Мгновения жизни (СИ)

― Конечно помню, ― фыркнул он, даже не думая высвободиться, ― и я не такой идиот, каким был в шесть лет, и знаю, что нельзя забрать подаренного домовика обратно. Отчасти тот случай и помог мне вас простить, иначе я бы просто не пришел.

― А хотел? ― спросила Эйлин, тревожно сжав руку на его плече, но Северус промолчал, не желая вдаваться в подробности и объяснять, как, сперва обидевшись на родителей, принял решение никогда с ними не общаться, но потом, буквально на следующий день ощутив себя в этом мире совершенно одиноким, плюнул на все убеждения и простил их. И что отчасти в этом помогла Ванесса. ― Оставайся здесь, ― прошептала ему Эйлин, тихонько покачиваясь и продолжая гладить по волосам, ― сам же говоришь, что тут все иначе. Время лечит, милый, и мы с папой всегда тебя поддержим и поможем тебе.

― Я просто не могу, ― с досадой ответил он отстраняясь, не в силах смотреть маме в глаза. ― Я уже пообещал заменить Слизнорта, и это будет безответственно отказываться сейчас, понимаешь?

Эйлин только покачала головой и, вздохнув, недовольно поджала губы, искренне не понимая, почему Северус так упорно старается оставаться там, где, по ее мнению, ему совершенно не место.

― Займи меня чем-нибудь, ― внезапно попросил Северус, глядя на украшения, оставшиеся с Хеллоуина, брошенные Шарлоттой в углу его комнаты, ― чем угодно и желательно потруднее. Я не хочу сейчас быть один и думать. Вообще думать, понимаешь? ― он посмотрел на маму и, с силой потерев глаза, отвернулся, не желая показывать вновь подступившие слезы.

― Сделай с сестрой уроки и научи ее азам зелий, ― чуть улыбнувшись, ответила Эйлин, гладя его худое плечо, ―, а потом почисть бассейн без магии. Думаю, этого будет достаточно?

― Умеешь же ты, ― против воли усмехнулся Северус, на миг вспомнив Филча и представив маму на его месте, ― легче гоблина научить доброте, чем Элис зельям. К тому же зачем ей сейчас зелья, если до Ильверморни еще не один год?

― Учиться никогда не рано, да и сам поупражняешься, если уж решил стать преподавателем, ― не терпящим пререканий голосом ответила Эйлин и, потянув его за руку, повела вниз, не желая оставлять его одного ни на минуту.

***

Впрочем, он и сам не хотел оставаться один, всерьез опасаясь сорваться и сделать что-то непоправимое. В тот злополучный вечер, когда Дамблдор поведал ему все правду, Северус, вернувшись в Паучий тупик, буквально не хотел жить. Он был уверен, что Темный Лорд мертв, метки на левом предплечье больше не было, а маленький Гарри, о защите которого так долго вещал директор, волновал Северуса в самую последнюю очередь. По привычке он пытался заняться зельями, но даже самое простое «Бодроперцовое» быстро превратилось в свернувшуюся малинового цвета бурду, и, опустошив котел, Северус от избытка эмоций сперва разгромил весь старый подвал, служащий лабораторией, а затем, не соображая, что делает, и обезумев от горя, схватил нож и несколько раз полоснул по тому месту, где еще недавно была метка.

Физическая боль мгновенно заглушила душевную и привела в чувство. Сообразив, какую глупость только что совершил, Северус оглянулся в поисках палочки, но среди перевернутых полок, обрывков книг и осколков пробирок найти ее казалось почти нереально, и, заливая пол кровью, он лишь судорожно ползал по нему на коленях, бесполезно шепча заклинания, пытаясь зажать порезы здоровой рукой. Силы кончались очень быстро, и вслед за слабостью и тошнотой, волнами накатывающей и заставившей его судорожно глотать воздух, пришла общая дурнота и ощущение, что он вот-вот станет чем-то простым, легким и эфемерным.

Сознание путалось, и, из последних сил отползя к стене, он краем глаза все же заметил палочку и, подумав, что нужно как-то дотянуться до нее, провалился в темноту.

***

Почувствовав, как жжет запястье и подумав о Снейпе, Ванесса, как и в первый раз, испугалась, что беда случилась с Тобиасом, но, оказавшись в подвале и увидев Северуса, всего в крови, среди беспорядка, решила, что вновь случился несчастный случай.

