Трансильвания: Воцарение Ночи (СИ)

— Слушай, даже в человеческой жизни появление ребенка сопряжено с трудностями. Мы с ними справимся. Даю слово, тебе не надо об этом переживать.

Андреа прищурила глаза, и они превратились в две узкие щелки. — А за себя мне стоит переживать? Не забыла еще, что я — обычная двенадцатилетняя девочка, отличающаяся от людей только геном волка? Что со мной будет? Если в деле не участвует серебро, ты регенерируешь за несколько секунд. А что обо мне? Их вытащат из тебя, распоров нам обеим брюхо, или же они из матки полезут, разрывая стенки вагины? Может, тебе и все равно. Он тебя там растягивал с двенадцати лет, у тебя уже все давно открыто и широко. А я — девственница, Лора. И я не хочу лишаться невинности не в объятиях своего парня, а потому что ты рожаешь потомство глубоко мне ненавистного объекта.

— Я попрошу, чтобы Андерсен сделал кесарево. Твоя невинность не пострадает, хватит причитать. — Я раздраженно посмотрела на волчицу. — Дай мне стакан. Я оставлю свою кровь. Выпьешь, когда почувствуешь надрез скальпеля, и все заживет, как и не было. Я не собираюсь жертвовать своей жизнью только потому что тебя привязали ко мне.

Андреа протянула мне стакан и, пока я сцеживала кровь, села на кровать и обреченно вздохнула. — Ты под каблуком королевского эгоизма. Чуть ли не сапожки ему целуешь. Неужели он настолько хорош в постели, что можно простить побои серебряным хлыстом, измены, ложь и прочую грязь?.. Почему ты не можешь отстать от него? Это просто. Тебе причиняют боль — ты уходишь. Как дважды два. Простая арифметика. Ребенок поймет.

— Ты из тех мерзких людей, кто все чувства сведет к похоти. Дело не только в постели, Андреа. Это тоже просто, как дважды два. Когда любишь, сделаешь все, чтобы человек был счастлив. Не имеет значения, сколько боли ради этого претерпишь ты сама. Ты даже очевидных вещей не понимаешь.

— Где уж мне понять, обделенной мозгом. Любовь, любовь… Когда любовь тянет одна сторона, а вторая только делает вид взаимности, пользуясь святой наивностью влюбленной в него и вращая всем, чем хочет, насилуя свою любовь, избивая, изменяя ей, удавливая на своем ремне и ставя на колени, и если влюбленная сторона позволяет это, значит она — просто идиотка без чувства собственного достоинства, которое вторая сторона с плинтусом равняла. И любовь тут даже ни при чем. Все дело в том, милая Лора, что ты хочешь чувствовать, как он уверенно ставит ногу тебе на грудь. Саба склоняется перед верхним, а доминант награждает ее чем-нибудь из раздела гастрономии или очередных пыток. И приторно сладко, когда все это выделывают его руки. Его с большой буквы ‘Е’. Потому что ты больна.

— Откуда ты узнала о ремне и плинтусе? — Я злобно воззрилась на нее. Что и говорить, я всегда терпеть не могла, когда что-то личное всплывает наружу, при том, что я сама об этом никому бы не призналась. Ремень был мертвой тайной между нами с Владиславом. Потому что, честно говоря, с недавнего времени, когда боль, обида и раздражение ушли в прошлое, я уже со своей подачи и желания начала просить его удавливать меня на своем поясе. Минуты, когда сладко задыхаешься в томлении, глаза уже лезут из орбит, а язык — изо рта, когда начинает синеть кожа от прекращения доступа воздуха, когда уже слышен хруст шейных позвонков, а на шее на короткое время, пока вампиризм не регенерировал повреждения, возникают синяки и кровоподтеки, когда он уже убирает ремень, но касается ладонями моего лица, хочется только умолять его удавить меня своими руками на своем ремне в эту же минуту, чтобы ощутить, как любимые руки становятся твоим Богом, судьей и палачом в одном лице.

— О плинтусе, видимо, совпадение. А насчет скарфинга… Неужели ты думаешь, что следы от удушья не появлялись на моей шее и что я не задыхалась, пока ты, больная всем рассудком, наслаждалась этим и просила милого поднажать и затянуть сильнее, гарантировать тебе рай?.. Бойся меня, Лора, когда я вырасту. Я положу конец этим больным играм. Я найду, как это сделать и как тебя спасти, если сама ты не можешь и не хочешь.

