В поисках будущего (СИ)

— Малфой! Следи за тем, что ты делаешь, мать твою!

Я прикусываю язык. Конечно же, я не скажу то, что хочу сказать, потому что это вроде: «Заткни свою гребаную пасть, ты, тупой долбаный мудак!». Было бы не самым умным говорить такое своему тренеру, во всяком случае, мне так кажется. Я никогда не пробовал, но совершенно уверен, что успеха это не возымеет. Пусть даже он и тупой долбаный мудак с огромной гребаной пастью.

И вот что происходит, когда вы все свое время проводите с заносчивыми, озабоченными размерами, сквернословящими игроками в квиддич — вы начинаете часто материться. Это замечательный язык, потому что им можно выразить все, что вы когда-либо хотели сказать.

Но эта жизнь не так уж плоха. На самом деле в ней много хорошего. Деньги не паршивые, с какой стороны не взгляни, да и другие бонусы не ужасны. Можно уверенно сказать — люди с ума сходят по квиддичу, а Торнадо уже довольно давно на лидирующих позициях в лиге. У нас точно нет недостатка в фанатах, и, хотя я и считаюсь еще «новеньким мальчишкой», я наконец-то кто-то, и это большее, чем я был когда-либо раньше.

Но тренер, да, он гребаный мудак.

Эндрю Колл за свою карьеру выдрессировал огромное количество профессиональных команд, и сейчас он с Татсхиллом уже пятый год. Он определенно хорош в том, что делает, и у него есть некоторое количество титулов за душой, но это все равно не меняет того факта, что он полный придурок. Хотя я полагаю, именно за это ему и платят, а мне платят за то, чтобы я слушал его и выполнял приказы. Поэтому я так и делаю.

В любом случае, не то чтобы он что-то выдумал. Я отвлекся и признаю это. Я действительно устал, и немного не в игре, и точно не в лучшем настроении. Ну и сверх того — у меня легкое похмелье, что тоже ситуацию не улучшает. Но ничто из этого не имеет значения, потому что мне не платят за жалобы и оправдания, ведь так? Мне платят за победы, а их не будет, если я не буду делать в точности так, как велит Колл, и обращать внимание на то, что делаю.

Тренировка довольно простая, но Колл требует, чтобы мы работали над сноровкой, и я не собираюсь с этим спорить. Концентрируюсь на том, что делаю, и прилагаю усилия, чтобы летать настолько безупречно, насколько только возможно. Он перестает на меня ворчать, так что оказывается, я все делаю правильно. Сезон начинается всего через несколько недель, и мы должны быть в наилучшей форме, иначе выставим себя на посмешище. Но расписание тренировок чересчур плотное, и я даже света белого не вижу нигде, кроме квиддичного поля.

это того стоит.

Это стоит того, потому что квиддич потрясающий и нет ничего лучше, чем парить в воздухе и слышать, как крики толпы звенят в ушах. Это того стоит, потому что я действительно люблю это делать. И потому что это делает меня кем-то. Кем-то, — не всего лишь Малфоем-предателем или чистым злом — не невидимкой и просто неудачником. Кем-то важным, или, по крайней мере, тем, кто может стать важным.

Когда я наконец прихожу домой с тренировки, то вспоминаю, почему еще люблю делать что-то успешное. На лестнице перед моим коттеджем меня ждет знакомая сова, и она влетает в дом, когда я открываю дверь. Птица благодарно ухает, когда я протягиваю ей корм и аккуратно отвязываю письмо от лапки. Почерк знаком мне так же, как собственный, и я не могу скрыть улыбки, когда открываю письмо, чтобы увидеть, что она написала.

Дорогой Скорпиус,

Я скучаю.

С любовью,

Роуз.

Кратко, мило и прямо в цель. В точности как она, кроме краткости и иногда не милости… Ну да, хорошо, на самом деле совсем не похоже на нее, кроме той части с целью. Она именно такая — прямая и бьющая в цель.

И я ее за это люблю.

