Разбуди меня (СИ)

Боже, боже, как же мне спастись? Ещё столько месяцев учиться, а он ведь не оставит меня так просто.

Может, он прав? Может, не стоит бежать от самой себя?..

Она сделала глубокий выдох, положила палочку во внутренний карман мантии и покинула тёмную учительскую.

Тео бежал по ступенькам вниз, не замечая, как преодолевает лестницу за лестницей. Всё внутри горело, он никогда раньше не чувствовал такого зверского возбуждения. С каждым пролётом он всё ускорялся: только бы не повернуть назад, только бы Грейнджер успела вернуться в свою гостиную, куда ему путь закрыт...

Так он мчался до тех пор, пока одна из лестниц не решила поменять своё направление. Тео чуть не оступился, но удержался на ногах, пытаясь вычислить, куда теперь пристанет лестница. Она совершила полукруг и замерла напротив коридора, перпендикулярного тому, в котором находился вход в гостиную Пуффендуя.

Это же второй этаж. Как раз заберу вещи из прачечной.

Он поспешил по коридору к малозаметной серой двери, виднеющейся в его конце. Его дорожная мантия и пара брюк лежали в прачечной уже недели две; ему всё было недосуг их забрать. А вещи уже наверняка давно постираны и выглажены школьными эльфами.

Тео открыл дверь в прачечную и усмехнулся при мысли о том, что сказала бы по этому поводу Грейнджер, ярая защитница прав эльфов-домовиков. Но он решительно тряхнул головой, стараясь сейчас не думать о ней: в данный момент любая мысль об этой девушке заканчивалась не самой приличной сценой с её участием в его постели.

Поток его мыслей прервался видом Трейси Дэвис, копающейся в большой корзине с чистым бельём. Она стояла к нему лицом, нагнувшись так, что он видел аппетитную грудь в разрезе её блузки.

Блять, как я раньше этого не замечал?

Это была последняя адекватная мысль, которая пронеслась у него в голове перед тем, как то самое зверское возбуждение окончательно затмило его разум.

Быстрый взмах палочки, невербальное заклинание — и дверь была наглухо закрыта. Тео шагнул к Трейси. Та от неожиданности чуть не подпрыгнула, резко выпрямившись.

— Нотт? Что тебе здесь нужно?

— Шёл за одеждой, но, думаю, получу ещё кое-что, — хрипло ответил он, вырывая из её рук стопку форменных жилетов и зашвыривая их куда подальше.

— Ты с ума сошёл, — пролепетала Трейси, пятясь назад. В её светлых глазах, несмотря на удивление, заплясали огоньки страсти.

— Очевидно, раз выбрал для удовлетворения своих потребностей такую подстилку, как ты, — сказал Тео, сбрасывая с себя мантию и настигая Трейси у противоположной от входа стены.

— Сволочь, хватит обзывать меня! — разозлилась она, пытаясь ударить его, но его реакция даже в таком состоянии была потрясающей. Он перехватил её руки и толкнул в угол. Затем нацелил палочку.

— Диффиндо!

Трейси вскрикнула в попытке удержать на себе хоть что-нибудь, но распоротая одежда обречённо соскользнула вниз. На ней осталось только кружевное нижнее бельё, слишком откровенное для того, чтобы носить его в повседневной школьной жизни.

— Ах ты развратница, — сладко протянул Тео, нахально её разглядывая, — каждый день так наряжаешься? Надеялась, что рано или поздно удастся меня соблазнить?

— А что, даже если и так! — выпалила Трейси. — Мне ведь это удалось!

— Чёрта с два, — он сорвал с неё бюстгальтер и сжал упругую грудь, — я всего лишь хочу секса, а с кем — не имеет особого значения. Ты просто первая мне попалась.

— Тварь! — прошипела Трейси, бессильно подаваясь навстречу его пальцам, покручивающим соски.

— Возможно, — ухмыльнулся Тео, расстёгивая ремень брюк, — но ты ведь столько лет мечтаешь, чтобы я тебя оттрахал.

— Ты... чёртов ублюдок... — зло и похотливо процедила Трейси, когда его пальцы забрались в трусики и принялись ласкать её.

— Какая же ты сучка, ты же вся течёшь, — севшим голосом сказал он, упиваясь видом извивающейся от желания Трейси.

— Какой же ты ублюдок... — простонала она, уже совершенно беспомощная, униженная его ругательствами, сломленная его натиском.

