Летние дни в замке Оберн (ЛП)

вовлечены в подготовку торжества: невеста, ее матушка, Брайан, лорд Мэттью, Кент, я,

Анжела и ее матушка, Крессида, Эндрю, четыре музыканта и личный страж принца. Лорд

Мэттью, леди Грета и жених с невестой встали рядом с возвышением для музыкантов,

внимательно слушая их игру, а мама Анжелы и Крессида обсуждали, как рассадить гостей.

Мы с Анжелой забавы ради носились туда-сюда по узким проходам между стульями,

пританцовывая веселее, чем предполагала музыка. Кент дважды подходил к нам с

просьбой вести себя потише, но мы не обращали на него внимания. Родерик стоял,

прислонившись спиной к стене, не отводя взгляда от Брайана.

Именно эту домашнюю сцену и застал Джексон, войдя в салон под руку с королевой

Алоры.

Нельзя сказать, что мгновенно наступила тишина – потребовалось время, дабы

привлечь внимание лорда Мэттью, и музыканты успели сыграть еще пару тактов, прежде

чем осознали странность повисшего в комнате молчания. Но мне показалось, будто все

звуки мира оборвались в то мгновение, когда я увидела входящую в двери Ровену

Алорскую. Может быть, мертвая неподвижность Эндрю и Крессиды ударила по моим

ушам кричащим молчанием, или мое собственное потрясение стерло все звуки. Но когда я

обернулась и увидела ее, все вокруг пропало.

С той ночи, четыре года назад, когда я видела ее в роще около реки Файлин, Ровена

совсем не изменилась. Ее кожа была столь бела, что даже в освещенной свечами комнате

132

133

светилась своим собственным сиянием; густые черные волосы шалью укрывали ее плечи.

Воздух мерцал от ее блеска, лучи света были столь заметны, что отражались от стен и

ложились рассеянным переливом на темную голову Ровены. Как и раньше, королева была

в перламутровом платье, которое создавало ощущение, будто она вся в блестках. Ее узкая,

хрупкая рука лежала на руке Джексона так легко, что казалось, будто она едва задевает

ткань жакета. Ноги словно бы и не касались пола.

Все в комнате уставились на королеву Алоры, и никто даже слова вымолвить не мог.

Джексон обвел взглядом всех нас, оцепенело стоящих с открытыми ртами, и

расхохотался:

– Я и думать не думал, что одно только мое появление способно обратить вас всех в

камень! Вы и раньше видели, как я вхожу сюда под руку с алиорой.

– Но никогда со столь прекрасной, – сказал лорд Мэттью, который первым обрел дар

речи. – До всех из нас доходили слухи об этой алиоре.

– Не сомневаюсь в этом. – Джексон накрыл свободной рукой руку королевы: – Ведь она

дар и самая большая ценность Алоры.

Он произнес эти слова с гордостью. Будто одурманенный. Будто безумно влюбленный.

В моей голове пронеслись разговоры предыдущих дней. Он взял в плен королеву Алоры?

Или это она околдовала его? Кто кого заворожил? Почему она здесь? Была ли она

причиной тех перемен, о которых намекал дядя в последние месяцы? Я не знала, как

спросить.

Лорд Мэттью шагнул к новоприбывшим. Мы же так и стояли словно вкопанные. Все,

кроме Крессиды и Эндрю, которые упали на колени в разных сторонах комнаты и не

сводили глаз с Ровены. Потрясение, испуг и непонимание были на их лицах. Они меньше

моего знали, что означает ее присутствие здесь.

– Позволено ли мне узнать имя? – спросил регент. – И почему ты привел ее сюда?

– Имя королевы слишком чудно и прекрасно, чтобы ты смог его произнести, – голос

Джексона по-прежнему был полон гордости и ликования. – Среди людей ее зовут Ровена.

– Ровена, королева Алоры, – приветствовал алиору лорд Мэттью. Он подошел

достаточно близко, чтобы дотронуться до гостьи. – Позволите ли взять вашу руку?

Джексон нежно, но настойчиво потянул Ровену назад.

– Сними кольца, – бросил мой дядя. – Прикосновение металла ранит алиор.

Краем глаза я заметила, как вздрогнула Крессида, а Эндрю начал подниматься с колен.