За это и за многое другое. Серьезно, я люблю в ней все. Я люблю то, какая она умная и красивая, с какой страстью относится к тем вещам, которые другие люди даже не замечают. Я люблю, когда она злится, и ее карие глаза становятся почти черными — иногда я специально начинаю с ней спорить, чтобы это увидеть. Я люблю, когда она иногда так чем-то увлекается, что ее волосы совершенно растрепываются и завиваются у лица. Я люблю, как от нее всегда пахнет лимонадом — не лимонами, лимонадом — это ее шампунь, и она уверяет, что он с запахом лимона, но у него не горький запах лимонов, а скорее сладкий запах лимонада. И это пахнет потрясающе.

Она потрясающа.

Я ей так горжусь. Она учится на целителя, и я знаю, что будет в этом великолепна. Роуз окончила Хогвартс лучшей ученицей, у нее было больше всех ПАУК, и сейчас она лучшая в классе в своей медицинской академии. Работа там совершенно обалденная — я даже не понимаю половину слов из ее учебников. Но она в этом великолепна, и я очень ей горжусь.

Я ужасно по ней скучаю. Все время. И иногда становится слишком трудно, но это того стоит. Я имею в виду, мы знали, что будет именно так, и много об этом говорили. В конце концов, она решила пойти на целителя еще за год до того, как закончить школу, и мы знали, что ей придется уехать. Мы много об этом говорили, а когда я подписал контракт, обсуждали это еще больше. И оба решили, что так для нас лучше. Но это все равно не отменяет того, что я хочу ее увидеть и не могу. Так что я стараюсь отвлекаться на другое от тоски по ней, и, к счастью, у меня здесь есть люди, с которыми можно выйти развеяться, и забыть о том, что я почти не вижу свою девушку.

И словно по зову, позади меня раздается резкий хлопок, и Келвин аппарирует прямо в гостиную. Он улыбается так, что хорошего это точно предвещать не может, как и оказывается секундой позже.

— У Митчума в доме половина пенстонских девочек!

Пенстонский календарь висит на стене в раздевалке Торнадо, и каждый член команды может назвать имя любой из моделей, когда ни спроси. А сами модели как бы висят на команде, потому что они всегда появляются на всех вечеринках Торнадо. Так было еще задолго до того, как я присоединился к команде, и я даже не знаю, как это началось. Большинство пенстонских девочек живут в Лондоне или около него, они определенно не проживают где-то рядом. Но опять же, не все из нашей команды здесь живут. Я думаю, это имеет мало значения, если ты можешь аппарировать, когда только захочешь. Так что, как бы это не началось, — не знаю, как — это не редкость, что они появляются на наших вечеринках.

— Я немного устал, — признаюсь я, стараясь не казаться полным придурком.

Но определенно так и прозвучало, потому что Келвин закатывает глаза:

— Бери плащ и двигай жопу к Митчуму. Выспишься, когда помрешь.

Любимая фраза Келвина, и, по-моему, глупейшая из всех возможных. Когда ты мертв — ты мертв. И можно быть уверенным, что один из способов умереть — это упасть от усталости. Но Келвин так не считает, и, полагаю, вы бы тоже так не думали, если бы принимали столько запрещенных препаратов, как он. Когда он выматывается, он исчезает в туалете на несколько секунд и возвращается абсолютно и полностью свеженький, и заряженный еще на несколько часов. И он единственный парень в команде, кто так понимает слово «отдых».

Нет смысла спорить с ним, так что я поглядываю на письмо Роуз на столе и иду за плащом. Я не самым лучшим образом поддерживал с ней связь в последнее время и знаю, что она должна заметить, что пишет мне намного чаще, чем я ей. Я чувствую себя виноватым, потому что мне не следует это откладывать. Роуз сейчас тяжело и не так уж весело там, в Ирландии. Так что я знаю, что она, наверное, ждет от меня ответа, и я виноват, что не пишу ей чаще. Но я так занят все время, что иногда трудно вклинить написание письма в расписание. Но все равно мне неловко. Так что я отмечаю про себя, что должен написать ей хорошее длинное письмо, когда вернусь от Митчума.