На попутных ветрах (СИ)

— Смотри, золотце, — это прозвучало так интимно, что по спине Баки пробежали мурашки, он хотел обернуться, заглянуть Броку в его странные, почти жёлтые глаза, что-то спросить, но только поднял голову к небу и увидел.

Баки никогда не смотрел на звёзды так, полностью отдаваясь им, погружаясь в звёздное небо полностью, видя его теперь совершенно по-новому, иначе. Он смотрел в иссиня-черный, словно бархатный купол неба, на россыпь бриллиантовой крошки звезд, щедро высыпанной каким-то неведомым божеством, и не понимал, как не видел этого раньше.

— Вон она, — Брок положил свою широкую теплую ладонь Баки на живот, слегка прижимая его к себе, а указательным пальцем другой ткнул в небо, в яркую звезду, висящую над горизонтом.

— Полярная звезда? — полуутвердительно сказал Баки и почувствовал кивок Брока.

— Путеводная звезда. Всегда, куда бы ты ни шел, она укажет тебе на север, и ты сможешь вернуться домой, — грустно сказал Брок, чуть поглаживая Баки по животу, и тому так захотелось чужого тепла, захотелось самому согреть Брока, а звёзды над головой сияли так ярко, что он поддался порыву, переплел свои пальцы с его и откинул голову ему на плечо.

Баки стоял, откинувшись на Брока и смотрел в небо, складывая звезды в созвездия и иногда показывал пальцем в небо, узнавая то одно, то другое. Когда он выдохся, Брок сам стал указывать ему на небо, называя и называя созвездия и ярчайшие звезды в них.

Внезапно налетел резкий порыв ветра, завыл заунывно в скрипящих снастях, и стих.

— Вот и штиль, — тихо сказал Брок, и Баки почувствовал это: ни дуновения. Он обернулся, практически повернулся лицом к Броку в его полуобъятиях, и увидел, как опадают паруса, повисая на реях, а корабль еще летел вперед, не понимая, что больше нет движущей его силы.

Баки понял, что стоит лицом к лицу с Броком близко-близко, так, что мог чувствовать на своих губах его дыхание, и отступил на полшага назад, испугавшись этой близости. Брок не стал его удерживать, погладил по пояснице и убрал руку.

— Надолго? — спросил Баки, опираясь задницей о борт, все равно слишком близко находясь к Броку. Это будоражило и смущало одновременно, Баки не хотел и одновременно хотел быть так близко к Броку, как к запретному плоду, который, как известно, всегда сладок.

— Не знаю, — честно ответил Брок. — Здесь очень изменчивые ветра. Убрать паруса! — выкрикнул он, и на палубе повторили приказ, а по вантам уже привычно полезли матросы убирать ненужные сейчас паруса. — Поболтаемся немного, — тихо добавил он Баки. — Пойдем спать, золотце, ничего интересного уже не будет.

Брок снова обрядил Баки в ненавистную ночнушку и завалился спать на другой край кровати, повернувшись к нему спиной. Баки даже стало казаться, что его теплая ладонь на животе ему примерещилась, а полубъятий вообще не было. Он не понимал Брока, не понимал, чего тот от него хочет, и хочет ли чего-то вообще. Повинуясь минутному порыву, он погладил Брока по широкой спине, и тот резко повернулся, навалился на него, вжимая в кровать, и прижался губами к губам, толкнулся языком, и Баки поддался, ответил на поцелуй, оказавшийся горячим, горчаще-сладким, но безумно коротким. Брок посмотрел на него, в темноте глаза его сверкали чем-то странным, невысказанным.

— Спи, золотце, — погладив его по щеке, тихо сказал он и, скатившись с него, отвернулся обратно, не позволяя себе больше ничего.

Баки лежал на спине, ошарашенно глядя в потолок каюты, трогая свои губы, словно не веря, что этот поцелуй вообще был.

Баки думал, что долго не уснет, все лежал и перебирал в голове прикосновения Брока, но мерное покачивание усыпило его.

