Орлиное гнездо (СИ)

- Не я, а мой лучник, сидевший в ветвях. Это была быстрая и милосердная кончина – смерть без страха, как смерть от мизерикорда*, дарованная Роману, сыну византийского императора и рабыни-славянки. Когда Роман вырос, он освободил ее от рабства…

Иоана покачала головою. Этот человек был немыслимым порождением множества немыслимых случаев.

- Но ведь Византию сгубил разврат, - тихо сказала она. – Вы погрязли в роскоши и пороках. С чем же ты идешь в мою страну?

Венгр улыбнулся.

- Разве Турция не погрязла в пороках по самую макушку? – спросил он. – И разве Валахия – страна благочестия и законности? Но в вас много свежей крови, много первозданных сил, как в русах! Вместе мы будем непобедимы!

Иоана улыбалась, отдавшись его увещаниям, и ей звучал ропотный шум моря, которого она никогда не видела.

А потом валашка ахнула и посмотрела в очи жениху, как ребенок, исполненный изумления.

- Крестовый поход! Битва за Царьград! Вот о чем говорил король… Он говорил нам о тебе и Валахии!

- Ты наконец догадалась, - сказал граф.

- Безумная, безумная мечта, - прошептала боярская дочь.

- Разве не было у Дракулы такой безумной мечты – принести Валахии свободу от Венгрии и Турции? Он титан, и почти добился этого! – ответил Андраши. – Безумная мечта может влить в человека нечеловеческие силы!

- Почему же Дракула не добился своего? – жадно спросила Иоана.

Андраши мягко обнял ладонями ее лицо.

- Потому, что это невозможно, любовь моя, - освободиться от таких могучих сил: великое всегда стремится к еще большему величию! Но возможно поставить эти силы себе на службу и самому сделаться господином над ними!

“Твоя империя падет, как пала Византия”, - подумала Иоана; но не успела ничего сказать. Андраши покинул ее, пылая жаждою всевластья, сгубившей и первый - и второй Рим.

Он воротился через два часа – и вошел к Иоане тихо, бледный, с остановившимися глазами.

Иоана печально улыбнулась, но улыбка ее тут же погасла. – Рассказывай, - произнесла она.

- Меня пропустили к князю в темницу, - сказал венгр. – Дом его обыскали сверху донизу, но ничего не нашли… Я спросил о короне его самого. Я думал, что мне Дракула скажет больше, чем своим стражникам!

- Но почему? – спросила бесконечно изумленная Иоана.

Поистине – привычка к власти может лишить разума любого!

Андраши вздохнул и повел головою. Иоана поняла, что его переполняет неверие в случившееся и ненависть к Дракуле.

- Он и в самом деле сказал мне больше, чем им! Князь Валахии ответил мне так, - мягко произнес венгр. – “Я отдал ее моему брату Раду. Неужели ты думал, что я отдам ее тебе, рыцарь Ворона?”

Граф приблизился к ней и посмотрел в глаза.

- То есть теперь, - все так же мягко, ласково продолжал он, - на троне Валахии сидит любовник Мехмеда Завоевателя, растоптавшего величайшую святыню православных христиан!

- Князь точно помешался, - прошептала Иоана.

- Кто знает, - ответил Андраши. – Это могло быть сказано для отвода глаз! Но ведь Влад не может не понимать, что господарем ему более не быть, - и должен был подумать о достойном преемнике, хотя бы из любви к Валахии!

- Неизвестно, что он любит больше – Валахию или власть; или же только печется о власти для рода Дракулешти, - возразила Иоана. – А может, Дракула и в самом деле наконец предался туркам…

Андраши вдруг весело рассмеялся.

- Что ж, если так, то мы знаем, где найти корону Валахии! Ее будет далеко видно! И мы сорвем ее с головы Раду Красавчика!

Иоана не ответила на его улыбку.

- А мужа моего ты видел?

Андраши точно очнулся от грез.

- Ты свидетельствовала перед всем крещеным миром, что у тебя более нет мужа! – резко воскликнул он.

Иоана поглядела на него долгим взглядом. Она не боялась.

- Ты прав, - наконец тихо ответила валашка. – Мужа у меня более нет.

* Древнегреческое название Мраморного моря, посредством Геллеспонта на западе и Босфора на востоке соединяющего Эвксинский Понт с Эгейским морем.

