Осторожно, женское фэнтези. Книга 1 (СИ)

— Под утро привезли роженицу, леди Райс занята сейчас с нею, — сказал Грин сварливо. — Вам она оставила записку у дежурной сестры. И ключ… у меня, — он достал из кармана ключик, протянул мне и сразу же отступил на шаг, будто рядом со мной ему делалось так же не по себе, как и мне в его присутствии. — Нужно было спросить, а не устраивать тут бивак. И леди Райс сказала, что вы можете прийти к ней в родильную палату.

— Зачем? — я тоже отшагнула от него подальше и глубоко вдохнула.

— Полагаю, хочет показать вам, как проходят роды.

— Но… она же не настаивала на том, чтобы я обязательно пришла?

— Не настаивала, — медленно выговорил Грин, внимательно разглядывая меня со стороны. — Что с вами случилось, мисс Аштон?

— Ничего, — я отпятилась еще немного. — Просто не хочу мешать, лучше почитаю в кабинете…

— Я имел в виду вашу ногу: вы хромаете. Впрочем, это ваше дело.

Доктор махнул рукой и, забыв обо мне, пошел к ожидавшему его усачу, а я подхватила пальто и поскакала на одной ноге к кабинету наставницы, пока он не решил еще о чем-нибудь спросить.

Леди Пенелопа появилась через час. По поводу того, что я не пришла в родильную палату, ничего не сказала, а за ногу отругала.

— Лед нужно было прикладывать сразу, а вы, небось, ходили еще полдня! — высказала возмущенно, когда я пожаловалась, что неудачно упала. — А после льда что? Ладно, дар вы использовать не можете, но хотя бы свинцовая вода у вас есть? Спирт? Травы? Вы же будущая целительница, как можно не иметь под рукой самого необходимого?

О том, что у меня под рукой была Мэг и ее аптечка, я благоразумно промолчала, а то наставница и по умениям подруги прошлась бы. А так — ограничилась лекцией о первой помощи при ушибах и отправила на ставшую мне уже почти родной кушетку. Приказала разуться, снять чулки и лечь. Побурчала, сетуя, что приходится тратить заготовленные для пациентов средства на неразумных девиц, которые должны бы сами заботиться о своем здоровье, но все же обложила припухший синяк медными пластинками и обернула влажной марлей. Обещала, что через полчаса и следа не останется, а я пока могу поразмышлять о своем легкомысленном поведении, недостойном выбранной специальности.

Когда наставница оставила меня одну, я, и правда, задумалась, но не о том, о чем было велено. Ушиб не давал забыть о вчерашнем вечере. Огненный Череп, Саймон, вскрывшиеся подробности тайной жизни Германа Складовика… Но больше всего меня занимала Дикая Кошка. Кто она такая? С какого факультета? Где научилась так драться? И — самое главное — смогу ли я побить ее в следующий раз? Хотя, что за вопросы, конечно смогу! Только подготовлюсь получше. График у меня плотный: учеба, практика в лечебнице, встречи с Оливером, и о расследовании нельзя забывать, но часик в день на тренировки получится выделить. Интересно, если попросить Саймона позаниматься со мной индивидуально, он согласится? Не бесплатно, естественно. Не думаю, что в этом мире преподаватели отказываются заработать на индивидуальной подготовке студентов. А у Элси есть деньги, почему бы не пустить их вместо покупки очередного наряда на нужное дело? Она и сама, наверное, не отказалась бы: вчера я не чувствовала ее недовольства относительно выхода на ринг. А победить Кошку для нас обеих теперь — дело чести…

От размышлений меня оторвал шум за окном: рычание мотора и неразборчивые голоса.

Это было необычно. Хотя бы потому, что окно выходило на хозяйственный двор лечебницы, и автомобили туда, насколько я знала, не заезжали. Но если какой и заехал бы, то, наверное, выгрузил бы уголь или тюки с новым бельем и уехал себе, а не катался бы от забора до забора.

