В поисках будущего (СИ)

— Не знаю, могу ли я, — признаюсь я.

Митчум стонет и закатывает глаза:

— Не будь такой маленькой сучкой, Малфой.

Этого не должно было быть, но что-то в его тоне напомнило мне о Хогвартсе и о том, как все говорили там со мной. Если кто-то вообще решал со мной заговорить, то это всегда было для того, чтобы обозвать меня «маленькой сучкой», или «педиком», или еще каким идиотским ругательством на выбор.

— Идем, Ловец, — настаивает Эми, улыбаясь яркой и провоцирующей улыбкой. — Я ведь не прошу тебя жениться на мне. Твою девочку это даже не побеспокоит, а если и так, ведь вряд ли она об этом узнает. Если только ты ей не расскажешь, конечно.

Я ничего не говорю.

Улыбка Эми становится еще шире и веселее, и она даже немного смеется:

— О, ты такой милый. Ты все ей рассказываешь, верно?

— Нет, — немедленно отвечаю я. И это правда. Я многого ей не рассказываю большей частью потому, что вообще редко с ней на самом деле разговариваю.

— Так в чем проблема? Один танец. Я просто думаю, что ты милый.

Я колеблюсь еще секунду, но потом ловлю насмешливый взгляд Митчума, который все еще смотрит на меня. Не хочу, чтобы меня пометили как Главного Неудачника команды, нет, не после того, как я только избавился от этого титула в другом месте. Хогвартс, не считая Роуз, был просто адом, и я наконец его закончил. Я точно больше не хочу к этому возвращаться.

Так что я отставляю свой бокал и иду за Эми на середину комнаты, где какие-то люди висят друг на друге, пока музыка гремит из радио. Я только сейчас понимаю, как тут громко, и мне интересно, дошло ли до кого-нибудь, что нужно наложить заглушающие чары на дом. В обратном случае соседи-маглы точно скоро заявятся с жалобами. Ну и ладно, это не мой дом.

Эми притягивает меня к себе поближе, и я с ней не борюсь. Я знаю, что, наверное, должен бы, но я не могу не отметить, что она невероятно привлекательная женщина с невероятно совершенным телом. А я всего лишь человек, в конце концов. Избыток алкоголя в моем организме, наверное, тоже помогает думать, что это годится в оправдание, но я отгоняю эту мысль. На самом деле я стараюсь ни о чем не думать, потому что, если я не буду думать, то смогу игнорировать маленький узелок чувства вины, скрутившийся у меня в животе.

После одного танца, как и было обещано, Эми отодвинулась и нежно улыбнулась:

— Твоей девушке очень повезло.

Класс. Девушка. И снова чувство вины.

Мы расходимся, и я возвращаюсь к товарищам по команде, которые оккупировали бар. Я хватаю еще одну стопку и быстро опустошаю ее. Они говорят о Соколах, и я тут же к ним присоединяюсь, только выпив еще порцию.

Остаток ночи проходит так же: алкоголь и квиддич, квиддич и алкоголь. Я действительно начал веселиться после нескольких бокалов, и недолгое время спустя намного более расслаблен и совершенно не чувствую вины, когда появляются другие пенстонские девочки и начинают болтать с нами. В конце концов, почему должно быть плохо то, что хорошенькие девочки хотят поговорить о квиддиче? В конце концов, это же очевидно. И когда я иду танцевать с ними, я уже не помню, почему вначале сомневался.

Я уже не помню о том, что утром нас ждут пытки, и когда неуклюже аппарирую в свой коттедж, уже где-то три утра. Все, чего я хочу — упасть в кровать и проспать лет двести. У меня какое-то неясное чувство, что я о чем-то забыл, что что-то должен был сделать, но я слишком пьян, чтобы даже думать об этом, не то чтобы вспомнить.

И следующим утром письмо Роуз все так же лежит на моем столе без ответа.

========== Глава 4. Ал. 4 октября ==========

Мой брат — знаменитая звезда квиддича, чья личная жизнь регулярно описывается во всех существующих магических газетах и журналах по всему миру, и которому за это платят тысячи и тысячи галеонов.

Моя сестра — испорченная дрянь, которая относится ко всем, как к собственным слугам, и ей за это ничего не бывает.

Моя мать — находящаяся постоянно на взводе журналистка на полставки, которая пишет все меньше и меньше, и как можно ее за это винить — с чего бы ей хотеть писать в газету, которая зарабатывает состояние, продавая рассказы о сексуальной жизни ее сына?

Мой отец — знаменитый на весь мир герой, который спас мир, когда был моложе, чем я сейчас, и люди до сих пор обожествляют каждый его поступок, и, о да, он мой босс.

Так что же остается мне?

Ну, я уже не в школе больше года, и все нормально, кажется. У меня есть работа, в которой я не до конца хренов, и, не считая того, что у меня в начальниках отец, я не совсем уж ее ненавижу. Конечно, я сейчас настолько далек от вершины, как только возможно, и быть начинающим аврором на обучении — совсем не гламурно. Обычно я работаю по ночам и почти ничего не делаю. Так что да, это не самая увлекательная штука на свете.

По крайней мере, тут Элизабет.

Элизабет Ричардсон, которая только и делала, что раздражала меня с тех пор, как нам было по одиннадцать — да, та самая Элизабет. Вот только теперь она меня не так уж и раздражает. На самом деле совсем не раздражает. Она почти единственное, что делает работу с девяти вечера до девяти утра терпимой. Она в таком же низком положении, как я, так что к нам обоим относятся, как к дерьму. Всегда хорошо, когда рядом есть кто-то, кто делит с тобой пинки и толчки — страдать лучше в компании.

Кто ж знал, что Элизабет хочет стать аврором, а? Никто, вот как. Она удивила практически всех, когда объявила, что не только подала заявление в Академию Авроров, но и оказалась зачислена, и собралась принять предложение. Ну а так как я был единственным из всей нашей компании, кто решил пойти этим путем, то было просто естественным, что мы с тех пор не разлей вода, особенно учитывая то, что теперь все вокруг или намного старше нас или настолько охрененно серьезные, что выглядят на хрен ненормальными.

Вот так все и началось.

И спустя некоторое время я осознал, что Элизабет не такая уж и раздражающая и что не такая уж она и пустоголовая сплетница, которая вечно ходила за Роуз, словно какая-то служанка. Думаю, все однажды вырастают, и теперь, без тугого клубка девиц вокруг, Элизабет стала такой же, как я — перерабатывающей, малозарабатывающей, низшим звеном в пищевой цепочке, аврором с ночной смены. И так мы оказались вместе.

А потом мы начали вместе спать.

И на этом все. Я имею в виду, сначала мы были друзьями, но потом стали проводить друг с другом все свое время. И в одну из наших редких свободных ночей мы надрались в сомнительном пабе, а следующее, что я помню — проснулся в ее постели без одежды. И на этом все. С тех пор мы постоянно это делаем.

Моя ли она девушка?

Нет, это не так. Элизабет сейчас против ярлыков, что довольно смешно, учитывая, что, когда мы были младше, она с ума по этому сходила, и ей все время нужен был парень. Но это прошло, и думаю, она действительно перестала заводить парней, но я не слишком обращал внимание. Хочу ли я, чтобы она была моей девушкой? Не знаю. Я думаю, она шикарная и явно привлекательная. Мне нравится быть с ней, и она делает весь этот ад хоть немного терпимым. Но если об этом подумать — получать все эти бойфрендовские штучки (секс), не делая все эти бойфрендовские штучки (покупка подарков) — это довольно приятно. Так что меня устраивает все так, как оно есть.