Окутанная тьмой (СИ)

— Ладно, договорились. Как только разберёмся с этой грязью, проверим, ясно? Не вздумай сбежать, — уверенности у вновь ставшего Жнецом демона не было предела — в какой-то мере это было и хорошо, но в какой-то и плохо. Это его вечный как плюс, так и минус, но Таро в ответ промолчал, борясь с безудержным желанием рассмеяться, по-настоящему. Акихико на его памяти всегда был приставучим, самоуверенным, но, пожалуй, именно благодаря этим качествам он и смог добиться уважения других, их страха и шёпота за спиной, за это его Таро и ценил.

— Да заткнитесь вы уже, кретины! — злостно прервал их беззаботный диалог Кин, сильно, до скрежета стиснув зубы. Его раздражает их несерьёзность в такой ситуации, в данный момент, ведь нет времени выяснять кто сильнее, они должны сражаться, должны убивать, а не стоять и болтать впустую. Акихико и Таро, переглянувшись, послушно умолкли, став в полукруг, ориентируясь на своих главных противников и так сильно мешающих, обычных падших, которые будут только под ногами мешаться, не давая прохода. Кин для себя понимает, что должен убить, должен отомстить, кроваво, жестоко, без жалости, — все эти мысли, всплывающие в его сознании, вызывают только злорадную ухмылку, ещё больше, сильнее подпитывая его ярость, желание разорвать на мелкие части это жалкое, гниющее подобие настоящего Дьявола. И он готов сделать это, раз уж подобное ничтожество посмело своими грязными руками коснуться сердца Люси, то Кин коснётся его, только после этого ещё и вырвав собственной рукой, сжав и уничтожив.

Кин совсем не хотел думать о том, что сначала нужно просто выяснить, на что способен его противник, оценить его силы, а после, рассчитав всё до мелочей, полагаясь только на самого себя, быстро расправиться с ним. Кин не хотел об этом думать, он не видел в этом смысла, да и времени, в его понимании, на такую ерунду категорически не было. Все мысли Жнеца давно, с самого появления на стадионе, были заняты только местью, кровавой, жестокой расправой над падшим Дьяволом, увидев которую даже Смерть ужаснётся. Кина не пугало, что на его руках вновь появится кровь, чужая кровь, что он уже в который раз нарушит обещание, данное Люси, быть достойный. Ярость и злость, пульсирующие в венах, застлали ему глаза, выдавая только одну команду «Убивать!» — и неважно как, неважно чем, главное убить и, в конце концов, выдрать его сгнившее сердце, без колебаний и зазрения совести.

Кин начал всё быстро, резко, не мешкая, оставляя позади себя только клубы поднятого вверх песка — Кин не собирался ждать и позволять Дьяволу проживать несколько лишних минут, Кин был уверен, что победит, он обязан. У него не было никаких сомнений, и именно поэтому Кин, не думая о последствиях, позволил явиться своей настоящей сущности — Жнецу, который хочет убивать, давая ему полную волю, контроль над своим телом. И Жнец пробудился, отмечая своё присутствие чёрной татуировкой, проходящей по шее к щеке и тёмно-красными, кровожадными глазами. Злость, ярость, желание отомстить брали своё, подчиняя слишком эмоциональную душу Кина себе, незамедлительно превращая его в полноценное создание тьмы. Но это было хуже для самого Кина — он никогда не умел, контролировать свои порывы ярости, никогда не мог найти время, даже секунду, чтобы просчитать все ходы наперёд, он поддавался тьме. Ничего хорошего в этом не было, именно такого состояния Кина и боялся Таро — он бьёт без разбора, не зная куда, не зная как, без желания остановиться.

— Что-то Кин сильно разбушевался. Если так и дальше пойдёт, то скоро придётся вытягивать его отсюда и силой заталкивать домой через портал. Там он успокоится быстрее, — Акихико, стиснув зубы, с лёгкостью перехватил чужую руку, едва только занесённую вверх для удара, болезненно, до хруста, выкручивая её, отталкивая полуживого падшего от себя в сторону. Таро только оглянулся, сделав шаг назад, когда прямо перед ним, не обращая ни на что внимание, пронёсся Кин, подняв пыль — сквозь завесу Таро слышал только звон стали, сильный, бешеный, неконтролируемый. Таро прекрасно знал, что всё это значит — мальчишка всё-таки потерял над собой контроль, тьма в сердце его пробудилась, поглощая самого Кина, его светлую часть, и сейчас он, скорее всего, им не помощник. Кин наверняка ничего и не понял, глупо отдаваясь гневу, а ведь Таро предупреждал его, говорил об этом, но разве Кин когда-нибудь слушал его.

