Победа при Остагаре, том I, Девчонка-Страж (ЛП)

Печенье закончилось, и у неё не осталось причин откладывать встречу, кроме той, что Воган и правда был гнусным типом. Анора знала о нём больше, чем ей хотелось бы знать. Эрлина его ненавидела, и рассказала Аноре, каким плотоядным взглядом он её оглядывал и как «случайно» касался её. А его скандальное поведение в эльфинаже было известно всему городу. В последний раз люди эрла притащили эльфийскую шлюху, которая напала на банна после проведённой с ним ночи и попыталась его ограбить. Этой истории противоречил рассказ достойной уважения церковной жрицы о том, что люди эрла похитили юных эльфийских невест прямо с их свадьбы и надругались над ними. Одна из девушек попыталась защитить свою честь, и была убита. Её нагое, окровавленное тело было вывешено перед особняком эрла в назидание… кому? Анора поджала губы. Другим женщинам, чтобы не смели противиться Вогану? Это было жестоко и несправедливо, но эльфийка подняла оружие на банна, и он имел право убить её так, как ему захочется. Без сомнения, закон был на его стороне, и эльфам было бессмысленно требовать у суда справедливого возмездия за похищения и изнасилования. Эльфинаж по закону подчинялся банну, и все судебные иски эльфов будут оставлены без внимания. Тем не менее, Анора была полностью уверена в том, что между «законом» и «справедливостью» иной раз была большая разница.

Если на то пошло, то само существование эльфинажей было предосудительным. Возможно, они были необходимы, но уж точно не было необходимости содержать их в таком убожестве и беспорядке. У Аноры не было возможности вмешаться в это напрямую, а Воган и его отец Уриен оставались глухи к её намёкам.

Разумеется, она не пожелала принимать Вогана в своей святая святых. Если он желает поговорить с ней, то может сделать это в расположенной по соседству Малой зале для аудиенций, там, где её охранники не смогут их подслушать, но зато будут прекрасно её видеть.

Анора промокнула губы льняной салфеткой, затем встала и выпрямилась. Она прошла к дверям, высоко подняв голову. Воган поклонился и улыбнулся ей ужасной, похабной улыбкой, принимаемой им за обаятельную. Анора с удовлетворением отметила, что заработанный им шрам, тянущийся от подбородка до уха, до сих пор имеет огненно-красный цвет.

— Ваше величество, — жеманно произнёс он.

— Банн Воган. Какая неожиданная радость…

*

— На подходе другой караван, милорд, — доложил эрлу капитан Чейз. — Только что миновал крепость. Три повозки и полторы дюжины эльфов. Караванщик сказал мне, что эльфы прибывают со всех концов страны, в надежде, что их тут наймут.

— Превосходно, — сказал ему Рендон Хоу. — Сопроводи повозки в Амарантайн и пошли кого-нибудь вперёд предупредить Каладриуса.

Стоило только подумать, что остался без гроша в кармане, как в голову пришла блестящая идея.

Рендон Хоу немного поиздержался после реализации своих прошлых блестящих идей — зачистка Кусландов прошла не так, как он планировал, но на этот раз это была действительно прекрасная мысль — о тех, чья судьба никого не волнует. Он мог получить ресурс, который не стоит ничего — которого в Ферелдене и так в избытке, и который в целом для страны бесполезен, — и превратить его в чистое золото.

В чистое золото тевинтерских монет, если быть точным.

Если несколько эльфов отправились искать лучшей доли, а домой так и не вернулись, кто мог ожидать иного? Если все эльфы Ферелдена исчезнут, разве это кого-либо озаботит?

Эта идея нуждалась в доводке, она не сразу выкристализовалась в голове Хоу. В Амарантайне не было своего эльфинажа, и община эльфов была не столь велика. В Хайевере эльфинаж имелся, однако такой же неспокойный, как и все остальное в этом желанном для него тэйрнире. Хайеверские эльфы по какой-то непостижимой причине были очень привязаны к Кусландам и уже устраивали уличные беспорядки. Часть из них пришлось повесить или иными красочными способами донести, что власть теперь принадлежит Хоу, но вскоре после этого на связь с Хоу вышел некто, назвавшийся предпринимателем. Предпринимателем того сорта, который объяснил, что мёртвые эльфы бесполезны, в отличие от живых, которые ценятся, конечно, не на вес золота, но могут принести хорошую прибыль людям с практической смёткой.