Я ничего не успела возразить. Тупая боль прострелила все тело, и я упала на пол, извиваясь в судорогах. Последним, что я помню, — как надавила на железный амулет, в самый центр…

Не знаю, сколько времени прошло, когда, наконец, открыв глаза, я увидела, как надо мной склонился внушительных размеров волк, кареглазая, похожая на эльфа девочка с растрепанными волосами и седовласый бородатый мужчина.

— Скажешь уже, что с ней или толку от тебя ноль, кровосос? — Маленькая эльфийка бесстрашно скрестила руки на груди и смотрела на мужчину пронзительным взглядом глубоких карих глаз.

— Ее Величество готова к извлечению плода. — Раздраженно прошипел мужчина, оскалившись. — Из-за тебя, мелкой шавки, королева могла умереть! Какое ты вообще имеешь право удерживать ее здесь?!

Андреа вплотную приблизилась к Амбердо, и он затравленно сделал шаг назад, памятуя, вероятно, о том, что укусы оборотня смертельны.

— Нет, мертвый противный старикашка, Лора могла умереть не потому что она у меня в гостях, а потому что твой поганый монархический кровосос, под которого ты стелешься, пытаясь услужить ему триста восемь лет, совершил над ней невероятное злодеяние, заставив вынашивать свое безмозглое кровожадное потомство. Да, даже ее это удивляет, но я знаю все обо всех, кто живет в нашем мире, так что можешь смело засунуть свои клыки туда, откуда они растут, пока я не вырвала их и не запихнула тебе в задницу, и оказать, наконец, помощь моей подруге.

— Мелкая дрянная шавка, какое право ты имеешь оскорблять Его Величество?

— Я его не только оскорбляю. — Улыбнулась маленькая девочка-волк. — Я его уже почти убила единожды, а один раз вот этими руками ознакомилась со всеми его внутренними органами. Так что я знаю Ваше Величество изнутри наощупь. Мне он не король, и никогда им не будет. Так что повторюсь. Поганый. Монархический. Кровосос.

Я пыталась произнести хоть что-нибудь, но из-за опоясывавшей боли, было трудно даже рот открыть. Сделав пару вдохов и длинный выдох, я тихо прошелестела три слова. — Андреа. Язык. Вырву.

Затем, снова собравшись с силами, выдала еще одну длинную тираду. На этот раз уже получилось лучше. — Доктор Андерсен, я здесь загибаюсь. Не время устраивать разборки из-за того, кто кого как назвал. Мой муж — не мальчик. Он сам может свой титул отстоять и не дать в себя обиду. Отнесите меня домой и подготовьте к извлечению. Андреа, у тебя есть моя кровь, хоть ты и ведешь себя, как дрянь. Все будет хорошо. Не переживай.

— О, глядите-ка, мученица-роженица ожила. Уже лучше. Чует, шельма, что на мужа шишки летят. — Усмехнулась девочка. — Удачных родов. Супругу горячий привет. Еще свидимся.

Тем временем, доктор Андерсен схватил меня в охапку на руки и на вампирской скорости полетел к замку…

====== Глава 10 – Наследие Дракулы ======

ГЛАВА 10 — НАСЛЕДИЕ ДРАКУЛЫ

Мы — дети вампира, и ночь — наше время,

У нашего Князя — незыблемый трон,

Дрожи человечее, смертное племя,

Мы скоро прольем кровь во имя ворон.

Андерсен принес меня в какую-то лабораторию и уложил на металлический стол, крикнув кому-то позвать Владислава. Что было потом я помнила весьма смутно. Перед тем, как отключиться, я попросила Амбердо сделать мне кесарево. Затем, как это водится, когда погружаешься в обморочное состояние, стены раздвинулись, сознание куда-то уплыло, а когда я очнулась, я обнаружила, что мое сиреневое платье в области живота оказалось разрезано и насквозь пропиталось кровью. Приподнявшись и сев на столе, я огляделась. Кипевшие железные котлы, трубки непонятного происхождения, деревянный мостик где-то высоко под крышей и много других металлических сооружений окружали стол, на котором я лежала. Лаборатория пустовала. Я находилась здесь в гордом одиночестве. Коснувшись ладонью окровавленного живота, я обнаружила, что никаких ран и швов на нем не оказалось. Что ж, значит, все зажило. Не испытывая боли и особых затруднений, я соскочила со стола и направилась к выходу. Необходимо было отыскать доктора или мужа, чтобы спросить, как все прошло. Но не успела я сделать и несколько шагов по направлению к выходу, дверь в лабораторию потихоньку отворилась, и на пороге появился доктор Андерсен.