На попутных ветрах (СИ)

“Эгида” медленно приближалась, но остров тоже становился все ближе, а время тянулось, словно разлитый кисель, казалось, оно вообще замерло, и только счет склянок говорил о его беге.

— Курс зюйд-вест-тень-зюйд, — приказал Брок рулевому, глянув в подзорную трубу на остров.

— Есть курс зюйд-вест-тень-зюйд, — тут же откликнулся рулевой, переложив штурвал.

Корабль слабо, но ощутимо повернуло, а на палубе послышались команды, забегали матросы. Брок стоял, совершенно спокойный, будто не за ним сейчас гнался один из самых быстрых кораблей, да еще под волшебным порошком, усиливающим ветер в парусах. Он глянул на Баки, стоящего рядом и вперившего свой взгляд вдаль, туда, где была “Эгида”.

— Ничего, золотце, — тихо сказал ему Брок, проведя ладонью по спине, совершенно не стесняясь стоящего тут старпома и рулевого, — сейчас обогнем остров и уйдем проливом между рифом и островом, ему придется обходить по широкой дуге, а мы успеем затеряться в водах архипелага. Роджерс не знает местных проливов, нас ему не достать.

Баки кивнул, не зная, рад он этому, или нет. А потом внезапно осознал то, что успел забыть: Брок — пират, приговоренный к повешению без суда и следствия, и если Стив их догонит, то ничем хорошим для Брока это не кончится. Он развернулся к Броку, какому-то безрассудно спокойному, уверенному в себе, своем корабле и своем экипаже, и долго просто смотрел на него, пытаясь понять, что тот сейчас думает и чувствует.

“Эгиду” уже хорошо было видно невооруженным глазом, Баки даже разглядел какое-то шевеление на носу, когда старпом меланхолично заметил.

— Будут стрелять, — он не глядел на Брока, он впился взглядом в приближающийся корабль.

— Пусть стреляют, — пожал плечами Брок, но Баки был уверен, что ему совсем не все равно, что будет делать Стив.

И действительно, раздался выстрел, над носом “Эгиды” взметнулись клубы порохового дыма, и ядро упало непозволительно близко от кормы “Гидры”. Второй выстрел не заставил себя ждать, но и этот не достиг цели. Казалось, что их обстреливают просто от безысходности, невозможности догнать, тратя ядра и порох. Но очередной выстрел достиг своей цели, раздался оглушительный треск, полетели щепки и доски.

— Руль цел? — выкрикнул Брок.

— Так точно! Входим в пролив, капитан, — доложил рулевой.

— Я сам, — отодвинул рулевого Брок, и взялся за штурвал, резко вывернув его вправо. Корабль накренило, он стал, казалось, безумно медленно поворачивать, но еще пара ядер прошли по касательной, повредив обшивку выше ватерлинии.

Баки, как завороженный, смотрел, как Брок уверенно вел корабль узким проливом между еле заметно торчащим из воды рифом и скалистой кромкой острова, иногда оборачиваясь назад.

— Черти тебя дери, Роджерс, — выругался он, в очередной раз взглянув на висящую у них на хвосте “Эгиду”, — ты уже должен отвернуть. Идиот, ты не знаешь этих проливов. Не ходи за мной, — как-то обреченно сказал сам себе Брок, продолжая уверенно лавировать в опасном узком проливе.

Матросы крепко знали свое дело, умело настраивая паруса под ветер, и в какой-то момент “Эгида” стала отставать, а потом исчезла за мысом, за который они повернули.

— Курс на столицу, — устало приказал он, отдавая штурвал рулевому.

— И на этот раз ушли! — слышал Баки радостные вопли команды, даже чопорный старпом с явной военной выправкой улыбался.

— Оценить повреждения и начать возможный ремонт, — бросил Брок старпому. — Я буду у себя. Пойдем, Баки?

— Оценить повреждения! — возвысил голос старпом. — Начать ремонт!

Команды еще эхом отдавались на палубе, а Брок с Баки уже скрылись в капитанской каюте, где тот, резко прижав Баки к двери, впился в его губы отчаянным, болезненным поцелуем, и Баки ответил, обнимая, царапая спину через рубашку. У него стояло до боли, он только сейчас понял, какая для него оказалась нервотрепка эта погоня, как же он счастлив, что им удалось уйти. Баки обхватил лицо Брока руками и целовал, целовал, целовал его, пока тот не отстранился, потянув с себя рубашку, и Баки стало все понятно без слов.

