно, одним лишь взглядом обещая, что присмотрит за этой неугомонной девчонкой, за всей гильдией в целом, и что просто дождётся её. Будет ждать с собачьей верностью, будет приходить сюда вместе с Венди каждый день, без конца встречая и провожая корабли, пока однажды не сможет в разы крепче прижать Люси к себе, к своей груди, так же трепетно и горячо целуя в висок и острую скулу.

Люси ощущает, как по щеке сбегает влажная дорожка, на секунду задержавшись на подбородке, и алая капля грязным пятном расплывается на деревянной палубе. Люси хочется кричать от радости и счастья, как безумной, умалишённой, но ком в горле мешает даже для себя, будто боясь забыть, назвать их всех по именам. Десятки рук подняты вверх в их особом знаке, заставляющем её сердце, покрытое чёрными пятнами тьмы, содрогнуться, на короткое мгновение замереть, пропустив удар. Люси не в силах объяснить происходящее, но сама, будто невольно, поднимает руку, выпрямляя указательный палец вверх, ведь она желает вернуться сюда всей душой.

— Я буду ждать тебя!..

Комментарий к Жажда мести, часть 3: Ты всё понимаешь... Привет, я снова с опозданием. Надеюсь, скрасила кому-нибудь вечер.

У меня есть две новости и вопрос к читателям:

1. Кому интересно у меня появилась группа, посвящённая моей писанине, если есть желание, загляните. Буду рада. https://vk.com/club132280162.