Ночная духота (СИ)

— Ваше Сиятельство, дайте мне, пожалуйста, визитку, — повторила я просьбу. — Это лучше любой терапии. Меня перестанет тянуть к Клифу. Если он не пользуется силой убеждения, и это на самом деле моя ошибка, то мне необходимо занять голову другим мужчиной. Можно?

Я расправила на лице платок, чтобы не увидеть над собой искажённое злобой лицо вампира. Однако ушей моих достиг абсолютно спокойный голос:

— Потерпи семь дней. Это немного в сравнении с тем, сколько ты уже живёшь вот так… А спросишь телефон у Лорана, будешь иметь дело со мной. Я не знаю жалости к тем, кто меня не слушается.

— И что вы со мной сделаете? — дышала я в кружева.

— Не советую проверять.

Его пальцы осторожно оттянули с моих глаз платок.

— Не могу никак решить, который из твоих глаз нарисовать.

Граф почти вплотную наклонился к моему лицу, касаясь глаз жёсткими волосами. Их уколы оказались настолько нестерпимо-болезненными, что пришлось зажмуриться, как поступают женщины в ожидании поцелуя.

— Я помещу твой глаз в овал, украшенный по контуру перламутровым жемчугом. Такие украшения называли «глазами возлюбленных». Не люблю колец. Брошь легче приколоть к сердцу и видеть глаз лишь у зеркала… Я пришлю эту брошь Клифу на Рождество, она подойдёт к его костюму… Правда, он ничего не знает про глаза, хотя европейская мода пришла в девятнадцатом веке и в Америку. Надо просветить мальчика, а то он так и останется хиппи до скончания веков…

Граф отодвинулся от меня и потушил ночник. Сквозь кружева я видела лишь темноту.

— Начни вести дневник, вдруг кто-то захочет потом его прочесть.

Граф больше не сказал и слова, а я боялась задать ещё хоть один вопрос даже мысленно, потому принялась глупо считать овец и даже не заметила, как уснула, а когда проснулась, то была в комнате одна. Я выглянула в коридор — в доме царил полумрак, но я чувствовала, что уже давно наступило утро. Душ принимать я не стала, натянула привычные свободные штаны для йоги и майку, скомкала пижаму и запрятала подальше в шкаф, надеясь, что эта ночь стала для меня с графом первой и последней. Теперь пойти на кухню и спокойно поесть клубнику. Заботливый граф выставил на кофеварке таймер, и я смогла без промедления насладиться и клубникой, и крепким кофе.

Краем глаза я заметила приоткрытую дверь и покачала головой, отклоняя приглашение спуститься в подвал. Я отставила в сторону пиалу и решила попытать счастья в спальне Лорана. Вдруг на тумбочке рядом с портретом Эстель лежит таинственный дневник? Увы, я обнаружила там не только Лорана, но и Клифа. В одежде. Лишь камзол, аккуратно сложенный, лежал на оттомане. Клиф спал на самом краю. Лоран с другого края чуть ближе к середине, но всё равно спиной к любовнику. Они походили на разобидевшихся братьев. Я вошла в спальню и, бесшумно ступая босыми ногами, обошла кровать, чтобы поднять брошенное покрывало и укрыть вампиров, сама не зная зачем.

— Кэтрин, заняться нечем? Не мешай спать, — произнёс Лоран, не открывая глаз.

Я зачем-то кивнула и так же тихо вышла в коридор, плотно затворив дверь. Оставалось закрыть и другую, но вместо этого я стала тихо спускаться по ступенькам, нащупывая дорогу руками, и только внизу всё же засветила фонарик, который сняла со стены ещё на первой ступеньке. Чёрный гроб был закрыт — значит, меня не ждали. А вот белый оставался открытым и его следовало закрыть. Я на цыпочках подошла ближе, безотчётно сунула руку под подушку и, конечно же, нащупала дневник. Но лишь мои пальцы сомкнулись на корешке тетради, я услышала чёткий голос графа:

— Только посмей взять.

Я отдёрнул руку, но извиняться не стала — смысл?

— Катья, любопытство ещё никого до добра не доводило.

— Спокойного вам сна, Ваше Сиятельства. И спасибо за кофе, — кивнула я чёрному гробу.

— Я не сплю. Я ждал тебя.

Я прыгнула к гробу, поняв, что голос идёт с другой стороны, но ледяные пальцы успели сжать мои плечи. Совсем как в кино. И я зажмурилась, не издав и звука.

— Я ведь предупредил тебя, Катья. О-ля-ля, — пальцы переместились на шею, и я покорно откинула голову. — Прошло каких-то пару часов с твоего обещания…

Я зажмурилась ещё сильнее, почувствовав на шее лёгкий поцелуй, и тут же развернулась на сто восемьдесят градусов. Лицо графа было каменным.

