This one. Книга вторая. Ирисы под кровавым дождем (ЛП)

Ее волосы были немного длиннее и намного гуще – гладкий темный водопад. Он так восхищался ими, когда в ответ вымыл их.

Однако, несмотря на то, что ухаживать за ней было приятно, он не мог не заметить, как заманчива ее обнаженная кожа, блестящая от воды. Ее напряженные соски особенно выделялись в свете огня, так что он осторожно наклонился, чтобы уделить им побольше внимания. Она не возражала, продолжая вытирать его спину и шею влажной тканью. Время от времени ее дыхание прерывалось, или низкий стон срывался с губ. Он звучал чистой музыкой для его ушей.

– Я люблю, когда ты делаешь так…

Кеншин сделал паузу, чтобы вернуться к своему занятию с большим усердием.

– Иногда я думаю. – Она выгнулась от его прикосновений, обвивая его шею рукой, тяжело дыша. – Я, ах… Я думаю, как хорошо было бы сделать то же самое для тебя.

Что? Кеншин посмотрел на нее внизу вверх сквозь ресницы. Восхитительный румянец разливался по ее щекам, но глаза были полны решимости, даже принимая во внимание все остальное. Он поднял бровь и, по-прежнему глядя на нее, продолжил начатое. Она почти обиделась.

– Я имею в виду, ты выглядишь так, как будто тебе нравится делать это. Ооо… – Она низко застонала, сдерживаясь изо всех сил, чтобы продолжить. – Но я хотела бы дать тебе что-то взамен…

С некоторым разочарованием он оторвался от ее груди и выпрямился, чтобы заглянуть в глаза. Они опять вернулись к этому вопросу? По правде говоря, иногда ей удавалось настоять на его удовольствии, но… Он вздохнул.

– Я знаю, что ты хотела бы, но не стоит этого делать. Это так грязно.

Кеншин выработал стойкую неприязнь к субстанции, которая неизбежно выплескивалась после его оргазма. Эта густая кремовая жидкость вызывала стойкое желание смыть ее. Он действительно, на самом деле не хотел беспокоить ее этим. Если бы все зависело от него, он предпочел бы отложить решение этого вопроса. Он получал все возможное удовлетворение, которого вообще когда-либо мог желать, просто наблюдая за ней. Его удовольствие, этот краткий жар… в лучшем случае не стоил усилий.

Однако вместо ожидаемого разочарования ее глаза заблестели, и она медленно его оглядела, скользя взглядом по коже.

– Но сейчас нет одежды, которую можно запачкать.

Его глаза распахнулись от удивления, он опустил взгляд вниз и тут же осознал ее план. Так вот почему она так настаивала, чтобы мы мылись вместе… Он сглотнул. Сможет ли он этого избежать? Хочет ли он избегать? И конечно, тут же возникла знакомая боль в низу живота, готовая перерасти в полномасштабное возбуждение…

– Итак, могу я…? – Томоэ в любопытстве склонила голову.

Кеншин отпустил дыхание, которое задерживал, а затем кивнул, медленно – он кивнул, изо всех сил стараясь не напрягаться, когда она наклонилась ближе и провела кончиками пальцев по его груди, а потом обвела сосок. Просто легкое прикосновение. Оно щекотало кожу и сильно отличалось от размеренных поглаживаний, которыми она мыла его грудь. Нет, у ее движения была совершенно иная цель, и эта цель делала самые безобидные движения возбуждающими.

Ее глаза были большими и предельно сосредоточенными, пока она исследовала своими прикосновения форму его мышц. Он попытался расслабиться, чтобы позволить ей эту прихоть. Она была так добра к нему и приспосабливалась к его рвению исследовать ее тело, так как он мог помешать ей сделать то же самое? Но тем не менее, он не был уверен. Совсем.

Она взяла его сосок пальцами и слегка сжала его. Кеншин нахмурился, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Не совсем плохо, но прикосновение не пробуждало жидкий огонь в его жилах. На самом деле давление в низу живота даже уменьшилось.

Она смотрела на него с вопросом в глазах.

– Это неплохо… просто странно, – пытался объяснить он.

Она хмыкнула в ответ и наклонилась ближе, чтобы лизнуть его.

