Орлиное гнездо (СИ)

- Я понял вас… Однако такие дела требуют длительного разрешения, - проговорил Корвин. – Как разрешения, так и размышления. Не правда ли?

Он снова приятно улыбнулся всем гостям сразу, как будто вознесся на монаршую высоту, с которой уже более не мог обсуждать с Раду Кришаном военное положение на равных.

Раду понял, что аудиенция может вот-вот закончиться, когда он еще не исчерпал всех средств убеждения: может быть, даже пренебрег главнейшими. И он поспешно проговорил, пока им не приказали удалиться:

- Есть и другие соображения, которые я желал бы изложить вашему величеству… ради нашего общего блага. Однако прошу государя смилостивиться над моей бедной дочерью… Пусть она и другие мои дети подождут за дверью.

Корвин понял, что ему желают открыть тайну – или представить это таким образом; на лице появилось нескрываемое, почти хищное любопытство. Любезно кивнув, король сказал:

- Конечно. Пусть госпожа… и другие ваши спутники оставят нас. Их проводят в комнату, где они могут подождать с удобством.

Иоана поднялась со стула, опираясь на руку супруга; все уходящие мужчины еще раз поклонились, а Иоана присела.

Они удалились в сопровождении слуги, незаметно приблизившегося к ним.

Их проводили в соседний зал, где сесть смогли все; принесли вина и белых хлебцев, и Иоана с радостью и благодарностью набросилась на еду. На нее вдруг напал поистине волчий голод.

А когда она сделала несколько глотков густого красного вина, в голове у нее вдруг зазвенело и чей-то голос отчетливо сказал:

“Проси Корнела… Немедленно проси, чтобы открыл боярину, кто он!”

Это был голос Марины.

Иоана встряхнула головой, притронувшись к краям тончайшего покрывала, колыхавшегося над ушами. Кто он?..

Да ведь он же рыцарь священного ордена, “брат-дракон”!

- Корнел, - тихо проговорила Иоана на родном языке, потянув к себе мужа за руку. – Немедленно признайся отцу, кто ты… Слышишь?

Он взглянул на нее, как на безумную, - да у нее и вид был, как у безумной: у самой прекрасной безумицы, которую он только видел.

- Ты сошла с ума, - проговорил Корнел положительно.

Она кивнула, улыбаясь.

- Да, да… Мы все сошли с ума, раз мы здесь… Признайся!

Корнел, раздираемый сомнениями, пошевельнулся на скамье - и вслед за тем, точно откликнувшись на его мысленный зов, из дверей тронного зала появился Раду Кришан. Корнел встал.

- Господин, - сказал он.

* Матьяш Хуньяди был официально коронован священной короной только в 1464 году, через шесть лет после восхождения на престол.

* То же, что и боярин: южнославянское титулование, у венгров название начальника провинции или государства.

* Т.е. знатока всего изящного.

========== Глава 32 ==========

Боярин застыл, поняв, что зять сейчас сделает необыкновенное признание.

- Что, сын мой? – спросил он.

Он ответил Корнелу также по-валашски - они уже научились сообщаться мыслью, как давние союзники.

- Я должен сказать тебе, господин, - ответил Корнел, улыбаясь, с пылающими глазами и щеками, - я рыцарь Дракона!

Раду схватился широкой рукой за широкую грудь.

- Рыцарь Дракона?..

Да он даже не подозревал, что Корнелу известно само это наименование! Быстро приблизившись к зятю, он заглянул ему в глаза:

- Это правда?

Конечно, правда: Корнел был способен на большие хитрости, но до сих пор плохо умел лгать в лицо!

- Правда, господин, - смело и ясно подтвердил Корнел, улыбаясь. – Я был посвящен в рыцари князем, в возрасте четырнадцати лет.

Два рыцаря Дракона, даже не догадывавшиеся до сих пор о званиях друг друга, пристально смотрели друг другу в очи. Корнел, конечно, не знал, что Раду Кришан состоял в ордене, когда тот был еще в силе и выступал открыто: при старом Дракуле, дьяволе-отце! Но теперь – орден и дела его ушли в тень: и один Бог ведал, какими мерзостными тайнами это братство могло обрасти под началом Цепеша…

Но боярин был изумлен не только словами зятя – а еще и тем, что Корнелу пришло в голову сделать свое признание именно сейчас. Этот молодой витязь точно присутствовал сейчас в тронном зале, при разговоре с королем с глазу на глаз! Конечно, он и король говорили по-валашски, - но ведь Корнел не мог отсюда подслушать!