Он проснулся поздним утром и по качке почувствовал, что ветра так и нет. Брока тоже не было, и Баки, переодевшись, пошел гулять по кораблю. Команда, свободная от вахты и повседневных работ, сбросив за борт штормтрап, плескалась в море, кто-то даже рыбачил. Брок был занят, обсуждая что-то со своими помощниками на мостике, и Баки, предоставленный самому себе, пошел на нос, где никого сейчас не было. Постояв у борта, глядя на воду, он обнаружил под бушпритом туго натянутую сеть, предназначения которой не знал, но она показалась ему идеальным местом, чтобы отдохнуть и побыть совершенно одному. Перебравшись через борт, он, цепляясь за канат, спустился в сеть и, скинув рубашку, разлегся в ней, как в гамаке, греясь под лучами теплого солнца. В голове было пусто и светло, вчерашний поцелуй казался чем-то нереальным, таким коротким он был, но Баки понял, что хочет Брока себе. Хочет стать ему ближе, и готов для этого зубрить карты хоть звездного неба, хоть ветров, хоть изучить все мели в мире. Он даже не думал о том, что пират не самая удачная партия для принца, пусть и сбежавшего из родного дома и из-под венца. Но он боялся, что окажется просто диковиной игрушкой для Брока, и тот, наигравшись, высадит его в каком-нибудь не самом зачуханном порту, чтобы больше никогда не видеть. На солнце Баки разморило, и он не заметил, как задремал.

Проснулся он от того, что ему было безумно холодно и мокро. С неба лило, ветер хлестко бил его водяными струями, безбожно раскачивал корабль, а снизу его окатывало волнами. За шумом ветра и дождя Баки различал какие-то голоса, но толком услышать ничего не мог. Поняв, что надо выбираться и как можно скорее, он, зачем-то прихватив и насквозь мокрую рубашку, оскальзываясь на мокрых канатах, начал выбираться из казавшегося милым укрытия, где его никто не стал бы искать. Похоже, так и вышло, и его искали. Баки слышал, как его звали, понимал, что его, наверное, уже какое-то время ищут. Еле выбравшись на палубу, он чуть не рухнул за борт, от сильной качки, но его поймал за ремень какой-то матрос.

— Капитан! — заорал он что было сил. — Нашел!

Баки увидел, как по качающейся палубе к нему бежит Брок. Весь мокрый, потому что почему-то не удосужился надеть ничего от хлещущей с неба воды, лицо его было серым, губы сложены в тонкую нитку. Он схватил Баки за руку и потащил через весь корабль в каюту, бросив кому-то на ходу, чтобы принесли вина с травами.

— Раздевайся, — приказал он уже в каюте, стаскивая с себя насквозь промокшие тряпки, и Баки подчинился.

У него зуб на зуб не попадал, так ему было холодно, он еле стащил с себя совершенно мокрые штаны, вместе с сапогами и потянулся за надоевшей рубашкой, но Брок опрокинул его на кровать, сам уже совершенно голый, запихал под теплое одеяло, кинув сверху мохнатую шкуру какого-то неизвестного Баки животного, и забрался рядом, притиснув Баки к себе спиной.

Баки весь напрягся, не представляя, что будет дальше, он чувствовал Брока всем собой, ощущал, как разгорается тепло между их мокрыми телами, как Брок вжимается носом в его мокрый затылок, поглаживая его по животу широкой ладонью.

— Что же ты, блядь, творишь, золотце, — выдохнул он ему в затылок, и Баки понял, что за него волновались. — Всю “Гидру” обшарили, а тебя нет, уже шторм начался…

— Прости, — промямлил Баки, не зная, что еще сказать. На какое-то мгновение ему даже стало стыдно, что он поставил на уши всех.

— Хватило же ума, а, — в голосе Брока слышалась улыбка, он говорил тихо, но даже за шумом дождя и ветра за бортом его было слышно.

— Там было удобно, и я никому не мешал, — попытался оправдаться Баки.

— Удобно ему было, — проворчал Брок, прижимая его к себе еще теснее, и Баки почувствовал его желание, упирающееся вставшим членом ему в задницу. Это было ожидаемо и неожиданно одновременно, Баки весь напрягся, ожидая, что Брок будет делать дальше, но тот только обнимал его, поглаживал по животу, и дышал им. А потом ласковая рука скользнула ниже, прошлась по курчавым волоскам лобка, сгребла еще вялый член, поглаживая, а шеи коснулись губы. Брок жарко выдохнул, пуская по телу Баки тысячи мурашек, и тот не выдержал, повернулся к Броку лицом и впился в губы жарким поцелуем. Его хотели, ничего о нем не зная, не представляя, кто он такой, хотели, но не напирали, не пытались взять свое по праву чего-то или кого-то там, а просто аккуратно предлагали. И Баки решил не отказываться, ведь Брок ему нравился.