Была заключена сделка, корабли загрузили под покровом ночи, а Хайевер потерял избыток своего населения. Лучшие цены назначили за сильных мужчин и красивых женщин, но и за эльфийских детей тоже что-то заплатили. Прикрылись историей о том, что эльфы будут заключены в Амарантайне за их злодеяния. По большей части, даже восставших не взволновала судьба этих эльфов. Тем более что всё было сделано быстро и в живых не осталось никого, кто мог бы рассказать обратное. Хоу хорошо усвоил урок о выживших свидетелях. Сам эльфинаж был снесён, а на его месте заложена прекрасная вилла. Хайеверский замок безнадёжно устарел, и его до сих пор никто не удосужился отмыть от пятен крови.

Итак, эльфы были проданы, и внезапный полноводный поток золота, пролившийся на Хоу, изрядно увеличил его шансы на успех на севере. Он хорошо платил своим людям, покупая их верность, и выиграл драгоценное время.

Потому что время было тем, в чём он нуждался больше всего: время на то, чтобы усилить свои позиции; время на то, чтобы подчинить Хайевер; время на то, чтобы найти союзников; время на то, чтобы написать Логэйну и попытаться убедить его в том, что то, что он сделал, было просто необходимо сделать; время на то, чтобы королева успокоилась; и время на то, чтобы убийцы успели сделать свою работу.

Хотя он не мог повторить свой подвиг с превращением нескольких сотен эльфов в золото за один приём, он по-прежнему имел стабильный источник дохода, благодаря тайной договорённости с банном Воганом. Хоу послал надёжного агента, чтобы переговорить с Воганом об острой нужде Амарантайна в рабочих руках, и что он готов поделиться умеренной суммой, если Воган обеспечит регулярную отправку групп эльфов-подёнщиков из денеримского эльфинажа в Амарантайн, по Пути паломников. Воган с радостью встретил это предложение, которое позволяло ему удержать под контролем переполненный столичный эльфинаж. Эльфов приводили сразу к докам и после недолгих объяснений сажали на корабли, где они быстро оказывались в цепях и клетках, а затем, после того, как Хоу получал мешок золота надлежащего размера, корабли уходили прочь, за горизонт, куда скатертью им и дорога.

Наверное, когда люди Ферелдена поймут, что он для них сделал, они поставят ему памятник.

— Отец! — Томас Хоу ворвался в кабинет отца, осмелев от негодования и от излишне выпитого с утра. — Этот ублюдок Чейз не пустил меня в конюшни! Сказал, что я не могу взять лошадь для поездки в Амарантайн!

— Не сегодня, Томас, — спокойно ответил Хоу. — Для тебя это не лучший день для поездок. Можешь отправиться в Амарантайн завтра. Возможно, мы поедем все вместе — ты, я и твоя сестра, если пожелает. Ты сможешь повеселиться с друзьями, а Делайла сможет уделить время покупкам. А мне понадобится повидаться с некоторыми людьми. Да, отправиться завтра это хорошая идея.

— Только если мне не придётся подкатывать к этой кобыле Эсмерель, — проворчал Томас.

— Ты будешь вежлив с нашей верной сторонницей банном Эсмерель. Она мой друг. Я не заставляю тебя к ней «подкатывать», но благородному человеку надлежит вести себя по-благородному. «Подкатывать»? Что за вульгарное словечко!

Томас изучал носки своих сапог, запуганный и несчастный.

Его отец подошёл к окну и проводил взглядом маленькую цепочку повозок, удаляющуюся в северном направлении.

— Тем не менее, там будет дан ужин, и не сомневайся, что я потребую твоего присутствия и чтобы ты показал всё, на что способен. После этого можешь заниматься, чем угодно. Не вижу причин, по которым нам потребуется спешить домой на следующий день.

Томас развернулся, чтобы уйти, но взглянул на заваленный бумагами стол отца и задержался.

— Ты получил письмо от Натаниэля.

— Получил.

— С ним всё в порядке?