- А можешь ли ты доказать делом свое признание? – сощурясь и поднеся руку к бороде, спросил боярин.

Корнел шагнул к нему совсем близко и прошептал что-то на ухо, отодвинув седую жесткую прядь. Лицо Раду блеснуло радостью и удивлением. Ожерелье: конечно. Значит, Корнел действительно не лжет: опознавательные знаки были известны только самим братьям.

Сперва насчитывавший только несколько десятков членов, знатнейших мужей, в числе которых были государи разных стран, впоследствии орден Дракона разросся, число его классов умножилось, а секретность – увеличилась…

Раду оборотился к дочери и посмотрел на нее внимательно и холодно. Еще холоднее посмотрел на сыновей.

- Идем, - приказал боярин затем, схватив Корнела за плечо. Метнув растерянный взгляд на жену, стиснувшую руки в тревоге, Корнел вместе с тестем шагнул обратно в тронный зал. Стража пропустила их без задержки.

Иоана поникла головой, шепча молитву, - но вместо молитвы выходила какая-то бессмыслица. Она перекрестилась - и сразу вслед за этим ее в голову, как гром, ударил смех и слова мертвой.

“Вы прекрасно делаете, сестра! Я горжусь вами!”

- Бог отступился от нас? – не то прошептала, не то подумала Иоана; но эти речи, слишком тонкие для шепота, Марина превосходно поняла.

“Бог с вами неотлучно, как и я!”

Иоана схватилась за виски – а спутники в тревоге уставились за нее: казалось, что ее терзает жестокая головная боль.

“Ты слышишь все мои помыслы, Марина?”

Вампир рассмеялся.

“Только тогда, когда ты и я готовы к этому! Но мы очень близки… всегда были и будем близки. Как тело может обойтись без головы, а рука – без пальцев?”

Иоана застонала, и Николае, нежный маленький братец, схватил ее за руку, спрашивая сестру о здоровье. Она едва ощутила пожатие, а слов не услышала совсем.

“Тебе нужно отсечь голову, чтобы ты упокоилась с миром, Марина?”

Иоана содрогнулась на глазах у зрителей, точно бесноватая, и зашипела от боли, когда на нее опять накатил этот голос.

“Отсеки мне голову, пронзи колом сердце, если когда-нибудь сумеешь отыскать то и другое, - но я не лягу в землю и не усну… как не уснешь и ты!”

Николае ахнул и хотел шлепнуть сестру по щеке, чтобы привести в чувство; но не решился поднять на нее руку. Иоана пригнулась к коленям, зажав уши руками, точно могла заглушить ледяной призрачный голос, терзавший ее изнутри.

“Ваши попы лгут - и ваши поверья лгут! Никто из вас не властен над тем, что Бог судил мне, как не властны никакие святые дары и слова! Властен лишь Господь, властна лишь кровь!”

- И, пожалуй, это правда, - прошептала Иоана. Ее била дрожь.

- Что с тобой, Иоана, ты больна? – спросил Николае. Еще больше страдания, которое выказала сестра, его испугало то, что она говорила сама с собой.

Иоана нашла в себе силы улыбнуться и положила Николае руку на плечо. Потом погладила по темно-каштановым волосам. Удивительно – какими разными уродились все дети Кришанов, ни один не походил на другого… как цвета, слагавшиеся в родовой герб.

- Было нехорошо, но уже прошло. Не бойся.

И в самом деле прошло – темное присутствие перестало давить ее.

Иоана выпрямилась и разгладила головное покрывало, укрепленное на волосах тонким золотым обручем, который сейчас казался ей терновым венцом. Она молилась о минуте, когда можно будет снять все это.

Брат опять взял ее за руку, придвинувшись совсем близко, - и Иоана благодарно припала к его плечу. Оно уже было твердым, как у мужчины. Что ж – Корнел был всего годом старше, когда вступил в стражу Тырговиште…