Мгновения жизни (СИ)

***

― Бедный Северус, ― прошептала Эйлин, откладывая газету и быстро смахивая с глаз навернувшиеся слезы. ― Представляешь, что для него значит эта победа? ― спросила она, заметив согласный кивок Тобиаса, уже успевшего прочесть газету рано утром. ― Я не уверена, что хочу, чтобы он узнал об этом здесь и сейчас…

― Но разве ему не будет легче перенести это рядом с нами? ― грустно заметил Тобиас. ― Это, конечно, ужасная новость, и подсластить пилюлю никак не выйдет, ― он задумался, водя пальцем по губам и размышляя, как можно преподнести это помягче, но ответа так и не нашел. ― Остается только надеяться, что он ее отпустил и не уйдет в себя на три недели, как после заметки о ее свадьбе.

― У кого-то свадьба? ― спросил Северус, сонно заходя на кухню и оглядывая стол на предмет завтрака, не заметил, как Эйлин ловким движением заставила газету исчезнуть.

― У фельдшеров, ― улыбнувшись ответила она и, округлив глаза, одним взглядом велела Тобиасу молчать о случившемся в Англии.

― Вы вчера когда пришли? ― между тем спросил Северус, намазывая тост маслом. ― Я полночи шарился с Элис по соседям с целью стрясти с них как можно больше конфет. В следующий раз, пожалуйста, отправьте ее одну. Я заметил толпы детей, бегающих без присмотра уставших на работе братьев.

― И исчезающих под покровом ночи, Северус, ― строго заметил Тобиас, ―, а потом их привозят в нашу же клинику ― убитых, изнасилованных, претерпевших муки и …

― Понял я, понял, ― скривился Северус, не дав отцу договорить, ― знаю. Просто мне вот было не весело. Могли бы и няню нанять.

― Вот разворчался, ― необычно нежно произнесла Эйлин, порывисто обнимая сына и не давая ему схватить чашку, ― иди, лучше, позагорай. Бледный, как моль в чулане. Позавтракай у бассейна.

― Мне и тут неплохо, ― все так же ворчливо отвечал Северус, дивясь ее поведению, смиренно терпя материнские поцелуи и рассуждая, что как бы он не старался ежедневно скрывать метку чарами, но рисковать все же не стоит, ―, а солнце вообще вредно для кожи.

― Так ты поэтому вечно теперь в рубашках ходишь? ― усмехнулся Тобиас. ― А я то решил, что ты прививаешь себе стиль серьезного человека.

― Возможно и так, ― уклончиво ответил Северус, ― и кстати, о серьезных людях. Мне тут предложили преподавать зелья в Хогвартсе, как считаете, стоит ли пойти? Сперва, конечно, я буду помощником Слизнорта, вникну в курс дела, посмотрю, как это… Что скажете?

Вопрос он задал просто для проформы, зная, что родители будут признательны и рады, если почувствуют, что их мнение имеет какой-то вес.

― Думаю, да, ― пожала плечами Эйлин, удивленно переглянувшись с Тобиасом, ―, но только ты же хотел заниматься наукой и зельями…

― Наука и зелья в школе от меня никуда не денутся, — улыбнулся Северус, ― да и ингредиенты там у меня бесплатные будут, а зарплата куда больше. Да и престижнее быть учителем, чем каким-то подмастерьем, пусть и у одного из лучших зельеваров Британии.

Внимательно наблюдая за сыном, Тобиасу казалось, что что-то явно не так и за этой восторженной речью кроется какая-то недоступная и непонятная ему горечь или тайна. За последнее время Северус, по его мнению, очень сильно изменился ― стал угрюмым, бледным и дерганным, словно постоянно ожидал подвоха, и Тобиас готов был поклясться на чем угодно, но добровольное желание стать учителем вряд ли бы пришло в голову его сыну, с трудом терпящего подруг Шарлотты.

― Хитрец, ― хмыкнул Тобиас, мысленно делая заметку каким угодно способом разузнать о том, что творится в Англии и с Северусом в частности.

Наблюдая, как он улыбаясь обнимает в ответ такую же сонную Шарлотту и как, пусть и ворчливо, но с заботой делает для нее бутерброд, никто из родителей так и не осмелился начать трудный разговор о том, что Лили умерла.