— Подожди ещё немного. Его взгляд, ты видишь, он ещё не совсем пустой, кое-что он понимает и видит. Пусть побегает, может, остынет и всё же придёт в себя, — Таро сам толком не верил в то, что говорил, но надежда, что Кин сможет совладать с собой жила и не исчезала. Он ведь уже не тот пятилетний ребёнок, не тот мальчишка, который однажды, так же поддавшись гневу, сжёг родовое поместье матери, когда та не нашла для него времени. Кин был тогда мал и наверняка он ничего не помнит с того времени, но вот Таро помнил и не забывал, как высокий особняк по милости этого демонёнка пылал чёрным огнём. Даже после этого Кин продолжал поддаваться ярости и злости, а Таро, сам не зная почему, продолжал верить, что однажды он сможет подчинить себе свои чувства и его приступы закончатся, он совладает с ними.

Локи, так же крепко прижав к себе безудержно дрожащую, слишком напуганную Венди, решил, что в действительности будет намного лучше, если они не будут мешать демонам и их разборкам, если они отойдут в сторону к Нацу, Люси и присоединившемуся к ним Гажилу. Вот только стояли они довольно-таки далеко, а сил на прыжок не было, чтобы разом преодолеть данное расстояние, подвергающее их опасности. Единственное решение, которое сразу же принял для себя Локи, это медленно, стараясь не мешать, не привлекать к себе внимания, пройти вдоль каменной стены арены, но дорогу в любой момент им мог перейти Кин, который по-прежнему без разбора крушил всё, что попадалось на глаза, оставляя вмятины на, казалось, непробиваемых каменных плитах. Но Локи бы не умер даже от таких ударов, просто бы исчез, возвращаясь в мир духов залечивать раны, и после он бы вернулся, вот только Лев слишком сильно переживал за Марвелл, чтобы исчезать. Ей сегодня досталось больше всех — не только в физическом плане, но и морально, пошатнув детское, хрупкое сознание, переворачивая там всё с ног на голову. Она до сих пор что-то бессвязно бормотала ему на ухо, крепко вцепившись пальцами в потрёпанный пиджак, дрожала, ей было страшно, собственно, как и самому Локи. Это было слишком для него, он ещё никогда прежде не видел подобной бойни, раньше такого не случалось, а сейчас будто что-то ёкнуло в сердце Хартфилии, приказав больше бороться за этих людей, а убивать. Локи в душе понимал — они виноваты сами, что так глупо подались, что сдались, позволяя черноте пожирать себя изнутри, но вот по-человечески их было жалко.

Локи делал боязливые, мелкие, неуверенные шаги, тяжело ступая по сыпучему песку — сил не было, чтобы бежать быстрее и перенести небесную волшебницу в безопасное место, но сдаваться и отступать от поставленной цели Лев не собирался. Медленно, осторожно, но он перенесёт её туда, так дух наивно полагал ровно до того момента, как тот самый демон, за которым носился Кин, по какой-то причине не бросился к ним. Слишком непредсказуемо, слишком быстро, слишком страшно — Локи не знал, что делать, теряясь, остановившись от страха, прижимая Венди к себе. За себя ему совсем не было страшно, он боялся только за Марвелл, которая доверилась ему всем своим существом, и подвести её Лев не мог. До Нацу было далеко, он и сам рвался к ним, но Гажил не пустил — почему Локи не понял, не знал, может быть, Рэдфокс просто был уверен в нём, доверял ему жизнь этой маленькой девочки. Вот только Локи боялся, что не сможет оправдать ожиданий, отразить удар — это было чересчур быстро для него, истратившего свои силы и потерявшего уверенность, надежду на спасение.

Локи и рад был бы всем сердцем бежать, оторваться, чтобы Венди оказалась в безопасности или хотя бы, ценой самого себя, задержать это существо, дать Марвелл какой-то шанс на спасение. Но он чувствовал, что ноги предательски дрожат, а сама волшебница не сможет убежать одна, она до сих пор не пришла в себя. Так или иначе, другого пути не было — Локи хорошо запомнил ту резкую, жгучую боль, когда острые когти наотмашь проехались по его груди, будто разрезав его пополам, проткнув насквозь. Было больно, непривычно, но душу, так и не задетую, неразбитую, грело то, что в самый последний момент он решился, грубо и без предупреждения откинув Венди от себя в сторону, как можно дальше. Марвелл пронзительно вскрикнула от неожиданности, отлетев на несколько метров, упав на песок, но неудачно — тут же схватилась за лодыжку, тихо завыв от боли. Падший не успел среагировать на это, он наверняка не ожидал такого и собирался прикончить их двоих, всё ради одной единственной цели — свести Кина с ума окончательно, чтобы он поддался гневу в разы сильнее. И у Дьявола это почти вышло, ведь коса Жнеца прилетела через долю секунды, впившись ему в спину, окровавленный конец лезвия прошёл насквозь и был виден из груди, чуть не доходя до самого Локи. Но Льва это не волновало, он уже ничего не чувствовал, стремительно рассыпаясь, ощущая, как его тянет назад, в мир звёздных духов, залечивать полученные раны. Локи не жалел о том, что сделал, особенно когда увидел, как Кин поднимает Венди на руки, и глаза его были уже почти не безумные, хотя и тёмно-алые, там была серьёзность. Теперь Локи не боялся исчезнуть, зная, что небесная волшебница в безопасности, она в надёжных руках, этот демон не даст её в обиду.