— На этот раз я прощаю тебя. Но мой второй шанс всегда последний.

Я судорожно кивнула.

— Прошу вернуться в гостиную, — он сжал мне запястье. — И почитать Газданова, пока я сплю. А вечером ты перескажешь мне понравившийся момент. Договорились.

Я кивнула и попыталась высвободить руку.

— Мы пойдём наверх вместе. Я не граф Дракула, чтобы спать в гробу. Я действительно ждал тебя, потому что знал, что ты отправишься на поиски этого проклятого дневника. Ты почитаешь, а я подремлю на диване подле тебя. Так ты не наделаешь глупостей. Согласна?

Я вновь кивнула.

— И закажи столик на двоих. Только не во французском ресторане. Найди мексиканский с аутентичной музыкой.

— А если это будет простой ресторан, ничего? — пролепетала я. — Я знаю отличное место, хотя там может и не быть живой музыки в понедельник.

— Тогда обойдёмся без музыки и без ресторана. Я приготовлю французский ужин. Согласна?

— Холодильник пуст, — едва слышно отозвалась я уже сверху.

На узкой лестнице граф отпустил мою руку. Я не слышала шагов, но знала, что он поднимается следом.

— Американские магазины не закрываются в пять. Мы купим всё необходимое. Не бойся меня, Катья. Я совершенно нестрашный. Поверь, вампиры, кажущиеся безобидными, намного опаснее тех, кто иногда позволяет себе лишнее. Семь дней, мадемуазель, вернее ночей, и у тебя начнётся совершенно иная жизнь. Обещаю.

Я кивнула, пропуская графа в гостиную, чтобы затворить дверь в подвал. Он глядел мне в спину и, наверное, улыбался, а я не знала, как себя вести. Вернее знала — мне сказали читать Газданова, и именно этим я и должна заняться, сидя в ногах у спящего графа. Прямо-таки семейная идиллия.

========== Глава 20 ==========

Я долго не решалась слезть с кресла, чтобы взять с соседнего плед. Граф лежал на диване в той же позе, в какой я застала его за просмотром фильма. Глаза, пусть и закрытые, были устремлены на меня, и я вовсе не была уверена, что сквозь тонкие с фиолетовым отливом веки он меня не видит. Я никогда не читала быстро, даже в школе, когда надо было прочесть к следующему уроку всю «Войну и Мир». Для меня не существовало понятия пролистать книгу. Если роман захватывал, я зависала на каждой строчке, и даже скучный текст странный внутренний цензор не позволял читать по диагонали.

Сейчас мне предстояло выдержать экзамен по литературе, пусть и по заранее известному билету. Однако даже на сотой странице я не смогла определиться с любимой сценой. Мне не нравилось ничего, потому что на заднем плане дребезжал голос Лорана, монотонно напоминающий, что эта книга поможет лучше понять графа. Понять? Невозможно представить этого холеного мужчину за рулём такси… Какой же скучной должна быть его парижская жизнь, если ему доставляет удовольствие копаться в городской клоаке… Или, быть может, это просто легальная возможность утолить голод не из бутылки… О, да…

Всех нас иногда посещают мысли о самоубийстве, особенно во время прогулки по мосту над глубокой рекой. Но все ли думают об убийстве себе подобного? И только ли страх наказания удерживает людей от расправы над другим человеком? Твари ли мы все дрожащие или же право имеем признаться себе, что никому не желаем смерти. Чушь… Откуда тогда пошло выражение «Да чтоб ты сдох…»? Вот герой Газданова признается в трусости перед воплощением желания в жизнь и потому по дороге домой с обывательской изящностью рисует в голове кровавые сцены, чтобы потом забыть их, сделав перед сном утреннюю зарядку…

Я попыталась вернуться к чтению, но от страшных мыслей даже пальцы покрылись мурашками. Нога, на которой я по глупости просидела целый час, затекла, и её продолжало жутко дёргать даже после пяти минут неистового растирания коленки. Было жизненно необходимо на манер героя книги сделать зарядку, только потом, увы, не лечь спать, а вернуться к чтению… Пару раз я откидывала голову на мягкий подголовник кресла и закрывала глаза, но тут же начинала судорожно трясти головой, когда мне казалось, что я проваливаюсь в сон. Невыносимо хотелось пить. На языке чувствовался горький привкус кофе, будто я лишь пять минут как выпила его. Или то был привкус желчи, которой отзывался организм на вынужденное голодание и близость вампира. Тошнота становилась невыносимой, и я наконец вырвала себя из плена кресла и проковыляла на кухню. К счастью, в холодильнике охлаждалась бутылка воды, и мне не пришлось тревожить спящего графа включением крана. Вода освежила рот, но не мысли. Я пила и пила. Только вода под конец пошла не из ушей, а из глаз.