***

Оставив маггловскую больницу, Грегори Макномара исполнил свою давнюю мечту и устроился работать в Мунго. Его опыт пришелся там как нельзя кстати, когда жертвы революции десятками ежедневно наводняли приемное отделение госпиталя с ранами различной степени тяжести. Ежедневно наблюдая за неравным противостоянием и понимая, что еще немного — и Тот-кого-нельзя-называть придет к власти, Грегори уже подумывал об эмиграции в Америку. Даже внезапная смерть Волдеморта, о которой с самого утра трубили все кому не лень, и в которую он не верил, не заставила его пересмотреть свои взгляды.

Вечером, устав от неадекватных от радости и алкоголя, а потому кто во что горазд раненных пациентов, он заварил себе крепкого чаю с ликером, сел в кресло и, наконец расслабившись, через секунду услышал противный звонок телефона. Кляня на чем свет стоит того, кто решил звонить почти в полночь, Грегори недовольно снял трубку и очень удивился, услышав голос Тобиаса на другом конце провода.

― А я вот о тебе думал, не найдется там тепленького местечка для старого наставника? ― перешел он сразу к делу и удивился второй раз, получив однозначный и четкий положительный ответ, а за ним и искреннюю просьбу.

― Да, ― постучав пальцами по резной тумбочке, задумчиво ответил целитель Макномара, ― я полагаю, я смогу тебе помочь. Есть у меня знакомые, что могут проследить за твоим парнем, и то, что он этого не заметит, я могу гарантировать.

― Спасибо, ― ответил Тобиас, терзаемый чувством вины за внезапное недоверие к сыну, ― я уверен, что все в порядке, но почему-то вот интуиция велит… Даже не знаю, ― пробормотал он, выглядывая в окно и смотря, как Северус, судя по взмаху палочки, накладывает на себя охлаждающие чары, вместо того чтобы раздеться. ― Странный он просто.

― Да все бывает, ― устало ответил Макномара, ― сейчас тут такое творится, что и врагу не пожелаешь. Не волнуйся, если что ― и с того света вытащим.

― Надеюсь, не дойдет до такого, ― фыркнул Тобиас и, успокоившись, переключился на рассказ о клинике, а затем и вовсе на совершенно отвлеченные темы, в конце разговора пообещав прислать портал вместе с совой и, радуясь, что наставник снова появился в его жизни, повесил трубку.

========== Глава 3. Когда кажется, что все хуже некуда ==========

Как и при каких обстоятельствах Северус узнал о смерти Лили, было уже не так важно, когда он, появившись в родительском доме в следующую пятницу, хмуро кивнув на робкую приветственную улыбку Эйлин, молча скрылся в своей комнате.

― Северус? ― спросила она, тихонько постучав в его дверь, совершенно не зная, что говорить дальше. Одного взгляда на его худое, осунувшееся и в чем-то даже постаревшее лицо хватило, чтобы понять всю силу трагедии.

― Вы ведь знали тогда? В тот день? ― спросил он, пропуская ее в комнату, и угрюмо сел в кресло, уже успев сменить привычную мантию на черную футболку и обычные джинсы.

― Прости, ― неловко пробормотала Эйлин, садясь на край кровати и сцепив руки, с явным сожалением посмотрела на сына, ― мы просто не знали как… это сложно…

― Да вы каждую неделю сообщаете такие новости людям! ― вскрикнул Северус, заламывая руки. ― Конечно, узнать об этом от чужих людей было для меня гораздо лучше! Так, по-вашему?

― Нет, ― возразила Эйлин, ― мы оба понимаем, что не правы, Северус. Все делают ошибки, и мы просто не смогли.

Она с отчаянием заглянула в его глаза, ища понимания, не в силах выразить, почему родительская любовь подчас заставляет молчать о самых важных вещах.

― В следующий раз, если кто-то… Кого-то не станет, любого, кто важен мне, я хочу узнать это от вас, а не от чужих людей. И да, мне плохо, ― он сел на кровать рядом с матерью, пряча лицо в ладонях, ― очень, если честно. И в глубине души я вас понимаю и прощаю. Уверен, что будь это возможно, ― он горько усмехнулся, покрасневшими глазами рассматривая маму вблизи и словно впервые замечая небольшие морщинки в углах глаз, ― вы бы просто сказали мне, что Поттеры уехали на другую планету. Как однажды наплели, что Спик вернулся к твоим родственникам.

― Ты помнишь Спика? ― удивилась Эйлин не выдержав и, прижимая сына к груди, поцеловала в макушку, гладя и всей душой жалея его.