Окутанная тьмой (СИ)

Кана снимала небольшую двухкомнатную квартиру недалеко от окраины города, в светлом, трёхэтажном здании, где жили многие волшебники — кто-то из-за своего достатка, а кто-то из-за желания быть поближе к природе. Воздух здесь был и вправду свежим, недалеко, через улицу, начинался лес, чуть дальше среди тёмных ветвей блестело мутное озеро, рядом заброшенный песчаный пляж, поросший кустарниками. Условия проживания были неплохими: недалеко магазин, больница, вокзал, кафешка, детская площадка, недавно отремонтированная, судя по яркой краске, новый парк с молодыми сакурами, когда-нибудь здесь будет очень красиво. Вот только в самой квартире Альбероны было не очень-то и чисто: заметный слой пыли на шкафчиках, столах и полу, почти увядшие в вазе цветы от протухшей воды, засохшие крошки и пятна на диване и рядом с ним. Было совсем не похоже, что Кана менялась или, по крайней мере, пыталась это делать, став более чистоплотной, хозяйственной, ответственной. Хотя, возможно, и не стоит судить волшебницу так строго, у неё скоро свадьба, осталось меньше двух недель, она просто волнуется, забывая о таких вещах как уборка.

За ночь постиранная одежда Хартфилии высохла, и девушка вновь смогла нормально одеться, чувствуя себя уютнее, чем расхаживая среди этого бардака в растянутой футболке Каны, которая просто не смогла предложить что-то получше. Люси, проходя по всем комнатам уже в сотый раз, всё так же усмехалась, на секунду замирая у тех мест, где запах жениха Альбероны заметно усиливался — то у подоконника, то у кухонной тумбы, то у стола, то у пастели. Видимо, они ни в чём себе не отказывают и занимаются чем хотят, не придерживаясь правила, что до свадьбы нельзя, хотя Люси ли их судить, сейчас таких правильных очень мало. Но мысли Хартфилии относительно всех нарушений традиций быстро испарились, принуждая вновь надеть на себя маску безразличия, когда входная дверь скрипнула, а следом послышались торопливые шаги Каны.

— Люси, собирайся, — Альберона, быстро влетев в свою комнату, начала с невнятным бурчанием рыться среди кучи собственной одежды, которая давно съехала вместе с полкой из шкафа, ища что-то новенькое, чтобы переодеться. Хартфилия, прислонившись плечом к стенке, не сдвинулась с места, просто наблюдая за запыхавшейся волшебницей, ожидая более подробного ответа. — Мастер сказал, что из-за сегодняшней погоды устраивают финал ВМИ, так как не хотят больше трепать нервы зрителям таким долгим перерывом. Я, конечно, не знаю, собираешься ты туда, хочешь ли вообще идти, но думаю, что поддержать Нацу стоит. Он теперь в порядке, такой, как и раньше, заметно волнуется, хотя, что его тревожит, никто не знает, может быть в его мыслях ты? — Альберона лукаво улыбнулась, заплетая волосы в высокий хвост. — Так что, идёшь? — Кана только кивнула на дверь, Люси вздохнула, понимая, что выбора у неё как такового и нет, нужно идти, заставить себя сделать это, хотя бы ради Нацу.

Люси, сложив руки на груди, стояла около балкона своей гильдии, скрываясь в тени одной из перегородок, с неким удивлением наблюдая, как недавно совершенно пустующий стадион всё быстрее и быстрее наполнялся людьми. Новость о финале разнеслась по Магнолии быстрее, чем ожидалось, и вместо начала в двенадцать, будет начало в одиннадцать, так ждать больше было нельзя. Всем хотелось, наконец, увидеть эту почти эпичную битву за первенство во всём Королевстве, ведь финал всегда самый желанный и непредсказуемый. Количество баллов, заработанных на первых испытаниях, Люси не знала, но от кого-то услышала, что они лидируют на один или два, — неважно, это уже почти неважно, всё решит сегодняшний поединок. Все очки уйдут в небытие, и победит гильдия, которая быстрее справится с противником, реванша не будет, и шанса на ошибку тоже нет.