* Мизерикорд, кинжал милосердия (фр. misericorde — “милосердие, пощада”) — кинжал с узким трехгранным либо ромбовидным сечением клинка для проникновения между сочленениями рыцарских доспехов.

========== Глава 57 ==========

Бела Андраши не зря предупреждал свою невесту – в женском платье его драгоценной княгине после ареста Дракулы выходить было бы слишком опасно, а в полном рыцарском вооружении тем паче: узнав в Иоане валашку и женщину, что было не так трудно, ее именно теперь могли бы схватить, не посчитавшись ни с какими законами, и бросить в тюрьму, откуда едва ли даже человек его влияния смог бы добыть ее. Брашовцев будоражило несколько дней: так, что эти миролюбивые люди, более всего дорожившие собственным спокойствием и жизнью, готовы были напасть на тюрьму, куда заточили Влада Дракулу – того, кто дорожил спокойствием и жизнью, как чужою, так и своею, куда меньше их.

Но теперь по улицам ходили толпы, размахивавшие как дорогим оружием, лучшей немецкой, испанской и турецкой работы, так и тем, что под руку подвернулось: палками, мясницкими ножами, да и просто потрясавшие голыми кулаками. Смиренные люди, добрые христиане шатались по Брашову, опьяненные чужой победой, и кричали, точно безумие – или геройство князя Валахии заразило их умы. Даже городская стража не могла унять этих волнений – и не притесняла людей, пока дело не дошло до настоящего кровопролития: если тронуть их сейчас, стычки могли бы разгореться в настоящую гражданскую войну.

Впрочем, гнев свой семиградцы копили не против собственных стражников, наемников города, а против того, до кого не могли добраться, - немногие из горожан расхрабрились или обезумели настолько, чтобы попытаться разорвать оборону тюрьмы Брашова: “Черное войско”, которое сторожило князя и его витязей денно и нощно. Несколько таких восстаний все же вспыхнуло, как случайные искры от соударения тяжелых на подъем камней, – но Ян Жискра, бравый воин, отбрасывал нападавших, большею частью голытьбу, без труда и даже радовался, казалось, случаю показать городу свою силу и преданность королю.

Через три дня по Брашову пронеслась весть, что князя Валахии переправляют в Буду, чтобы он предстал пред очи короля Матьяша. Имя его величества удивительным образом подействовало на трансильванцев, умиротворив их, как древних – воззвание жрецов к божеству. Матьяш Корвин и был таким земным божеством, с высоты своего трона чужими руками вершившим тысячи судеб.

Горожанам представилось, что именно в Венгрии князю Дракуле воздадут по заслугам. В чем состояли эти заслуги перед королем и каково будет воздаяние – никто из семиградцев сейчас сказать не мог; но все радовались, что непосильное для них бедствие снова удаляется от них.

Должно быть, семиградцы ожидали напоследок нечистого, жестокого утешения – зрелища позора валахов, которое слишком скоро кончилось в первый раз. Однако им не суждено было насладиться этим. Князь Дракула и его витязи выехали из Брашова верхами, как и их стражники-чехи: под пленниками были ретивые венгерские кони, а на них - простая, но добротная одежда, какую носили венгерские и трансильванские горожане, не чуждые военного дела: кожаные куртки, штаны и сапоги. Все – новое, все – местной, трансильванской работы.

Иоана в последний раз увидела Корнела, как в былые времена, ехавшего подле своего князя. Тот, кто когда-то был ее мужем, за прошедшие дни словно бы отдохнул, и умиротворение снизошло на его чело.

Как посмеялась над этим великим воином судьба – отдохнуть Корнел смог только в тюрьме, в которую попал по навету на своего господина, величайшего воина в Валахии и Венгрии!

Князь Валахии тоже представлялся отдохнувшим – его княжение было исполнено таких тягот, после которых даже город, где его ненавидели и жаждали растерзать, стал для Дракулы прибежищем. Может быть, за минувшие после его падения дни, когда он был огражден и от врагов, и от собственных подданных, Дракула успел поразмыслить о своей судьбе – о будущности, которую ему готовил король венгерский, Справедливый король, все эти годы проливавший кровь Дракулы и его народа, не покидая своих золотых чертогов. На алых губах валашского господаря, под черными усами, затаилась улыбка человека, узнавшего цену всему на свете.