Камень сердолик (СИ)

Но Палый Лист был юн и неопытен, к тому же кузен Янгиль был единственным из семьи опекуна, кто уделял сироте хоть какое-то внимание. Да, у Палого Листа были и слуги, и приглашённые учителя – дядю бы осудили, если бы он не озаботился дать сироте-племяннику соответствующее воспитание, но не было у него ни единой близкой души. Неудивительно, что он потянулся к кузену, даже не подозревая, что тот действует по указке отца, не знал, что у дядюшки опекуна возник план о том, как унаследовать всё состояние семьи Палого Листа и обеспечить собственной семье счастливое будущее. И в этом самом будущем сироте-племяннику не было места.

Загвоздка была в том, что дядя понял, что казна опекаемого сама собой не пополнится, и, хоть состояние было велико, но и истрачена из него была уже четверть. Племянник должен был скоро достичь совершеннолетия, и мало того, что он просто мог забрать свои деньги, лишив семью дяди привычного образа жизни, так ещё и к ответу мог опекуна потребовать за растраченные средства. Поэтому дядя, посоветовавшись с женой, которая тоже не хотела лишаться развлечений, нарядов, драгоценностей и возможности блистать на балах во дворце правителя, придумал, как избавиться от племянника. Он знал, насколько жёстко жрецы Небесной Благодати преследуют Фаэров, которые осмеливались хранить древнее знание и молиться Неназываемому, поэтому решил подставить племянника, обвинив его в ереси. И решающую роль в этой подставе должен был сыграть его краса и гордость, его сын и наследник.

Сыну и наследнику в силу особенностей характера этот план показался забавной шуткой, и он поддержал отца, беспокоясь только о том, чтобы не запачкаться самому.

Итак, Янгиль очаровал кузена-сироту, они очень скоро сдружились и стали беседовать на самые разные темы. Умный Янгиль умело наталкивал своего собеседника на сомнения в той официальной версии истории, которую Палому Листу выдавали нанятые учителя, и очень скоро юноша стал интересоваться такими вещами, которые жрецы Небесной Благодати безоговорочно считали ересью.

Однако произошло и кое-что ещё. В Палом Листе проснулось наследие Фаэров, и он влюбился в кузена – такого внимательного, такого умного, такого доброго… Он даже признался Янгилю в своей любви… и мерзавец его не отверг. Для него это был новый опыт, сочтённый и приятным, и полезным. Кроме того, расчётливый Янгиль решил, что влюблённый юноша уж точно не выдаст его жрецам, если дело повернётся не слишком удачно. Так оно впоследствии и вышло, но об этом дальше.

Итак, Палый Лист был влюблён и счастлив, а Янгиль отвечал ему, как думал юноша, полной взаимностью. Дело у них с невинных ласк и простых поцелуев перешло на ласки более откровенные, а закончилось всё тем, что юноши стали любовниками. Да, и в первый раз, и в последующие Палому Листу было не слишком приятно, но ощущение того, что любимому с ним хорошо, сглаживало все неудобства. Единственное, что омрачало жизнь Палому Листу – это невозможность заключить брак с любимым, ему слишком хорошо было известно, что будет, если об их связи узнают. И юноша поклялся себе, что будет молчать о Янгиле что бы ни случилось.

Но счастье Палого Листа длилось недолго. Однажды Янгиль объявил ему, что вынужден уехать на несколько недель, потому что родители нашли ему невесту, и он должен познакомиться с ней. Палый Лист не сдержал слёз, а Янгиль довольно-таки сухим тоном попросил его успокоиться, добавив:

- Не думаешь же ты, что я должен заключить брак с тобой? Ты ведь знаешь, что будет, если наша связь будет раскрыта… А так, если я буду женат, мы сможем встречаться и с тобою, и никто ничего не заподозрит, ведь мы же родственники.