Их балкон тоже быстро наполнялся волшебниками, пришедшими, чтобы общими усилиями поддержать своих: Макаров с недовольным видом только причитал о неправильности проведения данного боя, мол, зря их сюда вытянули в такую погоду, хотя ни дождя, ни туч не было, только бледный, почти прозрачный диск солнца, приятная прохлада и ветер; Полюшка без перерыва, хмуро что-то проговаривала Шарли, не забывая загибать пальцы, чтобы не забыть ни одного лекарства, которое неожиданно может им понадобиться; Гажил со спины приобнимал Леви, шепча ей на ушко, скрывая собой от ветра, грея; Джувия стояла с противоположной стороны, часто и весьма надоедливо бросая на Люси короткие, благодарные взгляды, думая, что Хартфилия их не замечает; Кана тут же затерялась в компании девушек — Миры, Эвергрин, Лисанны, громко обсуждая с ними последние новости; остальные только тихо и смиренно ждали начала боя.

Голос диктора пронзительно и раздражающе прозвучал на весь стадион, сначала оглушив, а после уже и начав действовать на нервы своей непередаваемой радостью, но Хартфилия сдержалась, только хмыкнув в сторону, ведь скандалы им здесь ни к чему. Саблезуб — неплохая гильдия, не слабая, но и не такая уж безумно сильная, непобедимая, если постараться, как следует, то можно легко вырвать победу из их рук. Мастер данной гильдии, он же светлый дракон Стинг, подходил к своим обязанностям более ответственно, правильно, теперь и смотреть на их балкон было не страшно. Никаких ухмылок и безудержного желания перерезать их всех, только обычные беззаботные, добродушные улыбки и подбадривания обоих участников боя похлопываниями по плечам и объятиями. Теперь они казались совершенно другими, более приятными людьми, как для общения, так и для честной битвы за первенство. Было приятно осознавать, что всё же эти ребята никакие не убийцы и лжецы, что они могут честно, с помощью собственных сил и усилий, выйти на первые строки рейтинга.

Ещё несколько ободряющих, веселых слов от ведущих, довольная улыбка Короля, сдержанная, почти серьёзная его дочери, и всех четырёх волшебников попросили спуститься на арену для начала боя, под оглушительные вопли и аплодисменты толпы. Гажил, отпустив Леви, но, не забыв поправить её шарфик, делая ещё один оборот вокруг её шеи, начал оглядываться, потому, как Нацу до сих пор не объявился. Началась суматоха, искали последнего, кто его видел, быстро пройдя по каждому магу в отдельности — Джувия, чуть не плача, клялась, что ему сказали о финале и что из их дома он ушёл за час до начала. Ей, конечно, поверили, успокоили, но факт оставался фактом, противники уже на арене, а Драгнила на стадионе так и нет. Да и Люси не чувствовала его рядом, хотя допускала возможность, что это чужие запахи беспощадно перебивают его.

— Привет, Люси, — тихо раздалось за спиной, и Хартфилия, насмешливо улыбаясь, обернулась. Нацу собственной персоной стоял напротив неё, не тревожась, что уже давно пора идти, он только улыбался, так по привычному тепло и наивно, и глаза его блестели как раньше — утонуть в них и не спастись не страшно. Сомнений не было, все мучения Кина вчера были не напрасны, Драгнил получил свои чувства назад, включая боль, от которой был готов так легко избавиться. Но даже она, хотя бы её маленькая капля, должна быть в каждом, было бы глупо всё время улыбаться, радоваться, стоя на месте, не получая испытаний судьбы, чтобы проверить свою стойкость, силу духа.

— И тебе привет, — Хартфилия замирает, смотрит ему прямо в глазах, понимая, с горечью осознавая, что не в силах противостоять, не в силах оторваться, отвернуться и уйти, слишком уж притягателен, чарующ огонь в них. Именно по этому взгляду, порой детскому и наивному, а порой взрослому и серьёзному, Люси скучала, хотела увидеть и увидела. Одно дело видеть эти глаза в темноте, различая только едва заметные блики, искорки в них, а другое при свете дня, видя всё, всю душу, которая по-прежнему открыла перед ней. — Ваш выход вообще-то уже объявили, Гажил волнуется, как и все, а ты здесь стоишь, будто прячешься, — за этой перегородкой, стеной, отделяющей от балкона, их не было видно, а весь шум крики, перекрывали их голоса. Люси с насмешливым упрёком хмурится, сводит брови, изображая своё нескончаемое недовольство по этому поводу, хотя и знает, что Нацу не верит, ему смешно, ему нравится.