Игра на двоих (СИ)

Его присутствие докучает, разговоры раздражают, а постоянный поиск «развлечений», когда подопечная жаждет лишь покоя и одиночества, просто приводит в ярость. Это невыносимо. Это непостижимо. Это необходимо.

Хеймитч все время близко, на расстоянии вытянутой руки. Он ждет, что и я протяну руку в ответ. А я никак не могу сделать шаг навстречу. Боюсь обжечься его теплом. Боюсь поверить в то, что он больше не покинет меня, что его присутствие — это навсегда. Боюсь, что меня снова постигнет разочарование. Не хочу зависеть от него. И вместе с тем признаю, что уже стала зависимой. Что все это — присутствие, разговоры, пробежки — нужны мне, как воздух, чистый, свежий воздух леса, без которого я задыхаюсь. Точно так же я чувствую себя без Хеймитча — будто что-то внутри медленно, но верно убивает меня. Словно меня лишили опоры, что удерживает от падения. Это ощущение злит еще сильнее.

Своими ежедневными, повторяющимися, довольно скучными, монотонными действиями ментор поддерживает теплящиеся во мне угольки жизни. Заставляет куда-то бежать, что-то делать, даже когда у меня пропадает желание не то что шевелиться, но даже дышать. Иногда это действительно раздражает. Иногда, где-то в самой глубине души, я чувствую бесконечную благодарность. Я не в силах понять, что со мной происходит. Меня словно разрывает на части.

Пока подопечная разбиралась в собственных чувствах и отношении ко всему происходящему, ментор зря времени терять совсем не собирался. Стоило ему заметить, что ко мне возвращаются силы, как он буквально за шкирку стал вытаскивать меня сначала на прогулки, а затем — на короткие пробежки. Не на скорость — на выносливость, которой мне явно не хватает со времен возвращения с Арены. Мы обошли пешком весь Шлак, его центр и окраины, обежали каждый дом в Деревне Победителей, пролезли во всем склонам, холмам и впадинам в лесу. Как правило, ментор шел впереди, я — за ним, стараясь не отставать просто из чувства протеста и упрямства. Вдруг — всякий раз, когда я не была готова — Хеймитч срывался с места и переходил на бег. Мне, подгоняемой его криками, приходилось делать то же самое. Измученное и истощенное сердце не оценило подобного времяпрепровождения и сначала упорно сопротивлялось любым физическим нагрузкам, заставляя меня останавливаться и переводить дыхание на каждом шагу, но затем просто смирилось и постепенно стало возвращаться к тому чуть ускоренному темпу, в котором билось всегда. А я все продолжала бежать, с каждым разом все двигаясь все быстрее и убегая все дальше, ловя на бегу удовлетворенную улыбку неотрывно наблюдающего за мной мужчины.

Некоторое время спустя ментор обнаружил, чем еще меня можно — и даже нужно — занять. В тот пасмурный день в середине ноября мы сидели на берегу покрытого тонкой коркой льда озера. Я наблюдала за пролетающими в небе птицами, ментор подбирал на самом краю берега мелкие камешки и бросал их в водоем.

— Почему бы тебе не вернуться в школу? — его вопрос прозвучал так внезапно, что я не сразу смогла подобрать слова для правильного ответа, который был бы устроил и наставника, и подопечную. А когда наконец подобрала, было уже поздно.

— Зачем? — ехидно произнесла я.

— Ты чувствуешь себя лучше, и тебе нужно занятие, чтобы отвлекаться от мрачных мыслей. А учеба никогда не помешает.

— Нет, я имела в виду совсем другое, — моя невеселая усмешка вызывает у мужчины удивление. — Чтобы снова попасть из огня да в полымя?

— О чем ты?

— О том, что с того момента, как я вернулась в Дистрикт, школа для меня ничуть не лучше Арены. Те же испытания, те же опасности, те же трибуты-соперники. Вот только если на Играх они хотели убить не только меня, но и друг друга, то здесь основной мишенью стала именно я.

В глазах Эбернети заметался огонек понимания.

— Ты ведь не всерьез, Эрика?

— О таком не шутят, ментор, — печально усмехнулась я. — Ты думаешь, я не замечаю, каким взглядом ты смотришь на каждый из порезов и царапин, покрывающих мое тело? Так вот, ты не прав, обвиняя в случившемся только меня. Шрамы на лице — как раз не моих рук дело.

