Разбуди меня (СИ)

— Да, ты знаешь, — Падма даже оживилась: всё указывало на то, что догадка Малфоя верна, — Нотт с самого приезда преследует Гермиону, устраивает показательные выступления, шантажирует... Может, в Хэллоуин он хотел наложить на неё непростительное заклятие? А что — ночь, лес, да ещё и праздник. В такое время её бы нескоро хватились.

— Непростительное? Не думаю, что он снова начнёт этим промышлять, — сказал Драко, крепко задумавшись. — Что-то здесь не так. Конечно, я не знаю Нотта настолько хорошо, чтобы быть уверенным на сто процентов, но могу сказать, что он очень изменился. Он мечтает забыть всё, что творил весь прошлый год, эти истязания полукровок...

Но Падма решительно тряхнула головой.

— Не соглашусь с тобой. Нотту незнакомо милосердие, раскаяние, да и вообще какие-либо моральные качества. Я не верю в то, что он мог стать другим человеком. Он бессердечен, его душа давно сгнила, он сам разрушил её своими бесчисленными Круциатусами.

— Падма, — мягко прервал её Малфой, — ты же сама говорила, что любой человек может измениться.

— Это не тот случай, — резко возразила она, сверкая глазами. — Ему нельзя доверять! Бедная Гермиона, она была так измучена после возвращения из Запретного леса... Наверное, до сих пор ходит под заклятием Империус, а мы и не замечаем!

— Успокойся, — уже твёрже сказал Драко, видя, что Падма всерьёз начинает паниковать. — У тебя, похоже, нервное истощение.

— То есть? — она сделала вид, что не понимает, о чём он говорит.

Малфой принялся мерить шагами комнату.

— Все эти наши занятия, постоянное вторжение в разум, постоянный напряг — это же не проходит бесследно. У меня хоть есть способы релаксации — квиддич и моя девушка. А ты... извини, но я всё понял по твоим сегодняшним мыслям.

— И что же ты понял? — спросила Падма, готовая вот-вот расплакаться; Малфой снова был прав.

— Всё дело в Дине.

Повисла тишина, прерываемая лишь стуком туфель Драко о каменный пол класса. Падма бессильно склонила голову, позволяя рвущимся наружу воспоминаниям о Дине заполнить наконец всё её сознание. После Хэллоуина он ни минуты не выходил у неё из головы; его улыбка, то прикосновение к её руке, когда он вложил в неё медовую ириску, так взволновали Падму, что она не могла прийти в себя даже спустя полмесяца. Помимо всего прочего, это душевное волнение подогревалось редкими случайными встречами в коридорах или Большом зале: красноречивый пристальный взгляд Дина заставлял её в прямом смысле гореть — одновременно от желания, стыда и гнева на себя, и Падма понимала, что нужно было на что-то решаться, иначе эта тоска, эта неутолённая страсть просто сожжёт её изнутри.

— Да... — прошептала она. — Всё дело в нём, Драко, ты угадал.

— Ну что я могу сказать, — откликнулся Малфой с дальнего конца класса, — бросайте валять дурака и встречайтесь как все нормальные люди.

— Кто бы говорил, — покачала головой Падма. Теперь, будучи в курсе отношений Малфоя с Асторией, тщательно скрываемых в течение полутора лет, она могла с лёгкостью отвечать на советы подобного рода.

— А это, как ты говоришь, не тот случай, — улыбнулся Малфой, мимоходом бросая на дверь заклятие недосягаемости и возвращаясь к начатой теме. — Так вот, что касается Нотта... Я взвесил все «за» и «против» и пришёл к выводу, что всё же склонен ему доверять. Падма, выслушай меня. Он во многом меня повторяет: наши семьи, особенно отцы, — тут он закатил глаза, — поставили нас в такие обстоятельства, в которых пришлось играть нужную роль. Но это всего лишь роль, а не истинное лицо. Я чертовски устал быть под маской все эти годы! И Нотт, думаю, тоже. Именно поэтому я уверен, что он изменился. При его складе характера это неизбежно. Он тоже устал от всего этого кошмара, ему не хотелось мучить полукровок, не хотелось прислуживать Кэрроу... но неповиновение тогда каралось очень жёстко.

— Да, но тебя хотя бы держала метка, а у Нотта и этого нет! Он мог просто отказаться! Были и другие желающие исполнять наказания, вон взять хотя бы Крэбба с Гойлом.