Палый Лист закивал. Янгиль был прав, и последняя ночь перед расставанием выдалась особо жаркой. Настолько жаркой, что после отъезда Янгиля юноша пару дней просто не мог покинуть постель. Он и не догадывался, что поездку эту Янгиль затеял не случайно – он просто хотел быть вне подозрений…

Спустя несколько дней Палый Лист смог возобновить занятия с домашними учителями, ему предстояли экзамены в университет, но, к своему удивлению, юноша понял, что чувствует себя всё хуже и хуже. У него кружилась голова, бывали приступы тошноты, запахи и звуки порой казались излишне громкими и резкими, а те блюда, что нравились раньше, стали вызывать отвращение. Палый Лист хотел уже посетить целителя, но не успел.

Поздним вечером в дом, где жили дядя с тёткой и Палый Лист, пришли жрецы Небесной Благодати со стражниками. Они предъявили родственникам анонимный донос, в котором говорилось о том, что Палый Лист отъявленный еретик и хранит у себя запрещённые книги. Перепуганные дядя с тёткой быстренько открестились от племянника, а помянутые книги были найдены в его комнате в результате обыска. Были это всего-навсего исторические сочинения, правдиво описывающие историю появления Гортанов на Фаэ, но это уже была безусловная ересь. Книги эти, кстати, Палому Листу подарил Янгиль, и юноша, хоть и понимал, что нужно их спрятать получше, не сделал этого, потому что после отъезда частенько перелистывал страницы, которых касался любимый.

Дяде с тёткой жрецы Небесной Благодати сделали устное внушение, и Палый Лист был арестован и заключён в храмовую темницу, обвинённый в ереси. Там он долгое время дожидался суда, молча терпел издевательства охраны и ждал, что Янгиль подаст о себе хоть какую-то весточку. Только мысли о любимом поддерживали его.

По правде сказать, Палый Лист чувствовал себя всё хуже. Приступы тошноты становились всё чаще, болела поясница, а на ту жидкую размазню, что подавали узникам в качестве еды, он и смотреть не мог. Юноша не понимал, что с ним происходит, но однажды во время особенно сильного приступа ему послышался детский плач. И доносился он не откуда-то снаружи, а словно изнутри.

Как бы ни был наивен Палый Лист, но о некоторых особенностях физиологии Фаэров он знал. Юноша понял, что любовь к Янгилю не осталась без последствий – у него будет малыш. Теперь ему стало понятно, почему он так плохо почувствовал себя после отъезда Янгиля. Пока второй отец был рядом – всё было в порядке, а когда юноша остался один, то малыш страдал от отсутствия второго отца.

Как только Палый Лист понял, что с ним происходит, он поклялся себе, что у него будет малыш от любимого. Во что бы то ни стало.

========== Глава 36. Палый Лист. Часть вторая ==========

Как только Палый Лист понял, что с ним происходит, он поклялся себе, что у него будет малыш от любимого. Во что бы то ни стало.

Для того, чтобы малыш появился на свет, нужны были силы, и Палый Лист с трудом впихивал в себя противную тюремную еду, которая, несмотря на свой вкус, была всё-таки сколько-нибудь питательна. Палый Лист заставил себя двигаться, следить за собой и поддерживать в порядке одежду и волосы настолько, насколько это было возможно. Он подолгу разговаривал с малышом – говорил, какой он красивый и хороший, что у него самый замечательный на свете татта, что его любят и ждут. Следившие за камерой тюремщики стали даже испытывать к заключённому некоторую жалость – они решили, что красивый знатный юноша тронулся умом из-за жестоких условий заключения. Не все Гортаны имели каменное сердце, к тому же Палый Лист даже в таком жалком положении выглядел красивым и невинным, что несколько тюремщиков засомневались в анонимном доносе. Но они были мелкой сошкой среди жрецов и сделать что-либо для оправдания юноши просто не могли. Но один из тюремщиков принёс в камеру два старых, но довольно прочных и тёплых одеяла, второй стал добавлять в отвратительную бурду кусочки мяса и немного фруктов, а третий, полукровка-Фаэр, воспитанный жрецами, по ночам водил Палого Листа в купальню, чтобы тот мог немного помыться в тёплой воде. К тому же этот тюремщик принёс юноше смену белья и тёплую рубашку – сам-то юноша отправился в темницу буквально в том, в чём был, и первое время ужасно мёрз в холодном сыром каземате.