Я аккуратно поднялась и, придерживая компресс, подобралась к украшенному узорной изморозью окну. Прильнув к стеклу, надышала себе “глазок” и выглянула во двор, по которому, как я и предположила, ездил на небольшой скорости автомобиль. Но странно так ездил: с десяток метров машина шла гладко, потом вдруг вздрагивала, тормозила, выкашливала облако дыма, подпрыгивала на месте и дергаясь, как эпилептик в припадке, ползла дальше, медленно разворачивалась и выравнивала ход до тех пор, пока снова не заходилась рычащим кашлем.

Это был тот самый автомобиль, владельца которого я встретила сегодня в больнице, и я подумала, что снова барахлит двигатель, и водитель с помощью магии пытается настроить его работу. Но, когда машина в очередной раз поворачивала, поняла истинную причину, по которой машина двигалась так странно. За рулем сидел не усач, тот расположился на пассажирском сидении, а управлял чудом техники доктор Грин, и вряд ли у него был в этом деле богатый опыт.

Хотя, стоит признать, через пять минут мучений (в том числе и моих — неудобно было так долго стоять, поддерживая компресс и прижавшись к холодному стеклу) машина ехала уже более-менее ровно.

— У вас отлично получается, Эдвард, — похвалил усач, выйдя из салона, чтобы занять место за рулем. — Еще несколько занятий, и можете смело покупать собственный автомобиль.

— Вы мне льстите, — покачал головой выпрыгнувший на исполосованный колесами снег Грин, улыбаясь при этом, как получившая первый в своей жизни комплимент девица. — Водитель я бездарный.

— Зато врач вы хороший, — утешил владелец измученного авто. — А этот дар ценнее умения управлять горой железок.

— Да, наверное, — лицо доктора на миг искривила недовольная гримаса.

Похоже, кое-кто не на шутку расстроился, что ему не дано “управлять горой железок”.

Но степень этого расстройства я прочувствовала, когда усач, попрощавшись, выехал со двора. Грин (я видела его в профиль) какое-то время глядел ему вслед и даже улыбался, но когда рев мотора стих, улыбка сползла с его лица. Осталась лишь злость, которую господин доктор, не подозревая о том, что за ним наблюдают, и не думал скрывать. А мне стоило немалых усилий продолжить смотреть на этого человека: до того хотелось отбежать от окна и забиться в какой-нибудь угол. Грин направился к крыльцу черного хода, но вдруг остановился, огляделся и резко ударил кулаком по воздуху. Одна из стоявших под забором металлических бочек со скрежетом смялась, а я отпрыгнула к кушетке и, присев, перевела дух. Да-да, я помнила: повышенный уровень эмпатии, отсутствие защиты… Но лучше держаться подальше от этого психопата.

До вечера я просидела в кабинете наставницы с книгами и конспектами. Отек сошел, и нога почти уже не болела, так что после дежурства я успела сбегать в столовую и поужинать, а оттуда уже направилась в библиотеку, где меня ждали друзья.

Саймон не обманул: пришел на встречу вместе с Брюсом и Шанной. Но говорить с боевиками действительно было не о чем. Ни у нас, ни у них (если не врали) не новой информации не было.

Единственную свежую мысль подал Рысь.

— Говорите, все они были расстроены на момент исчезновения? — припомнил он версию, предложенную Сибил. — А мне кажется, дело не только в плохом настроении. У них, у всех, была какая-то цель. У Чарли — вернуть подружку. У Германа — победить в турнире. У Виктора — получить разрешение на работу от медиков. У Мартина — выиграть состязание на полигоне. У мисс Сол-Дариен…

Друг замялся, и я закончила за него:

— Наладить отношения с бывшим любовником.

Давайте уж называть вещи своими именами, не время деликатничать.

— Да, — кивнул Норвуд. — Я об этом. У каждого была цель, и все они потерпели неудачу. Как будто… как будто поставили свою жизнь на успех и проиграли. Такая себе игра на выбывание.

Его выводы были не лишены смысла.

Но что это за игра, и кто устанавливает в ней правила — ответа на эти вопросы мы не нашли.

Воскресенье я посвятила учебе. Даже на обед не пошла.

Зато вечером выбралась с Маргаритой в студенческий театр на репетицию к Сибил. Премьера спектакля была назначена на конец мая и должна была стать частью приуроченных к окончанию учебного года праздничных мероприятий, но уже сейчас можно было сказать: “мертвая девочка” обречена на успех и память в веках.