— Отказаться? — с сомнением произнёс Малфой. — Это вряд ли. Кэрроу сразу почуяли бы что-то неладное, и всё это вылилось бы в самосуд. Как раз потому, что у Нотта не было Чёрной метки, а также потому, что его отец был в немилости у Волан-де-Морта, Тео приходилось даже хуже, чем мне.

— Но зачем тогда он вернулся в школу? Если ему было плохо при режиме Кэрроу, то уж сейчас, при Макгонагалл...

— Да как раз наоборот.

Падма непонимающе посмотрела на Малфоя. Тот остановился посреди класса и повернулся к ней.

— Мне кажется, он всё-таки на светлой стороне.

Падма так и замерла, не находя нужных слов, чтобы выразить своё изумление. Нотт на светлой стороне? Да конечно!

— С чего ты взял? — наконец спросила она, с подозрением вглядываясь в глаза Драко. — Ты сам случайно не под Империусом?

— Проверь.

Падма достала палочку.

— Финита Инкантатем!

Ничего особенного не произошло, и Малфой пожал плечами:

— Вот видишь, со мной всё нормально, я отвечаю за свои слова. Падма, я знаю, что ты умеешь хранить секреты, а потому хочу сказать тебе кое-что... кое-что очень странное. Только не удивляйся и не думай, что я в бреду. Так вот... Волан-де-Морт жив, — он сделал паузу, в течение которой Падма взирала на него в немом шоке. — Он беспомощен, он слабее самого захудалого призрака. Он в таком же состоянии, как и тогда, семнадцать лет назад, когда ему не удалось убить нашего знаменитого Поттера. Возможно, даже хуже. Но это не меняет данного факта: он до сих пор жив.

Тень неприятных воспоминаний промелькнула на лице Малфоя, но он взял себя в руки и продолжил:

— Теперь перейду к главному. Нотт не может спать спокойно — и в прямом, и в переносном смысле — пока Волан-де-Морт существует среди нас. Похоже, он решил его уничтожить. Но вот в чём проблема: он не знает, где находится это жалкое существо, которое совсем недавно угрожало поработить нас всех. Когда Нотт поделился со мной своими соображениями, мне в голову сразу пришла идея, что останки Волан-де-Морт покоятся где-то в глубинах Министерства магии... ты понимаешь, о чём я?

— Понимаю, — отозвалась Падма, всё ещё пребывающая в некотором ступоре. — Но как узнать наверняка?

— Я пытался собрать хоть какую-то информацию через свои источники, но ничего не вышло. Во-первых, большинство людей, которые, возможно, и могли бы помочь раньше, теперь доверяют мне примерно так же, как ты Нотту, а во-вторых, в это дело нельзя посвящать слишком много людей.

— А твой отец? У него же остались какие-то связи в Министерстве.

Драко невесело усмехнулся.

— Весьма сомнительные... Последние полгода он бывал в Министерстве только в качестве допрашиваемого. Но это не главное. Он не может обратиться ни к кому из невыразимцев.

— Но почему? — нахмурилась Падма.

— Из-за той истории с вашим знакомым, Бродериком Боудом.

Когтевранка выглядела ещё более озадаченной.

— Он, конечно, погиб при крайне странных обстоятельствах...

— Да. Этим «странным обстоятельствам» поспособствовал мой отец.

— Что?! — воскликнула Падма. — Нет, не может быть!

Малфой снова начал ходить туда-сюда по классу.

— Боуд был задушен дьявольскими силками. Но откуда бы такому опасному растению взяться в больнице святого Мунго, где полно целителей? Всё очень просто. Боуд был нужен Волан-де-Морту для... для одного задания, и он его выполнил, будучи под заклятием Империус, однако отчаянно сопротивлялся ему. Его разум сильно пострадал, и Боуд угодил в Мунго. Там, однако, он быстро пошёл на поправку, но его выздоровление совершенно не входило в планы Волан-де-Морта. И тогда мой отец — конечно, инкогнито — послал ему безобидный цветок в качестве подарка на Рождество. Я думаю, что, едва Боуд его коснулся, растение ожило и задушило его...

— Какой кошмар! — ахнула Падма. — Драко, как же так?

— Вот так, — мрачно произнёс он, уставившись в пол.

— Но почему ты рассказал мне об этом? Это всё-таки твой отец.