Они думали, что Ровена пришла сюда в наручниках, как и они, но она оказалась здесь по

собственной воле.

Регент не стал протестовать. Он снял три тяжелых кольца и положил их в карман

жилета. На сей раз, когда он протянул руку, Ровена вложила свою ладонь в его. По лицу

лорда Мэттью внезапно разлилось непередаваемое выражение, и я точно знала, что он

испытывает в этот момент – взрыв магии и тоски, которые исходили от кожи свободной

алиоры.

– Добро пожаловать в замок Оберн, – склонившись к ее руке, сказал лорд Мэттью. –

Надолго ли вы останетесь у нас?

Все в комнате перестали дышать, дабы расслышать ее слова.

– Это зависит от желаний Джексона, – ответила Ровена. Речь ее звучала формально, но

мелодично, была затейлива и словно бы необузданна, будто в голосе бежала река или

стучал ливень. – Он ведет меня в этой части моего путешествия.

– Мы прибыли на свадьбу Элисандры, – сказал Джексон. – Но скорее всего не

останемся на саму церемонию. Среди толп людей моей жене будет неуютно.

– Твоей жене, – вскричал кто-то (думаю, это была ледиГрета), и в комнате воцарил

хаос. Все заговорили разом. Все потянулись ближе к новобрачным – хотя никто и не

подошел столь близко, чтобы дотронуться. Эндрю и Крессида уставились друг на друга

133

134

через комнату; сомнение, надежда и ужас читались на их лицах. Я же не двигалась, не

говорила, даже думать не могла. В ошеломлении застыла на месте.

Лорд Мэттью поднял руки, призывая всех к молчанию, и в комнате наступила тишина.

Почти наступила.

– Это совершенно неожиданные вести, – сказал регент, и, как он ни старался, особого

счастья выказать не смог. – Не думал когда-либо увидеть Джексона Хальсинга женатым.

Дядя расхохотался свойственным ему звучным смехом:

– Верно! Да и сам Джексон Хальсинг не думал! Мы прошли только одну из церемоний,

что свяжут нас до самой смерти – венчание в церквушке в Трегонии. Дальше отправимся в

Алору, где произнесем вторую часть обетов. – Он снова рассмеялся и указал на Элисандру,

которая пробралась через толпу и встала рядом с ним, справа: – Скоро ты выяснишь,

девочка моя, что скучное это занятие – давать клятвы и обещания. Но как оказалось, когда

день настал, я уже и не возражал против всей этой шумихи. Я произнес клятву, ни

словечка не пропустив и ни одним не подавившись.

Кто-то рассмеялся над этой остроумной репликой. Элисандра лишь улыбнулась и

обвила руками шею Джексона:

– Я так рада за тебя. Пусть все счастье этого мира прольется в твою душу.

Дядя нежно поцеловал ее и крепко обнял. Через мгновение Элисандра отодвинулась,

улыбнулась и принялась стягивать кольца и браслеты с рук.

– Подержи, – попросила она стоящего за ней Кента и с безграничной нежностью

обхватила руками хрупкие плечи Ровены. Я видела, как сестра прикрыла глаза и качнулась

к королеве, пораженная тем же неистовым великолепием, которое так удивило лорда

Мэттью. Потом она отпустила алиору и отступила.

– Я Элисандра, – представилась она.

– Ты так же прекрасна, как рассказывал твой дядя, – произнесла Ровена. – Пусть твой

собственный брак сделает тебя столь же счастливой, как мой – меня саму.

Следующим к королеве подошел Кент (он уже успел снять все украшения), с

приветствием формальным и сдержанным. Остальные, быстро убрав все драгоценности и

делая молодой жене неуклюжие поклоны и реверансы, один за другим выразили свое

почтение. Ровена была безукоризненно мила и любезна, и хотя вела лишь вежливый,

ничего не значащий разговор, я чувствовала в ней сильнейшее напряжение. Замок –

чуждое ей место, полное опасностей. Здесь в каждой комнате металл – доспехи, отделка

мебели, столовые приборы, скульптуры. Каждый предмет сам по себе сбивал ее с толку и

мог даже навредить. Но это еще не все.

Ее собственный народ находился здесь в рабстве, и в замке у любого могло возникнуть