Ночная духота (СИ)

— Я — в твоей? — рассмеялся граф, но через мгновение вновь надел на лицо отстранённую маску. — Ничего. А вот, что ты делаешь в моей?

Я сильнее привалилась к дверному косяку, не в силах сделать спасительного шага назад.

— Второй бокал был явно лишним, — граф тут же захлопнул книгу и отложил на тумбочку.

Его пальцы сложились в замок у подбородка, а глаза коварно вспыхнули — или же сработал дешёвый театрально-драматичный эффект от света ночника, притушенного красным абажуром.

— Ты хочешь сказать, — продолжил граф по-кошачьи медленно, — что я совершенно не разбираюсь в женщинах?

— Я ошиблась комнатой.

Что это? Игра охотника с добычей? Или Лоран против отцовской воли толкнул меня сюда? Не могла же я второй раз за день перепутать двери? Вино не было лишним, ведь граф специально напоил меня. Убери из-за спины дверь, и я не устою на ногах. Неужели это продолжение изощрённой мести? Или, самое ужасное, это конец жизни с Лораном… Я гнала страшные мысли, пытаясь нацепить на побелевшее лицо подобие графской улыбки.

— Я пришла сюда либо по случайности, либо по чьей-то воле, — выдала я совершенно чужим осипшим голосом.

Слова с трудом продирались сквозь щели, оставленные комком страха в пересохшем горле. Я попыталась пошевелить ногой, но не сумела оторвать её от пола — значит упасть мне не позволят, как и уйти. И тут же на меня снизошло странное спокойствие, будто выпитое вино разметало спасительный страх перед тем, кто чуть не утопил меня в бассейне. Тревожный набат бил всё тише и тише. Страшные пустые серые глаза забирали лишние удары сердца. Блёклые губы пошевелились беззвучно. Что именно осталось невысказанным, я не поняла, хотя в какой-то момент показалось, я слышу в голове тихий голос графа…

Стало холодно, как от ледяного кофе, который щиплет глаза. Меня пробила дрожь, будто вода вновь ручьями заструилась по телу, как тогда, когда я только вскарабкалась на бортик бассейна. Я стащила через голову мокрую майку и скинула с ног юбку, не веря, что следую своей воле, пусть ноги и отлепились от пола. В руках графа вновь оказалась книга, и я словно переступила со страницы с яркой картинкой на тёмную, откуда на меня глядело чудовище и вновь пускало в моё сердце щупальцы нечеловеческого ужаса — я не могу изменить решение хозяина или его отца.

Перед глазами на мгновение возникло мрачное лицо Клифа. Таким я оставила его в гостиной. Он наконец осознал свою беспомощность и никчёмность рядом с этими страшными французами. Быть может, он даже пытался защитить меня перед Лораном, но тот уже принял решение… Голова горела, руки холодели, но я продолжала топтать мокрую одежду. Глаза графа походили на закопчённый очаг, в котором давно погас огонь. Я пыталась усмирить мысли, но нижняя губа непроизвольно тряслась, хотя глаза оставались сухи. Чего он медлит? Неужели смакование человеческого страха настолько приятно вампиру? Я ждала ответа, но выражение его лица не менялось.

— Может, наконец скажешь, зачем разделась передо мной?

Граф словно хлестнул вопросом, и я подхватила ледяную одежду и прижала к груди, куда так и не опустился взгляд вампира.

— Я пытаюсь согреться хоть немного, — пролепетала я, на долю секунды вновь усомнившись в злых намерениях графа. — Я рассчитывала принять душ, но ошиблась комнатой, и раз вы меня не отпускаете…

Голос дрожал, потому что я безнадёжно искала в бесцветных глазах графа живой огонёк.

— Ты себе льстишь, Катья… Можешь даже воспользоваться дверью из моей спальни, которую ты так и не заперла. У меня нет никакого желания в данный момент тебя рисовать, так что можешь не стоять передо мной в подобном виде, — и тут же добавил потухшим сиплым голосом: — Если, конечно, ты не разделась для чего-то иного… Тогда повторю ещё раз, ты себе льстишь… К твоим годам следует знать, что мужчине намного приятнее самому раздевать женщину, чем смотреть стриптиз, да ещё настолько дешёвый. Моё отношение к тебе, как мне казалось, ты уже уяснила, а намёки моего сына можешь пропускать мимо ушей. Ты меня не интересуешь. Ни как женщина, ни как модель. Я успел утолить тобой художественный голод, а иного у меня нет. Так что ты свободна от моего общества. Я тебе уже сказал это вчера. Сегодняшняя прогулка в саду ничего не изменила, поверь мне…