Они избавились от одежды, и Брок улегся на живот, призывно качнув задницей, Баки нашел глазами вчерашний пузырек, который очень кстати выкатился из-под кровати, и поднял его с пола.

— Хочу жестко и быстро, — хрипло сказал, почти приказал Брок, и Баки, вылив себе на ладонь вязкой жидкости, и ввел в Брока сразу два пальца.

Брок застонал, приподнимая бедра, яростно насаживаясь на пальцы, но Баки все равно старался не спешить, хотя самому хотелось засадить Броку по самые яйца, но тот все решил сам, изогнулся, потянул его на себя, и Баки, наскоро его растянув, вошел в него одним движением.

— Господи, да! — простонал Брок, поднимаясь на четвереньки, заставля этим встать Баки на колени.

Он дал Броку немного привыкнуть к себе и задвигался в нем быстро, жадно, сжимая его ягодицу металлической рукой до синяков, а живой гладя по спине. Брок ловил его движение, насаживаясь на него с каким-то остервенением, не жалея себя, давая выход эмоциям, которых не было на мостике.

Баки жестко драл Брока, давая ему то, чего он так хотел, шум волн не заглушал пошлые шлепки тела о тело, жаркие стоны, ругань Брока, который принялся яростно дрочить себе, и кончил, застонав-зарычав в подушку, сжимая Баки в себе. Тот отстал от него всего на пару движений, и повалился ему на спину, тяжело дыша.

Баки лежал на Броке, целуя его плечи, спину, шею, а тот лежал, вжавшись лицом в подушку, заведя руку за спину и поглаживая Баки по боку.

Они обтерлись мягкой тряпицей, которая была нещадно брошена на пол, на котором и так много всего валялось после шторма.

Брок подгреб под себя Баки, и они долго молча просто лежали, слушая шум волн за бортом и дыхание друг друга. Брок перебирал волосы Баки, иногда целовал в живое плечо, а тот тихо лежал, прикрыв глаза, наслаждаясь горячим телом рядом. Все казалось спокойно, но Баки чувствовал какой-то непонятный ему надрыв, который, как ему казалось, был совершенно не связан со столь близко подобравшимся Стивом. Он хотел поговорить, спросить, что же не так, что так беспокоит Брока, но не представлял себе, какие слова подобрать, чтобы спросить о правильном. И не был уверен, что хочет слышать ответы на свои вопросы.

В Броке чувствовался какой-то надлом, который он тщательно скрывал, что-то точило его изнутри, но что он скрывал за улыбками и мягким насмешливым взглядом, обращенном к Баки, было не разобрать, что уж говорить про спокойно-жесткого капитана, которого Баки увидел на мостике.

— Что с тобой? — Баки повернулся к Броку лицом, заглядывая в глаза, смотрящие сейчас куда-то глубоко в себя. От этого взгляда Баки почувствовал себя лишним, совершенно ненужным, мешающим.

— Ничего, золотце, — Брок провел по его волосам, заправляя за ухо длинную прядь челки, и взгляд его потеплел, обратился к Баки. — Просто никто не хочет быть повешенным. Засыпай, нам рано вставать.

В каюте стремительно темнело, над Островами нависала темная южная ночь. Баки прикрыл глаза, доверчиво прижимаясь к Броку, пытаясь растопить намерзший на его душу лед, и скоро заснул.

Проснулся он от того, что замерз, и понял, что рядом никого нет. Он лежал один, разметавшись по кровати, корабль мерно покачивало, он уверенно шел вперед. Баки, ежась от ночной прохлады, накинул на себя чудовищную ночнушку — первое, что попалось ему на глаза, и вышел, желая найти Брока. То, что у капитана ночью могли возникнуть дела, связанные с его непосредственными обязанностями, и он оставил Баки одного, в голову ему не пришло. Долго Брока искать не пришлось, он обнаружился в своем кресле, навалившимся на стол и громко храпящим. В руке у него была зажата недопитая бутылка рома, а под столом перекатывалась еще одна пустая.

Баки подошел, поставив свечу на стол, и погладил Брока по волосам.

— Стив… — еле слышно пробормотал тот, потянувшись за лаской, — не уходи, рано еще… Стив…

Рука Баки замерла в волосах, а сам он весь будто окаменел, стоя над мертвецки пьяным Броком, который звал кого-то, звал не его.