— Какая же ты сучка, — повторил Тео, нетерпеливо отодвигая трусики в сторону и глубоко входя в неё. В первую же секунду он с мстительным ликованием отметил, как горячо и мокро у неё внутри.

— Негодяй... терпеть тебя не могу... — гневно отозвалась Трейси, двигаясь ему навстречу. Он накрыл губами её твёрдый сосок, больно прикусывая его, но Трейси, похоже, не чувствовала ничего, кроме дикого, порочного наслаждения.

Его движения были неукротимыми, грубыми; он с каким-то исступлённым ожесточением брал её, видя, как она захлёбывается от бешенства и восторга.

Её плоский животик напомнил ему, как всего несколько минут назад он ласкал гриффиндорку в учительской... и это разозлило его ещё больше. Он словно хотел отомстить Трейси за неприступность той, которую жаждал больше всего на свете.

Резко прервавшись, он подтолкнул Трейси к стоящему у стены прачечной столу и ловко уложил на живот. Одна его рука продолжала сжимать её грудь, а вторая шлёпнула девушку по приподнятой попке. Она вскрикнула, выгибаясь всё сильнее, уже открыто предлагая себя. Возбуждение захлёстывало Тео с головой, он совершенно обезумел, наслаждаясь её покорностью, и шлёпнул ещё сильнее. Он подчинил себе эту выскочку — так, будто ему вовсе этого не хотелось, легко, непринуждённо и быстро.

Не в силах дольше оттягивать момент разрядки, он снова перевернул её на спину и с ещё большим неистовством овладел ею. Трейси приглушённо зарычала, сжав зубы. Он упивался её видом, выражавшим гнев, ненависть и страсть одновременно, но при этом избегал смотреть ей в глаза, в эти тусклые серые льдинки вместо желанного горячего шоколада; к счастью, она зажмурилась, по-видимому, тоже приближаясь к высшей точке блаженства.

Рассвирепев от мысли, что она ещё и получит удовольствие, Тео ускорил и без того сумасшедшие по своему темпу движения, и через минуту Трейси вся затряслась от оргазма, что-то громко и бессвязно крича.

Вот сучка...

Ещё несколько глубоких яростных толчков, и Тео кончил с хриплым стоном, продолжая вбиваться в тело Трейси до тех пор, пока образ Гермионы не исчез из его воспалённого мозга.

Между тем Гермиона, в поиске спасения отправившаяся по своему обыкновению в библиотеку, проторчала там почти час, но волнение её ничуть не улеглось. Поняв, что, сидя в гробовой тишине среди стеллажей, она не достигнет никаких результатов, Гермиона решила пойти на улицу подышать свежим воздухом. В последнее время это был гораздо более действенный способ избавиться от беспокойных мыслей; книги давно уже ей не помогали — между строк она видела образ преследующего её юноши, вечно ухмыляющегося и невероятно самодовольного.

Это какое-то наваждение! Что со мной творится? Это ведь... не то, о чём я думаю?

Нет-нет-нет. Это невозможно. Да, он интересен мне, да, чёрт возьми, меня тянет к нему. Но это не должно зайти дальше.

Гермиона помотала головой, заставляя умолкнуть внутренний голос, упрямо твердящий, что это уже зашло гораздо дальше, чем она может предположить. Не найдя никого из друзей в гриффиндорской гостиной, она быстро переоделась, изо всех сил стараясь не думать о том, что всего полчаса назад её могли раздеть чужие руки.

Его руки.

Схватив палочку, она выскочила из спальни, чуть не сбив с ног пролезающих в портрет Полной Дамы младшекурсников, и ринулась вниз по лестнице, стремясь как можно скорее очутиться на улице.

Но против неё играл не только внутренний голос, но и мысли, которые, словно передразнивая её бег, так же молниеносно и непрошено метнулись к сегодняшнему вечеру, восстанавливая в памяти яркие картины произошедшего.

Боже, я разрешала ему себя обнимать, целовать... трогать. Какой ужас. И пугает меня не столько то, что он может принять меня за ветреную легкомысленную девчонку, готовую прибежать по одному только его зову, сколько то, что мне отчаянно нравилось то, что он делал.

Разве Рону или Виктору я бы позволила такое? Мерлин, даже думать об этом не хочу. Ничего подобного я не испытывала ни к тому, ни к другому.