И я поверила, вновь прокляв свой страх. Лицо вспыхнуло пламенем стыда за мысли, которые привели парижанина в такую ярость, что ему пришлось так долго молчать. Я понимала, что обязана извиниться, но язык прилип к стиснутым зубам, да и слова не подбирались ни на одном известном мне языке. Страх липким потом стекал по телу, словно сопротивлялся своему уходу, желая владеть мной безраздельно, как во время страшных панических атак. И вдруг граф улыбнулся, вновь превратившись в кота.

— Но если ты решишь продолжить прерванный разговор, — изрёк вампир, растягивая каждый слог, — то отправляйся в душ, надевай пижаму, и тогда я пущу тебя в свою постель для дружеской беседы.

Я всегда любила котов, но сейчас начала ненавидеть всех представителей семейства кошачьих. Страх пропал, и на смену пришла досада на то, что я так легко становлюсь предметом насмешек. Граф откинул одеяло и ласково провёл пальцем по белой подушке. Меня передёрнуло, будто он коснулся меня. Интересно, это то предложение, от которого обычно не отказываются? Впрочем, что я теряю — ничего. Если и суждено мне что-то потерять в обществе графа, то это произойдёт без моего на то разрешения в любом случае.

— Я принимаю приглашение, — сказала я, украдкой облизнув пересохшие губы, и вдруг набралась смелости для вопроса. — Только за это прошу…

Граф тотчас перебил меня с прежней яростью:

— Здесь ставлю условия я. Если тебя что-то не устраивает, то твоя спальня за стенкой, и ноги моей в ней не будет, даже не мечтай. Compris?

— Oui, je vous comprends très bien? — поспешила заверить я графа в своей вменяемости, и всё же было обидно не получить ответа на такой простой вопрос — чей дневник читал Лоран в подвале.

Продолжая прижимать к груди мокрую одежду, я толкнула дверь в ванную комнату. Горячий душ не согревал: меня продолжало трясти, но уже не от холода, а потому, что я смутно представляла предстоящий разговор с графом. Зачем ему мучить меня разговорами о Клифе? Чего он хочет добиться? Куда проще вернуться в гостиную и спросить его самого? Время шло, но слишком медленно. За окном ещё долго не появится оранжевая полоска восходящего солнца. Да и не пробиться ему в этот страшный склеп через закрытые жалюзи.

Полотенце несколько раз выскальзывало из дрожащих рук, и я не смогла толком вытереться. Волосы тоже не желали сушиться. Горячий воздух обжигал лишь пальцы, и я в бешенстве рвала ногтями спутанные пряди. И была бы рада не одеваться вообще, ведь сейчас рядом с графом меня и шуба не согреет. Только он неспроста велел надеть пижаму, потому что прекрасно знал, что единственная пижама была куплена мной три года назад для пижамной вечеринки, и тогда ткань со множеством сердечек и фигурок «Хэллоу, Китти» меня веселила, как и возможность увидеть в дурацком виде сокурсников. А сейчас будет веселиться граф, ведь мой дурацкий внешний вид так подходил к моему имени…

— Я не смотрю детские мультики, — сказал вампир, не успела я приоткрыть дверь ванной комнаты. — И меня не интересует, во что ты одета. Главное, что ты вообще одета.

— Так вас всё же заинтересовала моя нагота не только в художественном плане?

Я закрыла дверь и прижалась к ней спиной, проклиная свой язык.

— Не в том смысле, в котором ты надеялась, — усмехнулся граф, и я вздрогнула, ощутив в смешке затаённую угрозу. — Запах ткани перебивает другой запах, борьба с которым мне всегда даётся с большим трудом. Но сейчас ты можешь без боязни устроиться на подушке рядом со мной, потому что конфликтовать с Лораном и Клифом из-за искусанной девочки мне не хочется. А как женщина ты меня не интересуешь, усвой это раз и навсегда. Твои мысли для меня хуже пощёчины. Я повидал дно Парижа, и оно намного отвратительнее того, что описал в романе Газданов, хотя, уверен, ты так и не дочитала до конца… Но даже там женщины сохраняли лицо, и ни одна не была мне так мерзка, как ты.