Стараясь не обращать внимания на упоительно прекрасный и чарующий запах крови, она старательно залечивала порезы, сперва капнув туда немного своей крови, а затем в прямом смысле зализывая их и в виде бонуса получая часть воспоминаний Северуса.

― Ты идиот, ― закончив, угрюмо произнесла Ванесса, заметив, как Северус, открыв глаза смотрит на нее мутным взглядом. ― Ты о родителях подумал? Ты хоть о ком-то, кроме себя любимого думал?

Отойдя от него на небольшое расстояние, Ванесса подняла его палочку и, произнеся заклинание, слегка поморщилась, ощущая, как магия вытягивает из нее энергию, наблюдала, как лаборатория вновь принимает нормальный вид.

― Вампиры могут колдовать? ― поинтересовался Северус слабым хриплым голосом, наблюдая за ее действиями.

― Могут, ― ответила она, вручая ему палочку. ― Если были волшебниками при жизни. Хотя это не легко и требует куда больше сил, чем у обычного человека. Вампиры вообще много чего могут.

Она склонила голову и, присев перед ним на корточки, осмотрела заживающие раны на руке.

― Залечи дальше сам, если можешь. Они глубокие, и есть риск повредить заново, а я не всегда могу быть рядом, знаешь ли, ― проворчала она, теперь уже оглядывая Северуса и словно знакомясь с ним заново, думала, когда этот ребенок успел вырасти.

― Твой отец был куда умнее в этом возрасте, ― пробормотала она, помогая ему встать и добраться до спальни, ― и, полагаю, он будет не сильно рад, когда узнает о том, что тут приключилось.

Ванесса поцокала языком, бесцеремонно снимая с него одежду и, словно ребенка, укладывая в постель, разве что не поцеловала перед сном.

― Спасибо, ― пробормотал Северус смущенно, ― пожалуйста, не говори им. Я не хотел этого, это эмоции, я не думал…

― Да ты и не умеешь походу! ― фыркнула Ванесса, ложась рядом и вдыхая запах тела и крови, блаженно зажмурилась. ― Не скажу, если разрешишь пожить тут. Уютный домик и подвал хороший, солнце туда не проникает.

― Да, живи, ― произнес он бесцветным голосом, вспомнив про Лили и вновь ощутив тяжесть в груди, прерывисто вздохнул, ― мне все равно. Делай что хочешь. Хотя, ― он привстал и посмотрел ей в глаза, ―, а после Авады реально обратить человека в вампира?

Ванесса только покачала головой и, вздохнув, поведала ему о том, что обратить можно лишь живого человека и с его согласия.

― Смерть ― это навсегда, Северус, и мне правда очень жаль, но придется жить дальше.

― Как?! ― выкрикнул он, вложив в этот крик все свои эмоции, бушевавшие в душе, и Ванесса даже вздрогнула, ощутив его отчаяние. ― Как мне жить, если я потерял все! Любовь, жизнь, будущее, все! Понимаешь?! И зачем?

― Идиот, ― фыркнула она, закидывая руки за голову, и улыбаясь посмотрела ему в глаза, ― ты хоть подумай, у кого ты это спрашиваешь. Ты потерял женщину, которая и твоей-то не была. Да, больно, да, плохо, но это не вся жизнь, ― она резко села и, злобно посмотрев на Северуса, продолжила тихим голосом: ― Тебе всего-то двадцать один, ты просто глупый, эгоистичный мальчишка, не видящий дальше своего носа. Мечтал быть важным, богатым и значимым, так вот ― получи и радуйся, мистер двойной шпион. Не думай, что твой хозяин ушел навсегда, волшебники, может, и могут заблуждаться, но темным тварям, ― она хищно оскалилась, обнажая небольшие клыки и слыша, как у Северуса быстрее забилось сердце в предчувствии опасности, ― всегда понятно, когда кто-то умер, а когда просто затаился на время. Повзрослей уже и подумай не только о себе, а о том ребенке, что выжил после темного заклятия и почему так случилось. О родителях своих, наконец, и о сестре, что любит тебя больше всех в мире.

Ванесса говорила и говорила, и с каждым ее словом, звучащим, словно удар молота, Северусу становилось все более отвратительно его поведение, и, глядя на себя со стороны, он не мог не согласиться с ее умозаключениями.

― А как ты живешь? ― спросил он, дождавшись, пока Ванесса, замолчав, облокотится о изголовье кровати. ― Ты же тоже наверняка теряла?