— Кто это сделал? — в голосе Хеймитча зазвучал металл.

— Это неважно, — я поднялась на ноги и сделала несколько шагов вокруг озера, удаляясь от мужчины. Однако тот в два прыжка преодолел расстояние между нами и, схватив за плечи, развернул меня к себе.

— Кто?!

— Почему ты так настаиваешь на ответе? — мужчину не оттолкнул даже мой прохладный тон.

— Никто. Не посмеет. Причинить тебе боль, — четко, по слогам произнес ментор. — Я не позволю.

— А, значит делать мне больно можешь только ты? — притворно равнодушным тоном поинтересовалась я, тщетно пытаясь выбраться из его цепких объятий.

— Прости, — он заметил мою попытку освободиться и моментально отпустил меня. — Я теряю над собой контроль, когда узнаю, что кто-то пытается навредить тебе. Так кто это был?

— Джаспер, мой одноклассник, — вздрогнув от нахлынувших воспоминаний, я сделала пару шагов в сторону и устроилась на большом гладком камне, опустив ноги на тонкий слой льда на поверхности водоема. — Ну вот, ты знаешь его имя. И что ты теперь будешь делать, ментор?

— Я буду убивать. Каждого, кто посмеет приблизиться к моей подопечной с подобными намерениями, — с ледяным спокойствием констатировал мужчина.

— Я вполне могу постоять за себя, если ты еще не понял этого, наблюдая за мной на Играх, — сухо ответила я.

— Можешь, — согласился Хеймитч. — Вот только желания защищаться в последнее время я не вижу.

Я не нашла, что ответить на его последние слова. Ментор же тихо вздохнул и сел на камень рядом со мной. Следующие полчаса мы провели в мрачном молчании: я снова изо всех сил старалась отодвинуть неприятные воспоминания на самый край сознания, а Хеймитчу явно требовалось время, чтобы обдумывать все, что узнал от меня пару минут назад.

Наконец, он глубоко вздохнул, поднялся на ноги и тихо, но твердо сказал:

— Ты больше не пойдешь туда. Я сам научу тебя всему, что может пригодиться в жизни.

— Ну тогда к концу наших занятий мне придется забыть, как выглядит книга, и научиться владеть всеми разновидностями холодного оружия, — ядовито ответила я. — Понятно, к какой жизни ты меня подготовишь.

— Не стоит меня недооценивать, Эрика, — покачал головой мужчина. — Хотя я не отрицаю необходимость уметь защитить себя и своих близких в любой ситуации, я способен научить тебя и многому другому.

— Например? — я скептически приподняла бровь и уставилась на ментора.

— Скоро узнаешь, — пристально глядя в глаза подопечной, сказал ментор. — Я постараюсь обучить тебя тому, что считаю нужным. Согласна?

— А у меня есть выбор?

— Пока ты не в состоянии принять правильное решение, выбора у тебя нет и не будет! Так что считаю твой вопрос утвердительным ответом! — рявкнул Эбернети.

— Тогда я задам еще один, — разозлившись в ответ, я вскочила на ноги и стала медленно наступать на мужчину. — Знаешь, как ученики и преподаватели отреагируют на мое отсутствие? Они воспримут его как слабость с моей стороны. Они подумают, что я сломалась. Что я — всего лишь маленькая напуганная девочка, которая не может ответить на их нападки и оскорбления. Чего тогда стоит моя победа в Голодных Играх? Знаешь, что произойдет дальше? А дальше, ментор, меня начнут травить еще сильнее.

— Их отношение к тебе и к твоему отсутствию в школе и Дистрикте меня не волнует. И тебя не должно. Я буду рядом и не допущу, чтобы они причинили тебя вред. — резко ответил ментор, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Я только фыркнула, после чего встала, развернулась на каблуках и быстрым шагом двинулась в сторону Дистрикта.

Меня снова охватывает злость. Я понимаю, что на самом деле Хеймитч станет для меня лучшим наставником. Мне нужны знания, но совсем не те, которые дает школа. Но я оказываюсь не в силах смириться с тем, что мне снова придется продемонстрировать слабость. С того дня ментор взял на себя роль не только моего тренера, но и учителя, а наше расписание претерпело значительные изменения. Теперь каждое утро вместо прогулки я приходила к нему домой, чтобы выслушать очередной курс лекций по теоретическим предметам, а затем перейти к практическим занятиям.