– Ой! – Кеншин уклонился от ее губ, стараясь сдержать смех, слетающий с губ. – Щекотно, – пояснил он.

Она покачала головой и слегка похлопала по месту рядом с ней, молча приглашая. Не колеблясь, он сел рядом, и его неуверенность испарилась под влиянием момента. Ему было любопытно, так почему же не попробовать, и неважно, как странно он при этом себя чувствовал.

Но потом она взяла его сосок между зубами и пососала.

Глаза Кеншина распахнулись, и он задохнулся. Это было, это было… не больно, вовсе нет, но это ощущение… он никогда не чувствовал ничего подобного!

– Я сделала тебе больно? – спросила она, чуть нахмурившись.

– Нет… – признался он, переводя дыхание. И хотя он по-прежнему не был уверен ни в чем, ему было нечего возразить против ее сумасшедшей прихоти. За исключением того факта, что для нее этот процесс не должен был быть интересным. С некоторым сожалением он посмотрел на ее обнаженные груди, откидываясь на спину и предоставляя ей больше свободы действия.

Она приняла его уступку с некоторым колебанием, перемещаясь чуть ниже.

Сидеть становилось немного прохладно, подсыхающая влага холодила кожу. Или, может, это все ее зубки. Она продолжала покусывать его маленькие соски, а время от времени принималась посасывать их. Она начинал привыкать к этому ощущению. Оно на самом деле было не таким уж плохим, в действительности…

– Эээ… – Он прикусил щеку, пытаясь сдержать странные звуки, слетающие с губ.

Однако наблюдать за ее ртом, ее зубами, ее губами, занятыми своим делом, ощущать ее влажный язычок на своей коже, ставшей к этому моменту такой чувствительной, было… приятно? Пожалуй, он сможет полюбить эту забаву. Откинуться на спину и позволить ей делать то, что она захочет, было вовсе не мужественным. Но тот факт, что он заботится о ее желаниях больше, чем о своих собственных, утешали его чувство собственного достоинства. К тому же если она и в самом деле хочет делать то, что делает? В этом не было никаких сомнений.

В комнате становилось жарко. Пот покрыл его кожу, и вернулось ощущение давления в низу живота. Эээ, определенно, его член снова твердеет. Означает ли это, что ему нравится? Или… нет, ему не могла понравиться эта странная ласка, никоим образом. Ему просто нравится, что она заботится о нем, и ее красные губы… О как бы ему хотелось поцеловать ее красивые губы! Жаль, что она ему не позволит.

Ей не потребовалось много времени, чтобы заметить возвращающуюся твердость. Почти лениво она начала поглаживать его член уверенными движениями, продолжая ласкать соски.

Кеншин застонал, прикусывая губу. Ему не хотелось издавать так смущающие его звуки, но это было непросто. Ее руки такие мягкие, а медленные ласки такие…

Пульс набирал обороты, как во время интенсивного спарринга, и ползучая потребность в движении пробрала его до костей. Она обхватила пальцами его член, нежно сжимая его, перемещая руку вверх и вниз, и ему пришлось собрать всю силу воли, чтобы не стонать, чтобы не просить ее сделать это снова. Он прикусывал внутреннюю сторону щеки, пытаясь молчать, но ее дразнящая ласка захватила его, и жидкий огонь потек вниз, отдаваясь пульсацией и болью по всему телу. Он чувствовал, что может взорваться в любой момент…

А потом она укусила его.

Словно яркий свет вспыхнул перед глазами, жар напряжения прошил тело насквозь, и он кончил.

Упав на спину, он закрыл лицо рукой. Вдох, выдох, просто дыши… давай, просто дыши, думал он про себя, пытаясь игнорировать чувство стыда, скручивающего живот. Это было легче сказать, чем сделать. Почему всегда так? Да, на краткий миг он действительно чувствовал себя прекрасно, но он должен держаться гораздо дольше, чтобы довести ее до конца, чтобы она смогла получить наслаждение. Ему же хватило пары дразнящих движений и укуса.

Разве кусаться не противно?

Однако же нет. Легкая боль стала спусковым крючком для той подавляющей наполненности, страшного давления, которое принес жидкий огонь, но в то же время она не могла понравиться ему. Левый сосок, за который она укусила его, немного побаливал, и он потер его. Нет, было не больно… но все же это в любом случае ненормально.